— А что мешает человеку хоть чуть-чуть поразмыслить над ужасом чужого бремени? Разве это не то же самое, что взвалить на себя чужую болезнь или нищету? Разве можно взойти превыше Небес? Крест не дает ничего, кроме иссушающего креста не землю. И если земля отвечает, то только потому, что ее заставили бояться креста. И кто ее освободит, как не я? От человека спасая.
Теплицы не дают те растения, которые могли бы прорасти в любое время в любом месте, как сорняк, который не ищет благодатных почв и прорастает там, куда занес его ветер. Смелым нужно быть и безрассудным, но поистине великим должен быть человек, чтобы, вгрызаясь корнем в камень, произвести потомство многочисленное.
Как сказал один умник: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся, вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? Жало же смерти - грех; а сила греха - закон. Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Спасителем Йесей»…
Куда как откровенное признание вампиров! И это в то время, когда кости вот они! И прах у всех на виду!
Поглощена смерть победою — над кем? Не все умрем, но все изменимся: вампир станет вампиром, проклятый станет проклятым. Когда труба вострубит. Да, жало смерти — грех, а что сила греха — Закон, это опять поторопились. Не имиджем с Твердью объясняются. Воскреснуть, будучи мертвым, облекаясь в нетленное — и жить вечно, низвергнув Закон — мечта всех вампиров! Чтобы победить Ад, надо вылизать землю и поганый язык вырвать всякой плоти, которая поселилась в земле. И никакой Йеся не поможет, потому что Сын Человеческий — хищный волк, который будет рвать первым. Господи Святый, Ад они обошли! Чтобы сказать такое, сначала надо убить вселенную, и родить ее вновь, с своими законами.
Я сказал: «От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? Раскаяния в том не будет у Меня» — Ефрему сказал. И еще сказал: «Угнетен Ефрем, поражен судом; ибо захотел ходить вслед суетных. И буду как моль для Ефрема и как червь для дома Иудина.
А что это за народ, догадаться нетрудно, если обратится к вечно праведному Давиду:
«Пред Ефремом и Вениамином и Манассиею воздвигни силу Твою, и приди спасти нас. Боже! восстанови нас; да воссияет лице Твое, и спасемся!»
Это, Манька, молитва, которую каждый день творит Благодетельница, чтобы истыкал тебя Господь перед лицом твоим всеми стрелами, и не стеснялся рубить голову, если пожелает спасти Богоизбранных. И молитвы ее идут от души твоей.
— Что-то я как-то раньше не задумывалась, что молитву можно творить, а можно просто… молиться…
— Но как, Манька, я не мог дать такого Йесю людям, чтобы искусить их самих в себе?
Судьбы нет, она предопределена самим человеком. Худшее из возможных грехов я буду вытаскивать на свет. Предопределение — это то, что позволяет мне определить, как сказал тот же умник, глубину молчания твоего духа! А судьбы всего мира складываются в судьбу человечества. Где один споткнулся, там многие упадут, если он поводырь слепым, где один поднялся, там встанет еще один. Или не встанет, но что тебе до него, если я, и моя земля стала твоей? Ты первая скажешь: с ума сошел, убелять лживую тварь?! Я хочу жить в земле и не пить кровь, и не поить кровью…
Кто лишил человека глаз?
Сами же просили взять и руку, и глаз и бросить в геенну. Попросили, а душа, в ком твое матричное понимание, разве не просит? Разве она не избавляется от руки и глаза, если ей от них одно горе? Вот и не осталось у человека ни рук, ни глаз. И уши отвалились.
Разве не предупреждал мой человек, что все вы находитесь под епитимиями?
Но кто задумался, а что это собственно такое?
Радостно приветствуя людей, которые накладывали эти самые епитимии, разве можно было ожидать какой-то другой судьбы, которая ведет человека в Небытие? Нет, нет, и нет, я сказал, проклят всякий, нарушивший Закон — это и есть предопределение.
— Дьявол, разве людям проникнуть малюсеньким своим сознанием в Бытие земли и ее Творца? Люди, всего лишь люди. Разве им понять, что земля больше для тебя значит, чем ты сам? Небытие для людей Абсолют, который имеет большую значимость, чем ты и твоя земля. Люди всегда ищут источник, самый первый по значимости, времени и положению.
— И что? Разве я не даю им то, что они хотят?! — рассмеялся Дьявол. — Совершенно немыслимы обвинения твои. Я, может, завидую им! Где еще найдется такой смельчак, который канет в Небытие, согласно Закону?! Мне это точно не дано!
— Ты такой хитрый, тебе палец не клади! — прокомментировала Манька его признание. — Но у меня нет в уме горошин старика Борзеевича! А кто людей поджужил и накрутил им абсолюты? Только не ври мне, я знаю уже, чем пахнет ваша макулатура! Просто бессовестные вы все: и ты, и вампиры, и старик Борзеевич, и все, кто охотиться за человеком. Все вы ловцы человека, и нет у вас ни жалости, ни сочувствия. Когда человеку, который пашет поле, сеет, детей воспитывает, интересоваться вашими бедами? Он посмотрел, принял, как ему кажется, что добрее, а ты его за это в пекло и в Небытие! Дьявол, вот ты сказал про Ефрема, а я вдруг вспомнила: то его благословляют, как первенца, то отрыгивают, как предателя, то мечут против него проклятия, то снова… обнимает его Господь. А что это за пророк, если сам же признается, что мерзости поразили народ, и тут же обрушивается с проклятиями на народы, которые его народу на эти мерзости указывают? Собака лает — ветер носит. Если человек, он везде человек, а если вампир — в любом месте вампир.
— Правильно, Маня, правильно, ругай меня! Пахари и сеятели многими местами обычаи мои блюдут, и ты поплачь, когда мимо проходить будешь, утри их безутешную слезу! Но, знаешь ли, и птицы гнезда вьют, и животные норы себе роют. А чем он отличается от них? Ах, мне дали, ах, я принял! На песчинку ветер дует, и та сопротивляется! Неужели шевелить извилинами труднее, чем вспахать поле? А мне не нужны пахари и сеятели, у меня земля родит все, что нужно. Прекрасной Живой и мужем ее Перуном. Если кто-то занимается садом-огородом, то для удовольствия. Люди кормят себя, как любая тварь, которая думает чем набить живот, чтобы не умереть с голоду. И человек в этом преуспел.
— Но ведь не могут все перестать пахать поле и стать какими-то особенными, за руку здороваясь с Дьяволом! Дети, семья…
— А ты не роди, чтобы тебе было трудно прокормить! Может, тогда на планете еще для какой-нибудь твари место останется, — изрек Дьявол с усмешкой. — Для себя человек родит детей, чтобы умирать не в одиночестве. Вампиру, чтобы было что покупать и продавать и кому производить. Возьми любой кризис, когда миллионы остаются без работы и без возможности покупать — вот кровушка-то льется! И не рад человек сам себе, и друг другу уже не рады… Все время и не надо, субботний день предназначен для поиска истины. Тут и за руку поздороваться обязан человек, и подмигнуть: мол, я козу тебе припас для всесожжения!
А что он делает?
В субботу он отправляется на съедение к вампиру — сам! Приобщается к идеалу или бьет поклоны, умоляя пощадить жену, детей и все его имущество. Было бы о чем молить! Перед ним чужая жена, чужой ребенок, имущество его давно поделено между вампиром и оборотнем, а все остальное — исковерканная и искореженная земля.
Не таким бы я видел человека, я был бы иного мнения о нем!
Борзеевич выставил вверх палец, посматривая в сторону востока и запада, сверяясь со своими часами. Ждали, устроившись перед входом в Храм.
— Как сказал один умный человек, — произнес Борзеевич, многозначительно посматривая на Солнце, которое коснулось вершины горы, — который долго наблюдал за жизнью вампиров и всех, кто под ним: «Все суета сует! Бессовестным дается много, и не бессовестные имеют ту же участь. Всему и всем — одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы; как добродетельному, так и грешнику; как клянущемуся, так и боящемуся клятвы. Это-то и худо во всем, что делается под солнцем, что одна участь всем, и сердце сынов человеческих исполнено зла, и безумие в сердце их, в жизни их; а после того они отходят к умершим. Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву!» Одна земля вечно будет радовать Бога Живого, Дьявола!
