Впрочем, кто бы из них не победил, Конану это не сулило ничего хорошего. Он пошарил глазами по земле и увидел одно из копий, брошенных пиктами. Киммериец подхватил его и тут увидел, как чудовище на мгновение остановилось и развернулось к нему. Без сомнения обе души пребывающие в этом теле — человечья и звериная — знали, кто виновен в их бедственном положении. Ненависть человека и ярость зверя слились воедино в слепом, нерассуждающем желании убийства. С оглушительным визгом тварь кинулась вперед, распахнув пасть. В нее Конан и метнул свое копье, одновременно откатываясь в сторону. Земля под ним содрогнулась, когда обезумевшее от ненависти и боли чудовище, врезалось в каменного идола, еще глубже насаживаясь на копье. Одновременно мощный хвост хлестнул по телу киммерийца, отбрасывая его к кустам.

С трудом поднявшись — действовали не только полученные ушибы, но и не искорененное до конца действие яда, Конан посмотрел на издыхающую тварь. Еще дрожали огромные лапы и бился по сторонам длинный хвост, но это была уже агония. Конан мрачно подумал о том, куда теперь попадет душа шамана и от души пожелал, чтобы рядом с ним оказался и дух плененного им зверя.

Однако пора было выбираться. Конан собрал лежащее оружие пиктов и, прихрамывая, покинул поляну. Путь назад был долгим — когда Конан выходил на опушку священной рощи, на небе уже занималась заря.

А самого Конана уже ждали — двадцать пиктов в волчьих шкурах стояли напротив него. Все они были вооружены копьями, топорами и луками, двое юнцов раскручивали над головой пращу. Впереди стоял вождь Горла, в боевой раскраске.

— Киммериец, — улыбнулся пикт — ты жив!

— Мерзкой твари будет недостаточно для того, чтобы прикончить одного киммерийца — прохрипел Конан. — Я жив. А чудовище — нет. И шаман вызвавший его — тоже.

— Очень хорошо — еще шире улыбнулся Горла. — Ты понимаешь, что это значит?

— Что? — настороженно спросил Конан.

— Что ты больше не нужен, — Горла кивнул молодым пиктам с пращой и в Конана с обоих сторон полетели метательные снаряды. От одного он, несмотря на всю свою слабость и измотанность сумел увернуться, но второй ударил прямо в голову.

Горла шагнул вперед и встал над бессознательным телом киммерийца.

— По крайней мере, свободным — уточнил он.

Все еще находящегося в бессознательном состоянии Конана отнесли в деревню Волков, в ту же хижину, где он находился раньше. Когда киммериец пришел в себя, то увидел, что лежит на полу хижины связанный по рукам и ногам, а его охраняет не менее восьми пиктов. С него сорвали одежду, повязав вместо нее лишь рваную тряпку. На проклятия и ругательства стражники даже и не думали реагировать, так что Конан решил поберечь силы. К вечеру в хижину пришел Горла и приказал развязать пленнику ноги и вывести его наружу. Киммерийца провели меж пиктских хижин, вывели через ворота за частокол и повели по уже знакомым Конану лесным тропкам. С двух сторон варвара конвоировали не менее десяти пиктов.

— Горла — негромко произнес Конан в спину вождю.

— Чего тебе киммериец? — не оборачиваясь, произнес пикт.

— Ты лжец Горла — произнес киммериец. — А я глупец — вздумал доверять пикту.

— Ты киммериец, ты враг, — пренебрежительно произнес вождь пиктов. — Слово, данное тебе, ничего стоит. Да я ничем и не клялся. К тому же тебя привела эта ведьма полукровка, что строила против нас козни вместе с Йокотхой.

— Она мертва? — с надеждой спросил Конан.

— Нет, ведьме удалось сбежать. А вот ее слугам-Ястребам — нет. От них мы узнали о планах Кварады и ее сговоре с Йокотхой. Хвала Богам леса, отведшим эту беду от племени.

— Если бы не я, у нее все получилось — заметил Конан. Пикт пожал плечами. Впрочем, Конан уже понял, что благодарности от вождя он не дождется. Слабым утешением было понимание того, что аквилонский сообщник Кварады, кто бы он не был, останется с носом. С враждебными Волками в тылу Ястребы и другие племена не пойдут в набег. Ну, если только не найдется еще один колдун, достаточно авторитетный, чтобы попытаться еще раз примирить враждующих пиктов.

— Куда ты меня ведешь? — сменил тему киммериец.

— Холаг хочет заполучить тебя, — был ответ. — В обмен он готов освободить младшего вождя Волков, которого Орлы держат в плену уже полторы луны.

— Зачем я нужен вождю Орлов? — спросил Конан. Горла вновь пожал плечами.

Они остановились на берегу того же ручья, где в прошлый раз происходила встреча вождей в присутствии Кварады и Конана. Горла вновь издал совиное уханье и дождавшись ответа, приказал ввести Конана в холодную воду ручья. Не меньше пяти пиктов держали связанного киммерийца, не давая ему двигаться.

Вскоре листья папоротников зашуршали и из них появился Холаг, в сопровождении не менее десятка татуированных воинов с орлиными перьями в волосах. Последним показался связанный воин с ожерельем из волчьих зубов на шее. Его сопровождали еще трое пиктов-Орлов. Обменявшись парой слов с Горлой, Холга отдал короткий приказ — и вождю Волков развязали руки. Потирая затекшие запястья, он присоединился к своему племени. В этот же момент Конана толкнули через ручей, прямо в руки Орлов.

Пикты тут же обступили Конана, волоча его через заросли за шедшим впереди Холагом. Оба вождя пиктов вместе со всеми их спутниками явно старались как можно быстрее подальше отойти друг от друга. Вскоре группа пиктов с их пленником вышла из зарослей папоротников в лес.

— Зачем я нужен тебе, Холаг? — негромко спросил Конан.

— Что может хотеть вождь Орлов от пленника-киммерийца? — произнес Холаг.

— Пиктский ублюдок! — рванулся в своих путах Конан — надо было дать шаману скормить тебя своему кроту-переростку!

— Ты же сам понимаешь, что ненадолго пережил бы меня, — гортанно рассмеялся пиктский вождь. — А я как вождь, не могу оставить неотомщенным шамана Орлов, убитого чужеземцем да еще и в священной роще. Великая честь будет дарована тебе — ты сгоришь на костре во время поминовения шамана Йокотхи.

Конан подавил рвущееся наружу ругательство — все равно это было бы бесполезно. Он клял себя последними словами, за то, что позволил себе угодить в эту ловушку, хотя никак не мог понять, где совершил прокол. Он отрешился от окружающих его дикарей и со стороны могло показаться, что он смирился со своей судьбой. На самом деле он лихорадочно размышлял над планами побега.

Они шли долго — только к исходу следующего дня процессия пиктов оказалась у частокола ограждавшего небольшую деревню. Как понял Конан из разговоров своих врагов, поминальный обряд будет свершаться не в главной деревне Волков, а в родовом гнезде шамана Йокотхе — деревне Куменхи. Она находилась на самом западе территории подвластной племени.

Ворота распахнулись, и пикты вместе со своим пленником вошли в деревню. У входа их встретила толпа рыдающих женщин, при виде пленника разразившихся градом ругательств. Каждая из них старалась посильнее ударить, уколоть киммерийца, плюнуть в него и жутковато было видеть такое излияние чувств у этого молчаливого, угрюмого народа. Впрочем, в лицах пиктских женщин не было видно настоящей скорби, весь их гнев и горе выглядели наигранными. Конан понял, что все это было лишь игрой, обычным ритуалом перед погребением столь важной персоны как покойный шаман.

Куменхи мало чем отличалась от деревни Волков — разве что гораздо меньше. Но и здесь была небольшая площадка в центре деревни, где стояли идолы. Конана швырнули в одну из хижин рядом, поставив охранять одного пикта — видимо понадеявшись на крепость пут. На площади же перед идолами пиктские женщины начали заунывные песнопения, выплясывал с бубном некий худощавый человек в жуткой маске и перьях — преемник умершего Йокотхи. После началась разнузданная оргия — Конан уже знал, что она будет длиться два дня и кульминацией станет его сожжение. Пьяные пикты заливали в себя пиво и привозное вино, напропалую хвастались своими подвигами, дрались между собой. Шаман резал кур и собак перед идолами, окропляя их кровью, порой даже брызжа ею в присутствующих. Где-то в глубине деревни дожидались своего часа и пленники, которых принесут в жертву.