— Не отнимут. — Ева зачехлила оружие и приблизилась к постели. Она протянула руку. — Потому что я им не позволю. Тэнди, тебе больше нечего бояться.

Тэнди уронила острый кусок пластика и, качнувшись вперед, просто рухнула на Еву.

— Я вас очень, очень, очень прошу, заберите нас отсюда.

— Вот, держите. — Рорк снял с себя пальто. — На улице холодно. Надевайте в рукава. Вот так. Умница. Хорошая девочка.

— Не бросай меня. — Вся в слезах, Тэнди схватила Еву за руку. — Прошу тебя, останься со мной. Не Давай им забрать моего ребенка. Кто это? Кто там? — Она обеими руками вцепилась в Еву, заметив Трухарта.

— Это один из наших. Один из хороших парней. Трухарт, спустись вниз, помоги Бакстеру и Макнабу. Пусть этих людей увезут.

— Слушаюсь.

— Ты можешь идти, Тэнди?

— Отсюда. Я могу уйти отсюда. Мой ребенок… С ним все хорошо. Он брыкается. Я не хочу в больницу, пожалуйста, не отвозите меня в больницу. Я не хочу остаться одна. Они могут вернуться. Они могут…

— Вы же хотите повидаться с Мэвис, правда? — мягко спросил Рорк, помогая ей подняться с постели. — Она у нас дома, и она беспокоится за вас. Хотите, поедем к Мэвис? Прямо сейчас?

Рорк бросил долгий взгляд на Еву, помогая Тэнди выйти из комнаты.

— Она в шоке, — пояснила Пибоди. — Но главным образом она напугана. Как мы распределимся? Может, я отвезу ее к вам, а вы пока возьмете подозреваемых?

О, как ей хотелось заняться подозреваемыми! Но она понимала, что было бы просто бессовестно свалить двух беременных женщин на Рорка.

— Я поеду с Тэнди, запишу ее показания, когда она придет в себя. Позаботься, чтобы арест подозреваемых был оформлен должным образом и чтобы они были посажены за решетку. Допроса им придется ждать до утра. Посмотрим, как им понравится сидеть взаперти. А потом возвращайся домой, поспи.

— Вряд ли я усну. Вы только посмотрите на эту комнату. Все предусмотрено. Все удобства. Подонки!

Ева вызвала бригаду экспертов-«чистилыдиков», оставила Бакстера, Трухарта и Макнаба работать с ними на месте, обрабатывать комнату, где Тэнди держали в плену, обыскивать весь дом. Ей очень не хотелось покидать место преступления, бросать работу, но она села на заднее сиденье внедорожника. С ней была жертва, нуждавшаяся в заботе.

— Мне было так страшно. — Закутанная в одеяло поверх пальто Рорка, Тэнди сидела на переднем сиденье. — Мне кажется, они собирались меня убить. Забрать ребенка, а потом убить меня. Они оставили меня там. Он заходил раз в день. Каждый день. И он смотрел на меня так, будто я уже мертва. Я ничего не могла сделать.

— Откуда у тебя заточка? — спросила Ева.

— Что?

— Пластмассовая штука, которую ты держала в руках.

— А-а… Они приносили мне еду. Ребенок должен остаться здоров, так она говорила. Настоящее чудовище. Всегда бодрая, жизнерадостная. Даже когда привязывала меня для осмотров. Я спрятала пару пластмассовых ложек… это все, чем мне разрешали есть. Пластмассовые ложки. А когда они на ночь выключали свет, я их пилила и терла друг о друга под одеялом. Мне казалось, это длилось часами. Не знаю как, но я собиралась ранить одного из них.

— Жаль, что тебе так и не выпал шанс. Хочешь рассказать мне, что случилось, или предпочитаешь отложить на потом?

— Это случилось в четверг. После работы я пошла к автобусной остановке. И тут ко мне подошла она. Ее зовут Мадлен Баллок. Мне стыдно говорить об этом, но еще в Лондоне, когда я узнала, что беременна, что все против меня, что у меня нет другого выхода, я пошла в агентство по усыновлению. Хотела отдать ребенка на усыновление. Мне казалось, что это наилучший выход. Я…

— Все это нам известно. Они ведут подпольные операции по продаже детей под прикрытием благотворительного фонда.

— О боже! Боже, какая же я идиотка!

— Ничего подобного, — сказал ей Рорк. — Вы им доверяли.

— Да. Доверяла. Там были консультанты, и все они были такие славные люди. Миссис Баллок лично пришла познакомиться со мной, и ее сын пришел с ней. Они мне говорили, что я делаю подарок достойной паре и моему ребенку. Я подписала контракт, и они дали мне денег. На расходы, сказали они. Витаминизированная еда, необходимая одежда. Мне пришлось согласиться на их врачей, на пользование их клиникой, но там все было хорошо, очень прилично, все такие милые. Мне полагался постоянный уход, наблюдение консультации, и фонд был готов помочь мне с квартирой и со стипендией, если я захочу продолжить образование, и консультировать меня в карьере. Все, что я захочу.

— Заманчивая приманка.

— Да, все это было очень заманчиво, но я передумала. — Тэнди обхватила руками живот и съежилась на сиденье. — Я всегда хотела иметь семью, быть матерью, а тут вдруг своими руками лишила себя всего этого. Я здоровая, сильная, ума мне хватает. Я не ребенок. Я могла бы обеспечить хорошую жизнь моему ребенку. Я вернула деньги назад. Я почти ничего не истратила, а разницу восполнила из своих сбережений. — Она утерла слезы с лица. — И тут они ополчились на меня. Я подписала контракт, сказали они, он юридически обязателен к исполнению. Они подадут на меня в суд, и суд обяжет меня выполнять условия договора. Разве я смогу быть хорошей матерью, если я мошенница и лгунья? Это было чудовищно. Я оставила деньги. Я была так расстроена… Я начала сомневаться в себе. Вдруг они правы? Вдруг я буду плохой матерью? Вдруг суд заберет у меня ребенка? Как мне доказать, что я вернула деньги? Господи, какая же я дура!

— И ты переехала в Нью-Йорк, — подсказала Ева.

— Я подумала: я не могу рисковать. Я чуть не десять раз собиралась обратиться к отцу ребенка, но я сделала свой выбор и решила следовать ему до конца. Я упаковала вещи, уволилась с работы, кое-что продала. Одна моя подруга собиралась на машине в Париж на выходные, она согласилась взять меня с собой. Я даже соврала: сказала ей, что собираюсь искать там работу. Не знаю, зачем я соврала, но я боялась, что они пустят полицию по моему следу. — Тэнди откинула голову назад, закрыла глаза и начала легкими движениями растирать себе живот. — Я была зла, страшно зла на всех. Я уехала на автобусе из Парижа в Венецию, а оттуда улетела в Нью-Йорк. Сначала мне было так одиноко, что я чуть было не решила вернуться. Но потом я нашла работу, и все пошло хорошо. Я подписала договор с моей акушеркой, подружилась с Мэвис. Я, конечно, скучала по своим друзьям в Англии, но мне в первую очередь надо было думать о ребенке.

— Итак, в четверг ты ушла с работы…

— В пятницу у меня был выходной, а в субботу был праздник Мэвис. Я так радовалась, я чувствовала себя прекрасно. И тут вдруг она. Так удивилась встрече со мной, так обрадовалась! Стала расспрашивать, как я поживаю, как у меня дела. Мне было так стыдно, что я тогда сбежала, но она меня успокоила. Сказала, что у нее машина, и она подвезет меня до дома. И тут подъехал к тротуару этот чудный лимузин, прямо как по волшебству. Я и спорить не стала, села в машину.

«Курсировали, — отметила Ева. — Не парковались, чтобы не оставлять следов».

— Она села сзади вместе со мной, и мы тронулись. Она дала мне бутылку воды, и мы начали вспоминать Лондон. А потом… Мне стало нехорошо, я потеряла сознание. Ничего не помню, пока не очнулась уже в той комнате.

— Теперь ты из нее выбралась, — напомнила Ева, когда Тэнди опять задрожала. — Ты из нее выбралась, а взаперти сидят они.

— Да, я выбралась. Мы выбрались, и мы в безопасности. Они были там, они оба, — продолжала Тэнди, Немного успокоившись. — Когда я очнулась, они сказали мне, что теперь будет. Ребенок не мой, я от него отказалась, бумаги подписала. Я — всего лишь родильное устройство.

Тэнди тяжело повернулась, оглянулась назад, встретилась глазами с Евой.

— Они говорили мне об этом так спокойно, так невозмутимо, даже когда я кричала и пыталась убежать, а меня силой заталкивали обратно в постель. Они сказали, что со мной будут хорошо обращаться, что у меня будет правильное питание, отдых, витамины, уход, и они ждут, что я рожу здорового ребенка через неделю Я сказала, что они с ума сошли, что они не могут заставить меня отказаться от ребенка. Он сказал — сын, — он сказал, что у них богатство, власть, положение в обществе, а у меня ничего, кроме фертильной матки. Они включили музыку, она играла днем и ночью. Они говорили, что это полезно для ребенка. Все в комнате было герметично, я даже выбросить ничего не могла. Я колотила в окна, но никто ничего не видел. Я кричала так, что голос сорвала, но никто меня не слышал… Какой сегодня день?