Именно это желание ощущений заставляет нас прибегать к музыке, обладать красотой. Зависимость от внешней линии и формы только указывает на пустоту собственного существования, которое мы заполняем музыкой, искусством, преднамеренным молчанием. Эта пустота заполняется или прячется под ощущениями из-за вечного опасения того, что есть, что есть мы. У ощущения есть начало и конец, их можно повторить и усилить. Переживание же находится вне пределов времени. Что по-настоящему существенно – это переживание, которое отвергается в погоне за ощущениями. Ощущения ограничены, индивидуальны, они привносят противоречие и страдание. Но переживание, полностью отличающееся от повторения опыта, не имеет продолжения. Только в переживании есть обновление, преобразование.

Тени танцевали на зеленой лужайке, и, хотя солнце палило горячо, небо было очень синее и нежное. Из-за забора корова смотрела на зеленую лужайку и на людей. Сборище людей было незнакомым для нее, но зеленая трава была знакома ей, хотя давно уже не шли дожди, и земля была выжжена до коричневого цвета. На стволе дуба ящерица собирала мух и других насекомых. Отдаленные горы были туманными и манящими.

Под деревьями, после разговора, она сказала, что она прибыла, чтобы послушать речь учителя учителей. Она была очень честной, но теперь честность стала упрямством. Это упрямство было скрыто за улыбками и разумной терпимостью, той терпимостью, которая была очень тщательно продумана и выпестована. Она была порождением ума и могла превратиться во вспышку сильной, яростной нетерпимости. Она была полной и сладкоречивой, но за этим скрывалось осуждение, подпитанное ее убеждениями и верованиями. Она была задавленной и жесткой, но отдала всю себя братству и его доброму делу. После паузы она добавила, что узнала бы, когда бы заговорил учитель, потому что она и ее группа владела каким-то таинственным способом узнать это, что было не дано другим. Удовольствие от исключительности их знания было настолько очевидно, когда она говорила об этом, в ее жестах и наклоне головы.

Исключительное, частное знание дает глубоко удовлетворяющее удовольствие. Знать кое-что, что другие не знают, – это постоянный источник удовлетворения, это дарит чувство связи с чем-то более глубоким, дает престиж и авторитет. Вы находитесь непосредственно в контакте, у вас есть что-то, чего нет у других, и поэтому вы значимы, не только сами для себя, но и для других. Другие смотрят на вас снизу вверх, немного с опаской, потому что они хотят разделить это с вами, но вы отдаете, всегда зная больше. Вы лидер, авторитет, и это положение принимается легко, поскольку люди хотят, чтобы им приказывали, вели их. Чем больше мы осознаем, что мы растеряны и смущены, тем более желанней для нас, чтобы нами управляли и приказывали нам. Таким образом, власть создана во имя государства, во имя религии, во имя мастера или лидера партии.

Поклонение авторитету, в значительной степени или не очень, является злом, особенно в религиях. Между вами и действительностью нет никакого посредника, а если есть, то он извратитель, интриган, не имеет значения, кто он, самый ли возвышенный спаситель, ваш последний гуру или учитель. Тот, кто знает, не знает, он может знать только его собственные убеждения, им самим придуманные верования и чувственные потребности. Он не может знать истину, неизмеримое. Положение и авторитет можно создать, искусственно культивировать, но только не смирение. Добродетель дарит свободу, но искусственно взращенное смирение – это не добродетель, это простое ощущение и поэтому вредное и разрушительное. Это рабство, из которого вновь и вновь освобождаются.

Важно узнать, ни кто мастер, святой или лидер, а за чем вы следуете. Вы следуете, чтобы стать кое-чем, извлекать пользу, чтобы быть определенным. Кто-то другой не может дать ясность. Сомнение находится в нас: мы вызвали его, и мы должны избавиться от него. Мы можем достигнуть удовлетворяющего нас положения, внутренней безопасности, места в иерархии организованной веры, но все это самоограничивающая деятельность, ведущая к противоречию и страданию. Вы можете почувствовать себя на мгновение счастливыми в вашем достижении, вы можете убедить себя, что ваше положение неизбежно. Это ваш выбор. Но пока вы хотите стать кем-то, на любом уровне вам приходится страдать и расстраиваться. Быть никем не есть отрицание. Активное или пассивное действие воли, что является желанием, обостренным и усиленным, всегда приводит к конфликту и борьбе. Это не способ понимания. Установление власти и следование ей есть отказ от понимания. Когда есть понимание, то есть свобода, которую нельзя купить или принять от других. Что куплено, можно потерять, а что дается, могут отобрать. Таким образом, пестуется авторитет и страх перед ним. От страха нельзя избавиться мольбой перед свечами. Он заканчивается при прекращении желания стать.

Он много лет практиковал то, что он назвал медитацией. После прочтения определенных книг по предмету он следовал некоторым практикам, побывал в неком монастыре, где медитировали несколько часов в день. Он не был сентиментален по этому поводу, и при этом он не обливался слезами самопожертвования. Он сказал, что даже после этих многих лет его ум находился под контролем, хотя иногда он все еще выходил из-под него. В медитациях не было радости, а только строгость к себе, добровольно возложенная на себя. Они сделали его довольно жестким и сухим. Так или иначе, он был очень недоволен всем этим. Он принадлежал нескольким религиозным обществам, но теперь он покончил с ними и независимо искал бога, которого они все обещали. Он состарился в годах и начинал чувствовать утомление.

Правильная медитация необходима для очищения ума, без освобождения от ума не может быть никакого обновления. Просто продолжение – это распад. Ум увядает от постоянного повторения, от износа из-за неправильного использования, от ощущений, делающих его тупым и утомленным. Контроль над умом не значим, значимым является то, чтобы узнать интересы ума. Ум – это узел противоречащих интересов, и усиление одного интереса по сравнению с другим и есть то, что мы называем концентрацией, процессом тренировки самодисциплины. Дисциплина – культивирование стойкости, сопротивления, и, где есть сопротивление, нет никакого понимания. Хорошо натренированный ум – это несвободный ум, только в свободе может быть сделано открытие. Должна быть спонтанность, чтобы раскрыть движения собственного «я», это может происходить на любом уровне. Хотя могут быть и неприятные открытия, движения «я» нужно подвергнуть этому и понять. Но дисциплинированность уничтожает спонтанность, при которой свершаются открытия. Дисциплины, несмотря на требовательность, помещают ум в рамки. Ум приспособится к тому, чему он был обучен. Но то, к чему он приспосабливается, нереально. Дисциплина – простое наложение, поэтому не может быть средством обнажения. Через самодисциплину ум может укрепить себя в свой цели, но эта цель самоспроецированная и поэтому нереальная. Ум создает действительность по его собственному образу, и дисциплина просто придает жизненность этому образу.

Только в открытиях возникает радость, в открытиях путей «я» от мгновения до мгновения. «Я», на любом уровне его нахождения, исходит все еще от ума, о чем бы ум ни думал, все исходит от ума. Ум не может думать о чем-то, что не от него, он не может думать о неизвестном. «Я» на любом уровне – это известное, и хотя могут быть части «я», о которых поверхностный ум не знает, они все еще в пределах области известного. Движения «я» раскрываются в акте взаимоотношений. Когда взаимоотношения не ограничены пределами образца, это дает возможность для самораскрытия. Взаимоотношения – это взаимодействие «я», и чтобы понимать это взаимодействие должно быть осознание без необходимости выбора, так как выбирать значит акцентироваться на интересе одном, а не на другом. Это осознание есть переживание взаимодействия «я», и в этом переживании нет ни переживающего, ни переживаемого. Таким образом, ум освобождается от своих накоплений, нет больше «мне», нет собирающего информацию. Накопления, сохраненные воспоминания – это «я», а «я» – это частица, неотделимая от накопленного. «Я» отделяет себя от своих качеств, выступая наблюдателем, смотрителем, контролером, чтобы охранять себя, чтобы наделить себя непрерывностью среди непостоянства. Проживание единого, объединяющего процесса освобождает ум от своей двойственности. Таким образом цельный умственный процесс, как явный, так и скрытый, проживается и понимается не часть за частью, поступок за поступком, в его полноте. Тогда мечты и ежедневные действия – это всегда освобождающий процесс. Ум должен оставаться совершенно пустым, чтобы получать. Но жажда быть пустым, чтобы получать, – укоренившееся препятствие, и его нужно полностью осознать, а не какую-то специфическом его часть. Жажда переживания должна полностью прекратиться, что случается только, когда переживающий не подпитывает себя опытами и воспоминаниями о них.