— Ну и что из этого? — призадумался Подберезский.

— Понял, Андрюша, мы его сейчас мигом разыщем.

— Где?

— Поедем, сам увидишь.

Подберезский знал, если Комбат в чем-то уверен, значит, так оно и есть. А если молчит, то не стоит его и расспрашивать, все равно не скажет.

Бегом они поднялись по крутой лестнице, ведущей из подвала, сели в машину. Рублев взял с места так, будто за ним гнались, но по городу ехал аккуратно, хотя и безбожно подрезал, каждый раз оказываясь первым возле светофора.

Наконец, «форд» завернул в узкий переулок и остановился около мрачного дома у бокового фасада, весь цокольный этаж которого был выкрашен суриком.

В глухой стене было пробито небольшое окно, забранное решеткой и стальная дверь с глазком. Рядом висела выкрашенная битумным лаком вывеска:

«Военно-патриотический клуб „Афганец“».

И только сейчас Подберезский вспомнил, ему тоже приходилось бывать здесь, однажды, на открытии клуба.

Он помнил, как еще обещал ребятам заходить сюда, но так и не выбрался. Не было времени. И понял, что задумал Комбат.

— Батяня, ты здесь бывал?

— Пару раз, хорошие ребята, — Рублев даже не закрыл машину, просто захлопнул дверцу и, не утруждая себя поисками звонка, выкрашенного одной краской с косяком, несколько раз гулко ударил кулаком в дверь.

Та отозвалась металлическим гудением.

Увидеть, что происходит за окном было невозможно. Серебристые планки жалюзи были повернуты, но свет внутри горел, значит, кто-то есть. Комбат еще раз постучал.

— Сейчас открою, — раздался спокойный голос.

Дверь скрипнула и отворилась. Рублев и Подберезский смотрели перед собой, но взгляды пришлось перевести вниз. В узком коридорчике на инвалидной коляске сидел парень в военной форме без ног. И хоть Рублев с Андрюшей были одеты в штатское, он сразу же наметанным глазом определил в них афганцев.

Протянул руку.

— Павел Иванков.

— Рублев Борис.

— Подберезский Андрей.

Мужчины обменялись рукопожатиями, и Павел дал задний ход, коляска въехала в просторное помещение с одним единственным окном. Вдоль стен стояли стулья и только письменный стол с компьютером говорили о том, что здесь, вообще-то, располагается контора. Одна стена сплошь была заклеена фотографиями молодых ребят в военной форме, другую покрывали фотообои, горный пейзаж, чем-то отдаленно напоминавший горы Афганистана.

Иванков заехал за письменный стол и теперь, если бы не видневшиеся из-за столешницы отполированные ободья инвалидной коляски, никто бы и не подумал, что этот достаточно молодой жизнерадостный парень — калека.

— Паша, помоги, человека найти надо, — Комбат без лишних предисловий положил на стол лист с портретом Семена Щукина.

Секретарь клуба, всмотрелся в фотографию, затем пожал плечами.

— Не знаю его, никогда не встречался. У вас же есть адрес, — он подвинул листок к Комбату.

— Жена его одна дома живет, стерва, отвечать не хочет, а он, наверное, бомжует где-то.

— Да, частенько такое среди наших встречается.

Сейчас посмотрю, — Иванков защелкал клавишами компьютера.

Комбат обошел стол и стал внимательно смотреть на экран. Возник длинный список фамилий с адресами и телефонами, бежали строчки Наконец-то, появились заглавные буквы Щ.

— Щавелев..

— Щедрины…

— Вот!

Семена Щукина Комбат и Иванков обнаружили одновременно.

— Капитан, уволен со службы, тот же адрес, что и в распечатке.

О фирме «Долила» ни слова.

— Послушай, Паша, очень найти надо.

— Зачем? — твердо спросил афганец, смотря прямо в глаза Борису Рублеву.

Тот не был мастером объяснять, убеждать. Но хватило и долгого обмена взглядами, чтобы понять — Рублеву позарез нужно отыскать Щукина.

— Хорошо, сейчас попробую, — секретарь клуба «Афганец» принялся искать сослуживцев Щукина по номеру военной части. Нашел пару своих знакомых, кто служил вместе со Щукиным, прижал телефонную трубку к уху и принялся звонить.

— Коля, ты чего в клуб не заходишь?

— Времени нет.

— Дела замучили? Дела теперь у всех, только друзей забывать не стоит.

— На днях…

— Знаю, что забежишь на днях. Вот если б ты без моего звонка зашел. Послушай, ты капитана Щукина давно видел?

— Этим летом на дне десантника, спился.

— Говоришь ты это без радости.

— Как бомж выглядел.

— А где его искать?

— Хрен его знает.

— Это плохо, что понятия не имеешь.

— Валере позвони. ;

— Сам знаю, что Валере позвонить можно. Давай, до встречи.

Его пальцы снова запрыгали по клавишам телефонного аппарата.

— Привет, Валера! Это я. Тут двое наших Щукина разыскивают.

— Зачем?

— Им очень надо, — Я его неделю назад видел.

Даже не прикрывая трубку рукой, Паша сказал, обращаясь к Комбату:

— Он неделю тому назад его видел.

— Где? — Рублев подался вперед.

Иванков секунд десять слушал, что ему говорил Валера, затем повесил трубку.

— Ты что? Давай снова звонить.

— Да нет, майор, он сейчас сам придет. Сказал, пока сам своими глазами не увижу тех, кто его разыскивает, говорить не стану.

— У меня же времени нет.

— Он близко живет, минут через пять будет, "а вы пока чаем угощайтесь, — и Паша показал рукой на электрический самовар, стоявший в углу комнаты.

— Это хорошо, что чай, — произнес Комбат, а то кофе сейчас повсюду, а у меня от него изжога.

Мужчины даже не успели допить по чашке чая, как в клуб пришел Валера. Подозрительно покосился на гостей, но поздоровался за руку.

— Зачем вам капитан понадобился?

— Долго рассказывать, — ответил Рублев, — но поверь, надо.

— Надо кому — вам или ему?

— И ему, и нам.

— Не думаю, что он обрадуется, если вы его Отыщите.

— Эти ребята свои, плохого ему не сделают, — убежденно произнес Иванков.

— Если поклянетесь, что не для плохого его ищете, скажу, — внимательно изучив лица Комбата и Подберезского, пообещал Валера.

— Клянусь, — неловко произнес Комбат и толкнул Подберезского.

— Клянусь, — повторил тот.

И пряча глаза, Валера рассказал, что неделю тому назад встретил Щукина на Калужской линии метре, когда тот, объезжая состав на инвалидной коляске, собирал милостыню.

— Где он ноги-то повредил? — почти шепотом спросил Паша.

— В том-то и дело, ноги у него в порядке. На жизнь он теперь так зарабатывает, спился. Но врать мне не стал. Во всем признался.

— Он все так же бороду носит? — хоть и чувствуя, что в такой ситуации лучше смолчать, все-таки спросил Комбат.

— Да, такой же, только не в костюме, а в камуфляже, борода, волосы длинные, лицо загорелое, что у негра. Но награды при нем, — как еще об одном подвиге своего бывшего командира сообщил Валера.

— На Калужской, значит? — Борис Рублев поднялся, крепко пожал руки все еще продолжавшему прятать глаза Валере и погрустневшему Паше.

— Всяко, ребята, в жизни бывает. Никто не знает, как оно повернется.

— Увидишь его, майор, привет передай от Валеры и от ребят. И помни, что мне пообещал.

Рублев с Подберезским вышли на улицу. Безрадостный осенний пейзаж и настроение мужчин удивительным образом гармонировали, дополняли друг друга.

— Как на кладбище, — пробурчал Рублев, глядя на деревья, уже без листьев, на пустынный переулок.

— И решетка на окне словно кладбищенская ограда, — добавил Подберезский, садясь в машину.

— Поехали.

Одной из составляющих успеха Курта было то, что он методично уничтожал свидетелей своих преступлений. И теперь, когда от фиктивной фирмы «Долида» можно было ожидать только неприятностей, он решил убрать и Щукина. Учитывая серьезность происшедшего на шоссе Москва — Симферополь, можно было предположить, что Щукина уже ищет милиция.

Но отыскать бомжа не так-то легко, и Курт был уверен — выигрыш во времени у него есть. Милиции понадобиться несколько дней для этого, а он собирался ликвидировать Щукина на другой день после перестрелки.