– Что это такое? – с подозрением осведомился Шелк.

– Духи, Хелдар, и страшно дорогие. – Она посмотрела на Гариона и улыбнулась. – Мне нужно, чтобы вы объяснили волчице мои действия. Не хочу, чтобы она неверно меня поняла, когда я побрызгаю на нее духами.

– Разумеется.

Когда Бархотка и Гарион вернулись от саней, в которых путешествовали волчица с волчонком, они обнаружили Сенедру, уютно устроившуюся на переднем сиденье кабриолета.

– Мне здесь очень удобно, принц Хелдар, – ослепительно улыбнулась она. – Благодарю вас от всей души.

– Но...

– Что-нибудь не так? – удивленно спросила Сенедра.

Лицо Шелка стало сердитым, и он отошел, бормоча себе под нос.

– Утро для него оказалось не таким уж удачным, верно? – заметил Закет, обращаясь к Гариону.

– Шелк получил удовольствие, одурачив торговца и украв экипаж, – ответил Гарион. – Слишком много успехов подряд делают его невыносимым. Сенедре и Лизелль обычно удается сбить с него спесь.

– Ты имеешь в виду, что они сговорились между собой?

– Они проделывали это столько раз, что им было незачем сговариваться.

– Думаешь, духи Лизелль подействуют?

– Есть только один способ это проверить, – сказал Гарион.

Они перенесли раненую волчицу с саней на переднее сиденье двухколесного экипажа и смочили духами переносицу лошади. Потом они отошли назад, а Сенедра крепко натянула поводья. Лошадь слегка забеспокоилась, но не запаниковала. Гарион сходил за волчонком и положил его на колени Сенедре. Она улыбнулась, потрепала волчицу по голове и тряхнула вожжами.

– Это несправедливо! – пожаловался Гариону Шелк, когда они поехали следом за королевой Ривы.

– Тебе хочется разделить это место с волчицей? – спросил Гарион.

Шелк нахмурился.

– Об этом я не подумал, – признался он. – Хотя она бы меня скорее всего не укусила, ведь так?

– Пожалуй, но с волками никогда ничего не знаешь наперед.

– Тогда я лучше поеду верхом.

– Неплохая идея.

– А о Сенедре ты не беспокоишься? Волчица может сожрать ее одним махом.

– Нет, она этого не сделает. Она любит меня и знает, что Сенедра – моя самка.

– В конце концов, действительно, Сенедра – твоя жена, а не моя, – пожал плечами Шелк. – Если волчица разгрызет ее надвое, Польгара, очевидно, сможет ее склеить.

Внезапно Гариону пришла в голову мысль.Он поскакал вперед и поравнялся с Закетом.

– Ведь вы – император Маллореи?

– Приятно, что ты наконец это обнаружил, – сухо отозвался Закет.

– Тогда каким образом вы не знали о проклятии, о котором рассказывал Бельдин?

– Как ты, возможно, заметил, Гарион, я мало обращаю внимания на гролимов. Я знал, что они, как правило, не приближаются к Келлю, но думал, что это просто какое-то суеверие.

– Хороший правитель старается знать все о своем королевстве. – Осознав, насколько напыщенно прозвучала эта фраза, Гарион тут же извинился: – Простите, Закет. Я сморозил глупость.

– Гарион, – терпеливо промолвил Закет, – твое королевство – маленький остров. Думаю, ты лично знаешь большинство своих подданных.

– Ну, во всяком случае, многих.

– Так я и полагал. Ты знаешь их проблемы, их мечты, их надежды и принимаешь в них живое участие.

– Да, очевидно...

– Ты хороший король – возможно, один из лучших в мире, – но быть хорошим королем легко, когда твое королевство так мало. Ты видел мою империю – по крайней мере ее часть, – и я уверен, что ты имеешь некоторое представление о том, сколько людей в ней живет. Быть хорошим королем для меня абсолютно невозможно. Поэтому я император.

– И бог? – лукаво осведомился Гарион.

– Нет. Эту своеобразную иллюзию я предоставлю Урвону и Зандрамас. Когда люди обретают божественное начало, у них мозги становятся набекрень, а я дорожу своими мозгами. Я понял, как они мне необходимы, когда потратил половину жизни, пытаясь уничтожить Таур-Ургаса.

– Гарион, дорогой! – окликнула из кабриолета Сенедра.

– Да?

– Ты не мог бы подъехать сюда? Волчица поскуливает, а я не знаю, как спросить у нее, в чем дело.

– Я скоро вернусь, – сказал Гарион Закету и, повернув Кретьена, направился к кабриолету.

Сенедра сидела с волчонком на коленях. Малыш блаженствовал, лежа на спинке и задрав лапы вверх, покуда она почесывала его пушистое брюшко.

Волчица лежала на сиденье рядом с Сенедрой. Уши ее были опущены, а глаза – печальны.

– У тебя что-то болит? – спросил ее Гарион.

– Она всегда так много разговаривает? – проскулила волчица.

Лгать было невозможно, а уклончивый ответ также отпадал.

– Да, – признался он.

– Ты не мог бы заставить ее замолчать?

– Я могу попытаться. – Гарион посмотрел на Сенедру. – Волчица очень устала, – сказал он. – Она хочет спать.

– Я ей не мешаю.

– Ты с ней разговариваешь, – мягко заметил Гарион.

– Я просто стараюсь с ней подружиться.

– Вы уже подружились. Ты ей нравишься. Но сейчас дай ей поспать.

Сенедра надула губы.

– Я не буду ее беспокоить, – слегка обиженно промолвила она. – Лучше я поболтаю с волчонком.

– Он тоже устал.

– Как они могли так устать днем?

– Волки обычно охотятся ночью. А сейчас у них время сна.

– О, а я не знала! Ладно, Гарион. Скажи ей, что я буду сидеть тихо, пока они спят.

– Сестрица, – обратился он к волчице, – она обещает не разговаривать с тобой, если ты закроешь глаза.

Волчица удивленно посмотрела на него.

– Она будет думать, что ты спишь.

Волчица казалась шокированной.

– Разве люди могут говорить неправду?

– Иногда.

– Ну и ну! Хорошо, если это правило твоей стаи, я его выполню. Но это противоестественно.

– Знаю.

– Я закрою глаза, – продолжала волчица, – и буду весь день держать их закрытыми, если это удержит ее от болтовни. – Она вздохнула и опустила веки.

– Она спит? – шепнула Сенедра.

– Думаю, да, – прошептал в ответ Гарион и снова занял место во главе колонны.

К западу местность становилась более холмистой. Хотя облака оставались такими же плотными, во второй половине дня на западном горизонте появился просвет.

Они проехали по каменному мосту над бурлящим потоком.

– Вода пахнет свежестью, Гарион, – заметил Дарник. – Думаю, она течет с гор.

Бельгарат посмотрел на овраг, откуда стекала вода.

– Почему бы тебе не взглянуть самому? – предложил он. – Посмотри, есть ли там место для лагеря. Хорошую воду найти нелегко, так что мы не можем просто проехать мимо.

– Я тоже так думаю. – Кузнец и его немой друг поехали вверх.

Путешественники разбили лагерь на ночь недалеко от оврага, где протекал ручей. Когда они напоили лошадей и расставили палатки, Польгара начала готовить ужин. Она нарезала говядину и сварила густой гороховый суп, приправленный ломтиками окорока. Потом она достала большую буханку черного хлеба, при этом напевая себе под нос. Стряпня, как всегда, привела ее в приподнятое состояние духа.

Трапеза была очень сытной, и путешественники, закончив есть, с довольным видом откинулись от стола.

– Отлично, Пол, – рыгнув, похвалил Бельдин. – Вижу, ты еще не разучилась готовить.

– Спасибо, дядюшка. – Она улыбнулась и посмотрела на Эрионда. – Не расслабляйся, пока не поможешь убрать посуду.

Вздохнув, Эрионд отправился с ведром за водой.

– Раньше это была моя работа, – сказал Гарион Закету. – Очень рад, что теперь есть кое-кто помоложе.

– Разве это не женское дело?

– Хотите сказать ей об этом?

– После твоих слов, пожалуй, нет.

– Вы все схватываете на лету, Закет.

– Не думаю, что я хоть раз в жизни мыл посуду.

– Зато я мыл за двоих. На вашем месте я бы не говорил об этом слишком громко, а то она решит, что вам пора научиться. – Гарион покосился на Польгару.

– Давайте покормим волчицу и ее детеныша, – предложил он. – Праздное состояние других людей раздражает тетушку Пол, и она тут же придумывает им занятие.