Когда его губы коснулись губ Виктории, ее сердце взорвалось, разлетевшись на тысячи осколков. Все внутри нее задрожало мелкой дрожью, а из груди невольно вырвался стон. Тело словно зажило собственной жизнью, тянулось и льнуло к нему, охваченное неукротимым огнем желания.

Обволакивая, окутывая ее своим теплом, Роберт припал к ее губам, как в знойной пустыне припадает к роднику усталый путник, жадно боясь потерять хоть каплю драгоценной влаги. Обнимавшая талию рука скользнула вверх, легла на грудь и стала горячо ласкать ее изнывающую от страсти, жаждущую его прикосновений плоть.

Все было так, как мечталось Виктории. Не осталось ни мыслей, ни сомнений, ни страхов. Только голод ее тела и неистовый огонь желания, который, казалось, обжигал изнутри. Она еще никогда не испытывала ничего подобного и не представляла, каким сильным может быть это чувство. Как будто прорвало плотину и бурный поток страсти нахлынул, захлестнул, закружил в водовороте. Его мощи невозможно было сопротивляться.

Виктория хотела, жаждала слиться с ним. Она беспомощно вздрогнула от наслаждения, когда одним молниеносным движением Роберт сорвал с нее халат, затем спустил вниз бретельку ночной сорочки и жадно обхватил ее обнажившуюся грудь.

Под его горячими требовательными пальцами соски превратились в твердые торчащие пики. Сгорая от желания, она прижималась к нему, чувствуя, как волна неизъяснимого наслаждения охватывает ее.

Виктория полностью отдалась сладостным ощущениям от пылких прикосновений Роберта. Его руки, казалось, были везде: нежно ласкали шею, пробегали по напряженной спине, охватывали и гладили грудь, спускались ниже.

Забыв обо всем, она уже не сдерживала тихих стонов. Сердце глухо стучало, губы горели от поцелуев. Ласки Роберта разожгли в ней нестерпимое желание, хотелось касаться его так же, как он касался ее.

Она позволила своим пальцам пробежаться по его теплым твердым плечам и подняться к влажным, чуть спутанным после душа волосам. Обнаженной грудью она прижалась к его груди, и, почувствовав прохладное прикосновение ее нежных, как лепестки, сосков, он глухо застонал.

И вдруг в следующую секунду все изменилось. Тело его напряглось и замерло, он разжал объятия и слегка отодвинул ее от себя. Она застыла, подняла на него полные недоумения глаза и увидела, что он смотрит на нее потемневшими от страсти, воспаленными глазами.

– Думаю, Тори, мне пора пожелать тебе спокойной ночи, пока мы оба окончательно не потеряли голову.

Он нежно, но твердо поправил на ней сорочку и отступил еще на шаг.

– Приятных тебе сновидений, – добавил он и скрылся за дверью, тихо прикрыв ее за собой.

Горло Виктории сдавили тиски. Тело все еще дрожало от неутоленного желания. На негнущихся ногах она подошла к кровати и обессиленно опустилась на нее, затем забралась под одеяло и свернулась в клубок, словно пыталась спрятаться от чужих глаз. Она старалась расслабиться, но дрожь не оставляла ее. Тело еще горело, руки и ноги дрожали, голова была словно в каком-то тумане, мысли путались.

Случилось именно то, чего Виктория боялась больше всего: она влюбилась в Роберта Шеридана и не смогла устоять перед его несокрушимой мужской притягательностью.

Слезы стыда и негодования брызнули из глаз. Зачем он это сделал? Зачем увлек ее к вершине, а потом так резко и безжалостно сбросил вниз?

Виктория словно раздвоилась. Одна часть ее сознания испытывала облегчение от того, что он сделал то, что должна была сделать она сама, – вовремя остановился. Но другая половинка ее существа, вопреки логике и здравому смыслу, жаждала продолжения.

Она уже и сама толком не понимала, чего хочет, но твердо знала одно: Роберт Шеридан – тот единственный мужчина, которого она так долго искала и наконец нашла, но она для него всего лишь временное увлечение в ожидании идеала, о котором он говорил и которым она не станет никогда.

Следующим утром Роберт и Виктория встали очень рано, по очереди приняли душ, ни словом не обмолвившись о прошлой ночи. Очевидно, оба пришли к негласному соглашению, что лучше не упоминать о случившемся накануне.

К тому времени, когда они были готовы к завтраку, Дейв уже ушел на пастбище, а Сара кормила на заднем дворе птиц. Кого там только не было: симпатичные хохлатые куры с целым выводком цыплят, крикливые утки, чинные гуси, раздувающиеся от собственной важности индюки. Близнецы играли здесь же, во дворе, в чехарду. Увидев гостей, Сара поторопилась закончить со своим занятием и, сияя улыбкой, повела их в дом.

– Садитесь, – приказала она, когда они пришли на кухню. – Я приготовлю вам яичницу с беконом и тосты.

Виктория стала уверять миссис Макдугл, что ей не стоит беспокоиться и что она сама вполне может приготовить завтрак для себя и Роберта, но спорить с хозяйкой было бесполезно. Сара только отмахнулась от нее.

– Если уж хотите помочь, – с улыбкой сказала она, – лучше присмотрите за моими шалунами.

Но этим уже занимался Роберт, и с большим успехом. Конни и Тимми прибежали вслед за ними в дом и теперь облепили дядю Роберта, возбужденно щебеча и задавая ему бесконечные вопросы, на которые он терпеливо и обстоятельно отвечал. Детишки не сводили с него влюбленных глаз.

Пока Сара возилась в другом конце кухни, готовя им завтрак, Виктория с интересом наблюдала за веселой компанией. Эта сцена, как и вчера вечером, произвела на нее сильное впечатление. Ее поражало, насколько легко Роберт находит общий язык с детьми. Было заметно, что он любит их и они отвечают ему тем же. Его невозможно не любить, со щемящей болью в сердце подумала она. Этот большой, сильный, мужественный и бесстрашный мужчина может быть таким ласковым, нежным, таким бесконечно терпеливым.

В джинсах и черной водолазке, оттенявшей красивые рыжевато-каштановые волосы и карие, с зелеными крапинками, глаза, он выглядел таким неотразимым, что Виктория не могла отвести глаз. Его крепкая, мускулистая фигура, порой кажущаяся почти угрожающей, сейчас выражала только нежность. И Виктория понимала, что это не обман: тех, кого любит, Роберт Шеридан будет защищать яростно и неукротимо.

От этой мысли у Виктории ком встал в горле. У врагов наследника Кинлаха есть все основания ворочаться без сна в своих постелях. Но поистине благословенны те, кого он любит. Как ни горько сознавать, но она, Виктория, к ним не относится. Несмотря на явное физическое влечение к ней, она не та женщина, которая нужна ему, ведь он ясно сказал вчера, что еще не встретил свой идеал.

Кто же она, та, которая покорит его сердце с первого взгляда? – с горечью и завистью думала Виктория, глядя на улыбающееся, красивое лицо Роберта.

Словно почувствовав на себе ее пристальный взгляд, он поднял глаза.

– Ну что, Тори, как вы думаете, из меня выйдет хороший отец? – Улыбаясь, он ссадил близнецов с колен, и те побежали к матери просить дать им еще по кусочку яблочного пирога, который остался от вчерашнего обеда. – Вы любите детей, Тори?

– Да, очень, – совершенно искренне ответила она. – Я всегда сожалела, что у меня нет ни сестры, ни брата, поэтому решила: когда выйду замуж, у меня будет не меньше двоих.

– Я хочу как минимум троих.

– Это в том случае, если вы найдете свою идеальную любовь, – бросила она, не сумев скрыть язвительных ноток в голосе.

Он как-то странно взглянул на нее.

– О, непременно найду, не беспокойтесь.

– Почему вы так уверены в этом? – вздернула Виктория брови, стараясь под маской безразличия скрыть боль и ревность, испытываемые ею к той неведомой девушке, которую он сочтет идеальной для себя парой, достойной носить звание хозяйки замка Кинлах.

– А что думает по этому поводу ваш жених, биржевой маклер? Вы уже обсуждали с ним эту тему?

Виктория покраснела. Она уже жалела, что наврала ему про Тони, но сейчас было не время и не место признаваться в этом.

– Разумеется, – ответила она, вздернув подбородок. Пусть Роберт не воображает о себе слишком много. Если она не тот идеал, который он ищет, то это не значит, что она не может быть идеальной парой для кого-то другого.