Зачем, ну зачем я дала Данжеру слово вернуться в Фотию? Что я там забыла? Не гожусь я в василиссы! И страдать всю оставшуюся жизнь по недоступному для меня дракону тоже не хочу. Зачем душу травить и нервы друг другу трепать? Я никогда не просила луну с неба, так зачем я делаю это сейчас? Какой прок желать того, чего никогда не получишь? Может, плюнуть на данное Данжеру обещание и все-таки вернуться в свой мир? Или остаться, надеясь, что удастся найти еще какой-нибудь коврик-перевертыш? А толку? Еще три дня вместе? А потом? Мне срочно был нужен дельный совет умного человека. Но где такого взять — я понятия не имела. Старот с Нафаней в советчики не годились, ибо страстно хотели видеть меня в роли василиссы, а совет Врангеля я могла угадать даже в его отсутствие — опять Мирослава соблазнять пошлет. Я даже вспомнила про лекарку Марину, вылечившую когда-то Данжера. Но ничего путного посоветовать мне она не могла тоже. Напоила чаем, дала успокоительного, искренне посочувствовала, но решать за меня, что мне делать, отказалась наотрез.

— Ну подумай сама, Фьяна, кто может в таких делах советовать? — возмутилась Марина. — У тебя куда ни кинь — всюду клин. В Фотии тебе все будет о Данжере напоминать. А у себя дома, думаешь, ты его быстро забудешь? Сомневаюсь. Я изо всех сил стараюсь тебя развлечь, а ты уже второй день как отравленная лошадь ходишь. Ну, улыбнись! — я попыталась. — Это что, была улыбка? — ехидно поинтересовалась Марина. — Даже устрицы в кастрюле это делают лучше. И что ты нашла в этом василевсе? Наглый, хищный, агрессивный… я уж не говорю про его одноглазую физиономию в шрамах!

— По сравнению с тем, как он выглядит сейчас, это были еще не самые большие недостатки, — желчно заметила я. — По крайней мере, раньше Данжер хотя бы внешне походил на человека.

— А что, после того, как он стал драконом, он стал меньше тебе нравиться? — насмешливо поинтересовалась Марина.

— Не стал, — созналась я.

— Тогда возвращайся-ка ты в Фотию. Может быть, хоть государственные заботы тебя от твоей депрессии отвлекут.

В принципе, Марина была права. Хотела я этого, не хотела, а в Фотию все равно надо было возвращаться. Хотя бы для того, чтобы привести дела в божеский вид и уведомить соседей о смене правителя. Ну а чтобы некоторым агрессивным типам не захотелось проверить на прочность новую власть, уронить промежду прочим, что Данжер в своей истинной сущности периодически будет делать облет своих владений. Ну и пару миражей запустить. Глядишь, и не сунутся лишний раз. Фотии сейчас явно не до войн. Ей бы после големов вряд-вряд восстановиться. И разве стране, в такой ответственный момент, в качестве правителя нужен такой лопух как я? Я не умею управлять государством! Я себя-то не могу к порядку призвать. Даже сейчас — мне нужно возвращаться в Фотию, а у меня все мысли заняты Данжером. И вопросом, как я буду жить без него дальше.

В объятиях василевса, удовлетворенная и обласканная, я позволила себе размечтаться. Женщина привыкает намного быстрее мужчины, обретая нелепую привычку к хорошему и наивно полагая, что так будет длиться вечно. Вот и я вообразила себе, что у наших с Данжером отношений есть будущее. Что я так и буду просыпаться рядом с ним каждое утро. Однако жизнь (как всегда) распорядилась по-своему.

Бр-р-р! Все! Хватит! Пора, наконец, взять себя в руки и заняться делами. Навестить Тугарина (как ближайшего соседа), уволиться, наконец, со службы Мирослава и вернуться в Фотию. Надеюсь, то, как выстраивать отношения с остальными соседями, мне сможет подсказать Старот. А потом… до конца практики осталось десять дней. И за этот срок мне нужно определиться со своим решением.

Тугарин принял меня довольно неплохо. А если учесть, что печенеги (как мне поведал в свое время Данжер) женщин вообще не уважают — то не просто «неплохо», а прямо-таки даже хорошо. Накормил, напоил и даже искренне посочувствовал. Правда, известие о том, что василевс оказался драконом, как-то не шибко его удивило. Видимо, мудрый хан и сам давно догадался, что с Данжером что-то не то. Оживился Тугарин только на моем рассказе о пророчестве драконов.

— Древние пророчества явили себя. То добрый знак, — воодушевился хан. — Ибо значит это, что проклятью рода моего выйдет срок.

— А что за проклятье на печенегах? — тут же заинтересовалась я. — Я как-то спрашивала Данжера, но он не сказал ничего.

— Потому как сам не знал толком. Ведаешь ли ты, что это? — протянул мне хан огромный синий камень. Ага! Помнится, я заприметила его еще при нашей первой встрече с Тугариным. Только тогда камень на шее у хана висел. Причем на такой золотой цепи — любой браток начала 90-х с зависти удавился бы. Теперь я имела возможность рассмотреть эту достопримечательность подробнее. Камень был странным. Мягко говоря. Живым, теплым и очень тяжелым.

— На свет его зри, — посоветовал хан.

Я послушалась и… буквально застыла. Внутри камня пряталось нечто, весьма похожее на галактику. Оно двигалось, изменялось и явно жило своей жизнью.

— Что это? — потрясенно поинтересовалась я у Тугарина.

— Сие — проклятье, кое наш род сам себе выбрал. Однако ж то длинная история.

— Не томи, Тугарин, интересно же! — оживилась я, удобнее устраиваясь на подушках. И хан поведал мне весьма интересную историю. Довольно красивую и по-восточному витиеватую.

Байка № 14.

Если долго идти по Красным пескам, умирая от жажды и усталости, и слезящимися глазами следить за лучами уходящего солнца, иной раз можно увидеть вдалеке, среди просторов пустыни, блестящие стены и сверкающие купола, подымающиеся среди садов. Это древний город Варахша блуждает по просторам пустыни, словно туманное видение. Стоял он подобно острову среди песчаного моря. Стены города были сложены из розового мрамора, башни из золота, крыши домов — из серебра. На берегу пруда раскинулся сверкающий самоцветами дворец. Вокруг города тянулись сады, виноградники, рощи и поля. В полноводных арыках плескались прохладные струи. Сгибались ветви деревьев под тяжестью плодов граната, инжира, персиков. Цвели розы, пели соловьи, над водой зеленел трилистник.