— Ожоги. Плечо, живот, подошвы обеих ног. Похоже на контактные ожоги, нанесенные каким-то лазерным инструментом. Видишь, следы круглой формы. Нужно было не просто прикасаться, а нажимать очень сильно, чтобы не только прожечь кожу, но и оставить столь глубокий след.

Ева надела очки-микроскопы, чтобы рассмотреть получше.

— Следы, очень четкие, почти нет наплывов. Ее ноги были туго связаны в лодыжках, но она должна была дергаться и уклоняться, пока он ее жег. Значит, он держал ее за ногу. Держал с силой, наваливался всем телом, чтобы она не дергалась. Да, он очень серьезно отнесся к своей работе. — Ева стянула с себя очки. — У нее нос сломан.

— Зря очки сняла. В микроскопах можно рассмотреть деталировку гематом по обе стороны ноздрей.

Моррис взял пару, которую сняла Ева, и протянул их Пибоди, когда Ева указала на свою напарницу. Нацепив очки, Пибоди наклонилась.

— Вижу только большую массу лопнувших кровеносных сосудов. — Она нахмурилась, сосредоточилась, когда Моррис подсветил точечным фонариком кожу сбоку от носа Натали.

— А, да, теперь вижу. Я бы, наверно, не заметила, но теперь вижу. Он заклеил ей рот, а потом зажал нос. Сильно сжал большим и указательным пальцами. Перекрыл доступ воздуха.

— Со сломанным носом ей и без того было очень трудно дышать. Он сделал так, чтобы ей было еще тяжелее.

— Допрос с пристрастием, — сказала Ева Моррису. — Если бы это было просто садистское убийство, порезал бы ее, сломал бы больше костей, пожег бы еще больше, и ожоги были бы более обширными. Скорее всего, было бы сексуальное насилие или травмы груди и гениталий.

— Согласен. Он просто хотел причинить ей боль. С мужчиной он сократил программу, пыточную часть пропустил. От драки перешел прямо к удушению.

— Потому что женщина сказала ему все, что ему нужно было знать, дала ему то, что требовалось, — уверенно заключила Пибоди.

— А мужчина должен был умереть, потому что женщина сказала убийце, что ее жениху известно то же, что и ей. Или он видел то же, что и она. Мотив в ней, — тихо сказала Ева.

В управлении Ева сидела у себя в кабинете за письменным столом, поглощая кофе и добавляя данные к своему первоначальному отчету. Она еще раз позвонила в контору окружного прокурора, спросила насчет ордера. Выслушала в ответ обычные отговорки.

«Адвокаты, — поняла Ева. — Адвокаты аудиторской фирмы внесли ходатайство о блокировании ордера». У них это выходило автоматически, как коленный рефлекс. «Ничего неожиданного», — твердила себе Ева. Ордер они все равно получат, но, скорее всего, не раньше конца рабочего дня.

Она позвонила в лабораторию, чтобы поторопить их с работой. У нее это тоже было нечто вроде коленного рефлекса. Ответ она опять получила стандартный: вещественные улики изучаются. Мы не волшебники. И так далее, и тому подобное.

Итак, на руках у нее два трупа. Жених и невеста, убиты каждый в своем доме, в нескольких кварталах друг от друга, с интервалом примерно в час. Сперва женщина. Одно и то же место работы, но разные отделы. Насильственная смерть, пропавшие компьютеры и диски.

Никаких врагов.

«Убийца не мог обойтись без средств передвижения, — думала она. — Невозможно пехом тащить на себе компьютер от одного места преступления к другому». Ева, хмурясь, проверила входящую почту: может, Пибоди уже установила, какого типа компьютеры были в собственности убитых. Оказалось, что ее надежная напарница уже скопировала для нее список компьютеров, зарегистрированных на обоих. Два настольных, два ППК. В список не входили электронные записные книжки, не требовавшие регистрации в Службе компьютерной охраны. Наверняка у убитых были такие книжки. Но книжек, как и компьютеров, на месте преступления не оказалось. В обоих случаях.

Хорошее оборудование и довольно компактное, решила Ева, изучая модели. Но она как-то слабо себе представляла убийцу, втаскивающего компьютер Натали Копперфильд вверх по пожарной лестнице в квартиру Бика Байсона.

Нет, у него была машина для транспортировки. Компьютер Натали он надежно запер, пока заканчивал свою ночную работу.

Где же он припарковался? Может, он живет где-то поблизости? Он работает один?

Принес изоленту с собой, скорее всего, и электрошокер тоже, а также лазерную указку или что он там использовал для ожогов. Подготовился. Но орудие удушения и в том, и в другом случае находил на месте. Значит, полагается на случай.

Он знал, что в доме первой жертвы нет ни камер наблюдения, ни сигнализации. Знал, что дом второй жертвы охраняется гораздо лучше. Значит, он все изучил заранее. Опять-таки подготовился. А может, уже бывал раньше в обоих местах? Еще до убийства?

Может, имел личные контакты с убитыми?

Ева встала, подготовила свою доску и снова села.

— Что ты знала, Натали? Что у тебя было? О чем ты догадалась? Что бы это ни было, ты встревожилась, — вслух размышляла Ева.

Сказалась больной утром накануне убийства. Вставила новый замок с «глазком», хотя всего через несколько месяцев собиралась выехать из этого дома. Да, ты была встревожена.

Но не настолько, чтобы сказать сестре или начальнице, с которой якобы поддерживала дружеские отношения.

А вот Бик пришел на работу в тот день. Возможно, не был так сильно встревожен. Возможно, хотел проверить, откуда ветер дует.

А Натали была не настолько встревожена, не настолько испугана, чтобы попросить жениха приехать, не оставлять ее одну на ночь.

Она не опасалась за свою жизнь, несмотря на нож в спальне. Взволнована, расстроена, встревожена. Но она думала, что ее жизни ничего не угрожает. Наверно, | она чувствовала себя глупо, даже стыдилась себя самой, когда принесла в спальню нож. Но она была не настолько испугана, чтобы позвонить в полицию или хотя бы переехать к жениху на пару дней.

Может, она над чем-то работала. Ей хотелось остаться одной, чтобы было тихо, чтобы никто не мешал, не стеснял. Но вот стемнело, и Натали стало немного тревожно.

Чтобы освежить свою память, Ева еще раз прослушала запись с мобильного телефона Палмы.

— Привет, Нэт!

— Палма? Ты где?

— Где-то над Монтаной. Линия Вегас — Нью-Йорк, помнишь? Челночные рейсы. Туда-сюда, туда-сюда. Все билеты проданы. Я вернусь в Нью-Йорк поздно. Ты не против, если я к тебе вломлюсь? Не передумала?

— Конечно, нет! Я очень хочу тебя повидать. Я соскучилась.

— Я тоже. У тебя ничего не случилось?

— Нет. Нет, просто мне о многом надо подумать.

— Ты поссорилась с Биком?

— Нет, у нас все в порядке. Просто… много чего происходит. Послушай, ты завтра свободна?

— После такой смены? Можешь не сомневаться. Может, плюнешь на работу, и устроим девичник?

— Я с удовольствием. Мы могли бы походить по магазинам.

— Свадебные дела?

— Ага. И я могла бы прояснить мозги, может, кое-что обсудить с тобой.

— Собираешься перебежать под другие знамена?

— Что? Нет, ничего подобного. Дело в том, что…

— Черт, опять меня вызывает кресло 5А.

— Иди. Поговорим завтра утром. Нет, погоди, у тебя есть новый ключ и код? Я тебе послала сегодня утром.

— Конечно, есть, не волнуйся. У тебя такой усталый голос, родная. Что… О, ради всего святого! И как не надоест трезвонить? Извини, Нэт.

— Ничего страшного. Иди. Скоро увидимся. Палма, я так рада, что у нас будет время поговорить!

— Я тоже рада. Оладушки на завтрак?

— Можешь не сомневаться.

— Пока!

«У жертвы явный стресс, — подумала Ева. — Даже незачем проводить голосовой анализ». Она явно это слышала. Не страх, а напряжение и усталость.

Она собиралась сказать сестре, что ее тревожило. Рассказать ей все в подробностях, как она — Ева в этом не сомневалась — все рассказала жениху. Палме повезло, что ее не было в городе в момент совершения убийств.