Дрожь пробежала по ее телу, словно там, в будущем, кто-то переступил через ее могилу.

Мак почувствовал это и придвинулся к ней ближе.

– Клаудия?

Она взяла его руку, но лишь на тот момент, пока приходила в себя, и он увидел, как она внутренне собралась, будто готовясь с улыбкой выйти на публику. И вот с видимой беззаботностью проговорила:

– Дорогой, почему бы тебе не присесть? Я покончу с делами, это займет немного времени, а потом покажу тебе театр.

На какой-то момент Маку показалось, что он потерял Клаудию, найденную им несколько минут назад. Живая, немного неуверенная в себе, она из тех женщин, что способны мгновенно скрыть свою растерянность под маской беззаботности. Ему показалось, что он начинает ее понимать. Только теперь что-то переменилось в сознании Клаудии, что-то произошло, чего он не понимает. С ней что-то происходит, что-то такое, от чего дрожь пробежала у него по спине.

Она игриво взглянула на него и легонько оттолкнула от себя, так что он вспомнил о своей роли любовника и, отступив, уселся в обитое бархатом кресло. Искушение размазать Филлипа Рэдмонда по стенке все еще не отпускало его, но, решив, что это не имеет смысла, Мак предпочел успокоиться и вспомнил, зачем он здесь. Он взял со столика театральную программку и со страстью завзятого театрала погрузился в ее изучение.

Ничто не могло быть дальше от истины. Больше всего сейчас его интересовал Филлип Рэдмонд. Он явно одержим образом Элен Френч, а одержимые люди весьма опасны. Тем более что объект своей одержимости он жаждет вновь обрести в образе ее дочери, отказываясь признать за ней право на собственную жизнь.

Мак не был психологом, но его дилетантскому рассудку это все казалось отличительными признаками бедствия, готового разразиться. А может быть, уже и разразившегося. Порчу театрального костюма совсем не трудно приписать Рэдмонду, к тому же он знает, где живет Клаудия и где живет Физз. Ему ничего не стоило в перегруженном дорожном движении Лондона следовать за ними по пятам, он мог догадаться, что они направляются в Брумхилл, и притащиться туда на их хвосте.

Вот с фотографией, засунутой в парашют, было сложнее.

– Так что? – Клаудия оторвала наконец взгляд от списка имен, принесенного Филлипом. – Ты уверен, что в этот список попали все, кто приходил в театр в тот вечер?

– Ну, полной уверенности нет. Может, кто и проскользнул незамеченным. Джим говорит, что краешком глаза видел кого-то, торопливо вышедшего из театра примерно в половине шестого.

Даже с другой стороны комнаты Мак почувствовал напряжение Клаудии.

– Кто это был? Мужчина? Женщина? – настороженно спросила она.

– Женщина. Высокая блондинка с длинными волосами. Он только со спины ее видел и решил, что она из штата и вышла по своим делам перед вечерним спектаклем. Но он не помнит, чтобы эта женщина вернулась. – Филлип слегка пожал плечами. – Это, конечно, ничего не значит, Джим надежен примерно так же, как прогноз погоды, кроме того здесь полным-полно девушек, которые могут соответствовать этому описанию.

– Вам следовало расспросить их всех и выяснить, не выходила ли одна из них в это время, – вмешался в разговор Мак, потеряв терпение, отложив в сторону программку и всем своим видом являя вид мужчины, уставшего дожидаться свою женщину. – Или просто вызвать полицию и предоставить это дело им. В конце концов, это их работа.

Мак ожидал, что Филлип начнет возражать против обращения в полицию по причинам сохранения безукоризненной репутации театра. Но тот этого не сделал.

– Я и хотел вызвать полицию, но Клаудия и слушать об этом не стала. Я вообразил, что она приписала сей жуткий поступок кому-то, кого знает и кто нуждается скорее в помощи, нежели в наказании. Весьма великодушно, конечно, но потеря костюма воистину невосполнима.

Он проговорил это так, будто потерял нечто глубоко личное.

– А мог сюда пробраться кто-нибудь из неудовлетворенных зрителей? – как бы невзначай спросил Мак.

Филлип Рэдмонд с ответом не затруднился.

– Я расспрашивал всех наших людей, никаких зрителей тут не видели. А большая часть нашего штата обслуги оставалась в театре допоздна.

Но сказал он это, адресуясь к Клаудии, чем ясно давал понять, что хотя этот Мак и является ее личным защитником, но есть вещи, которые его не касаются. Здесь, как заметил Мак, он счел уместным выказать весь свой апломб. Под печальной, немного раболепной манерой держаться скрывался человек, который считал себя столпом театра, и Мак испытал некоторую неловкость. Где-то он читал, что единственная вещь, которая роднит всех убийц, это преувеличенное значение, придаваемое собственной личности, этакая фанаберия, которая в конечном счете делает их всех довольно жалкими.

– Все это люди, преданные театру, – заметила Клаудия, пытаясь смягчить ситуацию. – Кассиры, билетеры, продавцы программок, буфетчики. А по субботам, когда дается два спектакля, и уборщики.

– А почему уборщики в эти дни работают днем? – спросил Мак.

– Ну, это просто, дорогой. Приходя на вечерний спектакль, люди не должны сидеть в замусоренном зале, а после дневного спектакля там всего хватает – и картонные стаканчики из-под мороженого, и шоколадные обертки. – Она с озорной улыбкой посмотрела на Филлипа. – А мы не любим снабжать недовольных зрителей боеприпасами для выражения своих чувств, ведь так, Филлип?

Несчастный режиссер попытался выдавить из себя улыбку, но с этим у него ничего не вышло. Клаудия встала, давая понять, что аудиенция закончена.

– Я оставляю это на твоей совести, Филлип, – сказала она. – Надеюсь, костюм на замену доставлен?

– Он в офисе, им занимаются Анджела и Пэм. Я не хотел оставлять его без присмотра. Запасные будут готовы в конце недели. Там еще почта для тебя, может, просмотришь? – Он оглянулся на Мака. – Если у тебя будет свободная минутка.

– Несомненно, я потому и пришла пораньше, чтобы все успеть. Мак, ты готов совершить со мной обещанную тебе экскурсию?

– Конечно, – отозвался Мак, – но только, возможно, чуть позже. Сначала давай без спешки покончим с твоими делами. Почему бы не заглянуть сначала в офис на тот случай, если там что-нибудь срочное. Надеюсь, Рэдмонд проводит нас?

Идея провести в обществе Мака еще какое-то время не вызвала у Филлипа энтузиазма.

– Вообще-то мне надо заглянуть на галерею к осветителям. Там что-то не ладится с новым электронным оборудованием.

– В таком случае мы не задерживаем вас. Так как, Клаудия?

– Ну, я, дорогой, пожалуй, сначала взглянула бы на новый костюм.

Она взяла Мака под руку. И хотя ему было это приятно, но он понимал, что продолжается спектакль, разыгранный для Рэдмонда. Он склонился к ее руке и поцеловал. И это, увы, было исполнено скорее для Рэдмонда, чем для нее. Но на того поцелуй не произвел, казалось, никакого впечатления. Возможно, потому, что Рэдмонд уже овладел собой. Или, может быть, подумал Мак, относительно Рэдмонда он вообще заблуждается, дав разыграться своему воображению. Клаудия держала его под руку до тех пор, пока Рэдмонд не исчез из поля зрения. Тогда она свою руку забрала.

– А что мне предстоит выслушать от Бью! – уныло проговорила Клаудия.

Она не совсем еще осмыслила то, что произошло между ними до вторжения Филлипа.

– Бью – это ваш отец? – спросил он.

Если ей хочется выглядеть озабоченной и деловой, он будет счастлив подыграть ей.

– Да. Он со дня на день должен возвратиться из Штатов, и я обещала встретить его в аэропорту.

– Скажите мне, где и когда, и я организую для вас машину.

– Не думаю, что трудность только в том, смогу ли я привезти его из аэропорта.

Он взглянул на нее, она казалась совершенно спокойной, но под маской этого спокойствия ясно просматривалось некоторое смятение, особенно в потемневших глазах. Этого прежде не было. Или он просто не замечал?

– Я должен принять еще кое-какие дополнительные меры, – проинформировал он ее, и его лицо выразило крайнюю степень озабоченности.