Не ответив ему, Витамоо вернулась на свое место, поставила миску с каштанами рядом с собой и вновь принялась за еду.

— Давайте споем! — воскликнул старый миссионер. И, не дожидаясь ответа, он запел:

Он пел, закрыв глаза и подняв улыбающееся лицо к небу. Голос у него был старческий, надтреснутый, зато он пел искренне и с воодушевлением.

— подхватили молодые люди. Когда песня закончилась, старик затянул другую. Филип почувствовал, как к нему возвращается доброе расположение духа. Четыре голоса сливались, вознося хвалу Господу, и мрачное настроение обитателей вигвама мало-помалу рассеивалось.

Филип украдкой взглянул на Вампаса. Джон Вампас был сильным, красивым и уверенным в себе человеком. Глядя на него, Филип невольно вспоминал Джареда. Его младший брат походил на молодого наррагансета не только внешне. И с тем и с другим Филип не мог найти общий язык. Хотя, к примеру, с Вампасом он всячески пытался наладить отношения.

Когда после долгих странствий по лесу Филип вместе с Вампасом вернулся к Нанауветеа, он не испытывал к молодому наррагансету, который спас его от медведя, ничего, кроме любви и благодарности. Да и Вампас на протяжении трехдневного перехода относился к нему тепло. Однако по возвращении в резервацию индейца словно подменили. Он стал держаться холодно и отстраненно, постоянно вызывал Филипа на спор. Филип был сбит с толку и смущен.

Тем не менее он решил не обращать внимания на выпады наррагансета. От Кристофера Моргана он узнал, что Витамоо и Вампас были сиротами. Миссионер взял к себе Вампаса, после того как его родителей убил белый перебежчик из колонии Провиденс. Спустя год в его вигваме появилась Витамоо — родители девочки умерли от лихорадки. Так Кристофер Морган обзавелся двумя детьми. Он считал их Божьим даром и воспитывал как своих собственных.

Осиротевшие в раннем детстве, Вампас и Витамоо не знали иной семьи. Первое время Филип не переставал удивляться тому, с какой любовью, доверием и взаимопониманием относятся друг к другу члены этой образовавшейся по воле случая семьи. Филип, к примеру, не мог похвастаться тем, что между ним, Джаредом и Присциллой существует какая-то особая близость. Однако мало-помалу молодой человек стал замечать, что в вигваме Нанауветеа происходит что-то неладное. Причем он не мог избавиться от ощущения, что неурядицы в семье Кристофера Моргана начались после его, Филипа, появления.

Тогда молодой человек задался целью во что бы то ни стало завоевать расположение Джона Вампаса. Он старался всячески выказать ему свою симпатию; он помогал ему по хозяйству; он даже хотел вместе с Вампасом участвовать в увеселительных мероприятиях, которые проводились в резервации. Однако, против его ожидания, индеец продолжал относиться к нему враждебно.

Когда Филип узнал, что Вампас и его друзья собираются посетить Дом горячих камней, он тоже решил туда пойти. Молодой человек полагал, что, если он сумеет сблизиться с друзьями Вампаса, тот станет относиться к нему лучше. Итак, Вампас отправился в Дом горячих камней, а Филип выждал несколько минут и последовал за ним.

Дом горячих камней находился в другом конце резервации, около озера Паскуисет. Это была пещера шести-восьми футов в глубину и восьми футов в высоту, высеченная в скале. В центре пещеры, на груде камней, наррагансеты разводили огонь. Когда камни раскалялись докрасна, угли убирали — и Дом горячих камней был готов. Десять-двенадцать мужчин раздевались у входа в пещеру и заходили внутрь. Около часа или более того они беседовали, курили и потели — индейцы верили, что пот очищает кожу и лечит тело. Потом они выбегали из пещеры и прыгали в озеро.

Когда Филип приблизился к Дому горячих камней, наррагансеты уже находились в пещере. Филип снял одежду, аккуратно положил ее на землю около одежды индейцев и вошел внутрь.

В пещере стоял тяжелый дух табака и пота. Там было так жарко, что Филип сразу начал хватать ртом воздух. Вдоль стен пещеры в удобных позах сидели одиннадцать индейцев. Увидев англичанина, они разом смолкли. Филип кивнул Вампасу, который, похоже, не обрадовался его приходу, и поискал глазами, куда бы ему сесть, — он надеялся, что сидя он не будет чувствовать себя так неловко. Затем он попросил собравшихся продолжать беседу, что они, слегка поколебавшись, и сделали.

Тогда Филип еще очень слабо владел алгонкинским языком и не мог участвовать в общем разговоре. Однако в целом его план увенчался успехом. Друзья Вампаса отнеслись к нему доброжелательно. Они быстро привыкли к присутствию белого человека, чего нельзя было сказать о Вампасе. Нахмурившись, он сидел у стены и не отрывал глаз от раскаленных камней в центре пещеры.

Внезапно, точно по сигналу, индейцы вскочили и ринулись к выходу. С криками они сбежали вниз к озеру по пологому склону и один за другим бросились в воду. Филип устремился следом за ними и, стиснув зубы, сиганул в озеро. Вода оказалась ледяной, и у молодого человека перехватило дыхание, однако спустя секунду-другую он почувствовал прилив бодрости. Это было восхитительное ощущение. Он не ожидал, что купание принесет ему столько радости. Кроме того, Филипу было приятно вновь оказаться в обществе мужчин. С тех пор как он покинул Гарвард, ему не доводилось бывать в мужской компании. Только теперь он понял, как скучает по своим товарищам.

Но его радости быстро пришел конец. Он вылез из воды последним и сильно отстал от индейцев. Когда он подошел к Дому горячих камней, наррагансеты уже ушли. Но главное — он не увидел своей одежды. Вокруг была лишь голая, как и он сам, земля. Филип обшарил все вокруг: кусты, пещеру, берег озера. Одежда исчезла!

Чтобы вернуться в вигвам Кристофера Моргана, ему нужно было пройти из одного конца резервации в другой.

Филип скрипнул зубами. «Вампас! Это его рук дело!» Он сорвал две самые густые ветки, которые смог найти. «Если уж этим не брезговали Адам и Ева…» — подумал он. Прикрывшись ветками, молодой человек выбрался на пыльную дорогу, шедшую через резервацию. Он морщился, наступая на камни, а когда ему пришлось выйти из зарослей деревьев и кустарника, росших на склоне, на равнину — на ней тут и там были разбросаны вигвамы и прочие строения, — он весь сжался.

По натуре наррагансеты народ сдержанный. Но тот день стал исключением. Они просто изнемогали от хохота. От смеха у них текли слезы. Те, кто видел его, смеялись так громко, что из вигвамов выглядывали соседи. На полпути к дороге Скулхауз-Понд Филипа окружила толпа детей. Ребятишек так потрясла его белая кожи, что кое-кто из них подходил к нему совсем близко и дотрагивался до его ног и груди, чтобы проверить, не краска ли это.

Остаток пути молодой человек бежал бегом. Запыхавшийся, он нырнул в вигвам Нанауветеа. Увидев Филипа, старый миссионер и его юная помощница опешили.

Витамоо прыснула, прикрыла рот рукой, а затем быстро вышла из вигвама.

Кристофер Морган сочувственно спросил:

— Вампас?

— Вампас, — ответил Филип.

Песня закончилась, и Филип вернулся в настоящее.

— На каком языке вам почитать Библию? — спросил старик.

— На алгонкинском, — быстро ответил Вампас. И Кристофер Морган взял Библию Элиота. Он открыл Деяния святых Апостолов и начал читать с того места, где он остановился в предыдущий раз. Старый миссионер читал о том, как Павел поссорился с Варнавой из-за Иоанна Марка, которого Варнава хотел взять с собой[34]. «Выходит, не один я не умею ладить с людьми», — подумал Филип. Пока Кристофер Морган читал, он размышлял о своих отношениях с Вампасом.

После того случая в Доме горячих камней Филип решил изменить линию поведения. Молодой человек пришел к выводу, что Вампас не желает быть его другом, однако Филипу не хотелось, чтобы он стал его врагом. Поэтому он положил себе за правило никогда не мешать Вампасу — Филип надеялся, что тот ответит тем же.