Катриона дремала, свернувшись калачиком на продавленном диване в салоне, поджидая возвращения мужчин. Закатав рукава, она поглядела на синяки, оставленные пальцами лорда Форкосигана.

Обычно она никогда особо не смотрела на фигуры людей, размышляла Кэт. Как правило, она смотрела на лица, практически не обращая внимания на то, что ниже шеи, если, конечно, не считать одежды, обозначающей социальный статус собеседника. Это… нет, не отвращение, а всего лишь дань вежливости, составная часть ее верности мужу, почти такая же автоматическая, как дыхание. Так что для нее было вдвойне обескураживающе поймать себя на том, что она внимательно рассматривает маленького лорда. И должно быть, это было очень грубо с ее стороны, учитывая необычность его телосложения. Лицо Форкосигана, как только она научилась проникать за внешнюю невозмутимость, оказалось… очаровательным, за бесстрастной маской скрывалась бездна остроумия, готового в любой момент превратиться в открытый юмор. И было очень странно видеть это лицо вкупе с телом, на котором отпечатались следы колоссальной боли. Ее немедленной реакцией после шока было желание расспросить его о полученных им боевых ранениях. Все получены далеко отсюда, казалось, шептали эти выдавленные на его коже иероглифы, обещая экзотические повествования. А еще они гласили: «Я выжил. Хочешь узнать, как мне это удалось?»

Да, я хочу это узнать. Катриона помассировала переносицу, как бы желая снять давящую на глаза пульсирующую головную боль. Раздался шелест открываемой двери, и она едва не подпрыгнула от неожиданности. Но, услышав знакомые голоса Тьена и дяди Фортица, успокоилась. Это всего-навсего вернулась охотничья команда, которую она поджидала. Интересно, какую необычную добычу они принесли?

Катриона села и опустила рукава. Было уже далеко за полночь. Выйдя в коридор, она с облегчением обнаружила, что Тумонена с ними нет. Так что она спокойно может запереть дом на ночь, как и положено уважающей себя хозяйке замка. Тьен выглядел напряженным, Форкосиган – усталым, а дядя Фортиц – как всегда.

– Полагаю, Форсуассон, не стоит напоминать о том, что завтрашняя инспекция должна быть неожиданной, – тихо проговорил Форкосиган.

– Безусловно, милорд Аудитор.

– Узнали что-нибудь интересное? – спросила Катриона, запирая замок.

– М-м-м… Госпожа Радоваш не имеет представления, каким образом ее бродяга-муж убрел в обломки нашего отражателя, – ответил дядя Фортиц. – А я надеялся, что она что-то знает.

– Очень печально все это. Они казались такой милой парой, когда я с ними встречалась несколько раз.

– Ну, ты же знаешь, что собой представляют стареющие мужчины, – осуждающе пожал плечами Тьен, явно не относя себя к этой категории.

Ах, Тьен, ну почему ты не можешь сбежать с более молодой и богатой женщиной? Может, с ней ты стал бы счастливее. Потому что вряд ли ты можешь стать несчастней, чем ты есть сейчас. Ну почему одним из твоих немногочисленных достоинств является именно верность?

Ну, во всяком случае, насколько ей известно. Хотя в тот, слава Богу, уже миновавший период, когда Тьен обвинял ее в измене, она частенько задумывалась, почему он так одержим мыслью о деянии, представлявшимся для нее совершенно невозможным? Может, именно потому, что он-то как раз на такое вполне способен? Хотя ей в общем-то уже все равно.

Катриона предложила мужчинам перекусить перед сном, но согласился лишь дядя Фортиц. Остальные пошли спать. Когда дядя Фортиц поел и тоже удалился, а она, убрав на кухне, пришла в спальню, заглянув по дороге к Никки, Тьен уже лежал в кровати с закрытыми глазами. Но еще не спал. Потому что во сне он довольно громко храпел. Когда Кэт скользнула под одеяло, он повернулся и крепко обнял ее.

В какой-то абсурдной манере он действительно любит меня. От этой мысли ей захотелось плакать. Какие еще человеческие привязанности есть у Тьена, кроме нее и Никки? Мать, живущая где-то далеко и снова вышедшая замуж, призрак покойного брата? Иногда ночью Тьен цепляется за нее, как утопающий за соломинку.

Если ад существует, то Кэт очень надеялась, что брат Тьена пребывает именно там. В форском аду. Он сделал все правильно, о да, покончив с собой и положив таким образом конец идущей через него мутационной цепочке, показал Тьену пример того, к чему ему следует, если можно так сказать, стремиться. Тьен пытался этому примеру последовать – дважды уже довольно давно и в третий раз относительно недавно. Но его попытки самоубийства как-то больше походили на симуляцию. Первые два раза она пришла в ужас. И какое-то время верила, что ее верность и зависимость от него – единственное, что держит его в этой жизни. Но в третий раз она не почувствовала ничего. Еще чуть-чуть, и она вообще перестанет быть человеком. Она и сейчас почти себя им не ощущала.

Надеясь, что в конечном итоге все же заснет, Катриона закрыла глаза и сделала вид, что спит. Через некоторое время Тьен, тоже лишь делавший вид, что уснул, встал и прошел в ванную. Но, выйдя оттуда, в кровать не вернулся, а направился на кухню. Может, все-таки решил перекусить? Может, разогреть ему молока и смешать его с бренди и пряностями? Старый рецепт ее двоюродной бабушки – успокаивающее питье для внучатой племянницы, хотя большая часть солидной порции в конечном итоге каким-то образом оказывалась в чашке старой леди. Кэт, улыбаясь воспоминаниям, тихо скользнула за мужем.

Но на кухне горел огонек не от открытого холодильника, там мерцал экран комма. Катриона озадаченно остановилась в дверях. В доме ее родителей в такое несусветное время можно было звонить кому-то только в экстраординарных случаях, как правило, чтобы сообщить о чьем-то рождении или смерти. Кэт впитала это с молоком матери.

– Какого черта труп Радоваша делал в космосе? – резко, но тихо говорил кому-то Тьен. Изумленная Катриона узнала одного из подчиненных мужа, администратора Судху. Судха, несмотря на глубокую ночь, был не в пижаме, а в обычной одежде. Работает дома допоздна? Что ж, многие инженеры – трудоголики. Она чуть отошла в тень коридора. – Вы мне сказали, что он уволился!

– Уволился, – подтвердил Судха. – И нас совершенно не касается, что произошло с ним потом.

– Черта лысого не касается! Завтра в нашем департаменте будут кишмя кишеть ищейки из Имперской безопасности! И на сей раз по делу, а не на экскурсии, которую можно поводить кругами, накормить обедом и выпроводить! Отсюда вижу, как Тумонен при одной мысли о завтрашнем дне хищно щурит свои поросячьи глазки!

– Мы с ними справимся. Идите спать, Форсуассон.

Лорд Аудитор Форкосиган сказал тебе открытым текстом, что завтрашняя проверка должна быть неожиданной, Тьен. А он говорит Голосом самого императора. Что ты творишь? Она беззвучно задышала ртом, пытаясь подавить дурноту.

– Они очень быстро обнаружат вашу миленькую схемку, и тогда мы все окажемся в дерьме по уши, – продолжил Тьен.

– Ничего они не найдут. В городе все чисто. Просто не пускайте их на опытную станцию, и мы спокойненько выпроводим их без всякого ущерба.

– Опытная станция – это пустая оболочка. Ваш отдел существует лишь на бумаге. Что, если они пожелают поговорить с кем-нибудь из ваших «мертвых душ»?

– Вроде вас? – Губы Судхи искривились в тонкой улыбке. – Успокойтесь.

– Я не собираюсь тонуть вместе с вами!

– Думаете, у вас есть выбор? – рявкнул Судха. – Слушайте. Все будет в порядке. Они могут заниматься проверкой весь день напролет и обнаружат лишь четкие цифры, которые абсолютно сходятся. Лена Фоскол в бухгалтерии – одна из самых хитрых воровок, которых я когда-либо встречал. Мы настолько их опережаем, что им нас сроду не догнать.

– Судха, они наверняка захотят поговорить с людьми, которых не существует! И что тогда?

– Они в отпуске. Или в поле. Продержимся.

– И как долго? И что потом?

– Идите спать, Форсуассон, и прекратите дергаться.

– Дьявольщина! Это у меня дома три дня отираются два Имперских Аудитора! – Оборвав себя, он сделал глубокий вдох. Судха сочувствующе дернул плечом. Тьен заговорил снова, но уже гораздо спокойней: – И еще одно. Мне нужен аванс. Мне необходимо еще двадцать тысяч марок. И немедленно.