— Нет, — ответил принц. — Мэйрин — действительно сама невинность. Она понятия не имеет о том, что такое любовь между двумя мужчинами. И если бы узнала, то была бы потрясена. Ведь она выросла не в Константинополе, где подобное считается в порядке вещей.

Велизарий протянул руку к подносу. Он кивнул, словно соглашаясь с Василием. На указательном пальце его правой руки сверкал крупный рубин. Загородив своим телом от принца поднос с кубками, он нажал на потайную пружину в перстне; под камнем оказалось углубление, заполненное мелким черным порошком. Велизарий быстрым движением всыпал порошок поровну в два серебряных кубка и торопливо залил его кроваво-красным греческим вином. Порошок мгновенно растворился в сладком напитке. Актер с улыбкой обернулся и подошел к принцу.

Изящным жестом он протянул Василию один из кубков.

— За что мы выпьем? — спросил он. — Ведь это — последний раз, когда мы делим с тобою вино, так что этот тост должен быть особым.

— Давай выпьем за то, чтобы каждый из нас обрел истинное счастье, — предложил Василий. — Ведь мне действительно очень грустно думать о том, что я причинил тебе боль, милый Велизарий! Как мне хотелось бы, чтобы ты в эту минуту был так же счастлив, как я!

Велизарий неожиданно улыбнулся.

— Но я счастлив, мой принц! — произнес он и, поднеся кубок к губам, осушил его до дна. Василий последовал его примеру.

Когда опустевшие кубки снова оказались на подносе, актер проговорил с не менее неожиданной и странной горечью в голосе:

— Скоро твоя драгоценная супруга узнает, с какой легкостью ты предаешь тех, кому клялся в любви, мой принц! Скоро она познает такую же невыносимую боль, как та, что ты причинил мне, и ей придется прожить с этой болью всю свою оставшуюся жизнь, и я молюсь, чтобы жизнь эта оказалась долгой! Когда нас с тобой найдут, Василий, твоя жена быстро узнает о нашей связи. Но самое главное в моей мести — то, что она никогда не будет уверена до конца в том, что ты любил ее по-настоящему! А тебя, мой принц, уже не будет в живых, и ты не сможешь ни утешить ее, ни опровергнуть сплетни! — Велизарий резко и хрипло рассмеялся, пошатнулся и упал на колени.

И в то же мгновение Василий почувствовал, как его пронзила острая, жестокая боль, словно удар кинжала.

— Велизарий! — вскрикнул он. — Что ты наделал! Он тоже рухнул на колени, оказавшись лицом к лицу с актером, в глазах которого светилось мстительное торжество.

— Что… я… наделал? — Велизарий быстро бледнел. — Я всего лишь постарался добиться того… чтобы ты навеки остался со мной, любимый! Она не получит тебя, потому что ты — мой, Василий! Мой… отныне и навсегда! Мой!!! — Испустив дыхание, он упал на руки принцу. Под его тяжестью ослабевший Василий опрокинулся на спину на великолепный шерстяной ковер с черными и красными узорами.

Принц чувствовал, что все его тело быстро немеет. Не в силах пошевелиться, он лежал на спине, а мертвый Велизарий все еще, продолжал сжимать его в объятиях, склонив ему на плечо голову в золотистых кудрях, словно спящий. Когда последние слова убийцы проникли в гаснущее сознание принца, Василий почувствовал, что и его сердце тоже вот-вот остановится. Собравшись с силами, он отчаянно вскрикнул:

— Мэйрин!

И жизнь покинула его.

Несколько минут в роскошных апартаментах актера было тихо. Затем дверь передней медленно приоткрылась, и вошел какой-то мальчик из прислуги. Увидев лежащие на полу тела, он остановился в изумлении, но затем смело двинулся дальше. Осторожно, чтобы не потревожить их, он достал из складок туники маленькое зеркальце и поднес его к ноздрям принца, затем — к ноздрям актера. Стекло осталось чистым.

Мальчик вздохнул и, поднявшись, выбежал из комнаты и помчался по лабиринту коридоров, соединявших разные части дворца. Добравшись до апартаментов Василия, он остановился, аккуратно разгладил ладонями тунику, вошел в комнату и попросил разрешения переговорить с принцессой.

— Она беседует со своей матерью, — сказала Нара, решив, что этот мальчишка не может сообщить ничего важного. — Не будем ее беспокоить.

— Но мне надо поговорить с ней! — настаивал мальчик. — Надо!

— Нельзя! — стояла на своем Нара. Но тут мальчик, которому было не больше десяти лет, внезапно расплакался.

— Мой хозяин мертв и принц тоже, — прохныкал он. — Я не знаю, что делать. Я думал, принцесса может помочь, — добавил он, утирая нос тыльной стороной ладони.

— Что?! — взвизгнула Нара. — Что ты сказал?! Дагда! Дагда, сюда, скорее! — Она схватила мальчика за воротник и вытащила его на середину комнаты. Внезапно он оказался лицом к лицу со светловолосым великаном и побледнел от испуга.

— Не бойся, парень, — неожиданно добрым для столь свирепой внешности голосом произнес Дагда. — В чем дело и кто ты такой?

— Я — Павел, прислуживаю великому актеру Велизарию. Я только что был в апартаментах моего хозяина. Они с принцем Василием лежат на полу. И оба мертвы, господин.

— Господи, помилуй нас! — воскликнула Нара, но взгляд Дагды заставил ее умолкнуть.

— Ты уверен, что они мертвы, парень? — мягко спросил Дагда.

— Да, господин. Я взял зеркало и поднес к ноздрям. Но стекло не замутилось. В это время мой хозяин обычно принимал ванну. Я вошел в комнату, чтобы напомнить ему об этом, потому что, если вода остывала, он меня бил. Я вовсе не подглядывал за ними! — Мальчик задрожал от ужаса, начиная понимать, насколько все серьезно.

— А почему ты пришел сюда, парень? — спросил Дагда.

— Но разве это не апартаменты принца Василия и его супруги, господин? Вместе с моим хозяином лежит принц Василий. Куда еще мне было идти?

— Женщина! — Дагда пронзил Нару ледяным взглядом. — Держи язык за зубами, пока я не увижу все своими глазами.

Перепуганная Нара кивнула.

Велев мальчику оставаться с Нарой, ирландец побежал по коридорам в апартаменты Велизария. Быстро оглядевшись по сторонам, чтобы удостовериться, что за ним никто не наблюдает, он вошел в комнату актера. Дагде были известны слухи о связи принца с Велизарием. Но он знал и то, что после свадьбы Василия с Мэйрин эта связь кончилась. И теперь, увидев двух мертвецов, не разжавших объятия и после смерти, Дагда горько и презрительно усмехнулся.

Но, не тратя времени на размышления, он тут же оценил ситуацию трезво. Самое главное — переместить тела так, чтобы не разразился скандал, который причинит Мэйрин лишние муки. Оттащив Велизария от принца, Дагда сморщил нос от омерзения, когда почувствовал приторный запах духов, которыми пользовался актер. Затем ирландец перенес тело Василия на красно-золотую кушетку и положил его на спину среди подушек. Это все, что он мог сделать. По крайней мере отвратительная сцена сплетенных в объятии мужчин больше не послужит предметом досужих слухов. Вздохнув, Дагда вышел из комнаты и поспешил через путаницу коридоров к придворному лекарю Деметрию.

За те долгие месяцы, что Дагда прожил в Константинополе, он успел подружиться с Деметрием. По вечерам они часто играли в шахматы. И теперь Дагде пригодилась эта дружба. Никем не замеченный, он вошел в комнату лекаря и, обнаружив, что у его друга нет посетителей, быстро изложил ему ситуацию. Деметрий направился следом за Дагдой в апартаменты Велизария. Покачав головой в знак того, что делу ничем не поможешь, он осмотрел тела.

— Яд, — тихо произнес он, понюхав губы принца. Затем подошел к столику и проверил кубки и кувшины. — В кувшине яда нет. Его подсыпали прямо в кубок.

— Что это за яд? — спросил Дагда. — Тебе что-нибудь известно? Кто его изготовил?

— Не могу сказать наверняка, — ответил Деметрий. — Скорее всего какая-нибудь особо ядовитая и хорошо очищенная форма паслена, от которой нет противоядия. Он подействовал почти мгновенно, Дагда. В этом я убежден, поскольку тела остались почти неизуродованными. Это был либо порошок, либо жидкость. Этого нам никогда не узнать. Не узнаем мы и того, было ли это двойное самоубийство, на которое решился принц со своим любовником, или же — убийство и самоубийство. Мы даже не можем сказать, по чьей инициативе это случилось.