– Я больше не буду, бля буду!

Заглохни, короста, – прикрикнул на нее пришелец. – Жизни лишу! – Его челюсти клацали, тело била дрожь. Бонику, застывшему в нелепой позе, с одной ногой на табурете, и другой, устремленной к полу, представился «замороженный» из одноименной кинокомедии с участием Луи де Фюнеса.[91] Хоть, это совершенно не проясняло пока, откуда взялся этот человек, ведь вечная мерзлота в Крыму растопилась как минимум десять тысяч лет назад. Задолго до того, как он стал полуостровом и уж тем более получил имя Крым.

Сделав шаг вперед, странный пришелец, Снежный человек из детских кошмаров Юлии и Замороженный Вацика Бонифацкого, уперся жадным и слегка безумным взглядом в полуобнаженное тело Тамары. Горничная стояла к нему спиной, желтоватые по-волчьи глаза незнакомца сфокусировались на ее ягодицах, очень мягких и теплых с виду. Тома оказалась последней, кто заметил, как он вошел, она промокала свою рану на лбу смоченной дезинфицирующим раствором ватой. Увидев его отражение в зеркале, несчастная женщина вскрикнула, обернулась и снова закричала, выпустив и тампон, и флакон, который, дребезжа, покатился по полу. При виде Замороженного у нее родилась своя ассоциация, Тома вспомнила детство и ленинские уроки в первом классе, на которых учительница рассказывала завороженным питомцам о подвиге советского генерала Карбышева.

– Холодно, – лязгая челюстями, сказал Замороженный, протянул скрюченные заиндевелые пальцы правой руки к обомлевшей Тамаре, будто она была масляным обогревателем, и добавил: – тепло. – При этом лицо его стало – как у голодного медведя, изучающего пасеку. Тамара, отшатнувшись, уселась задницей в умывальник.

– Пожалуйста, только ничего мне не делайте! – крикнула она, пытаясь отстраниться еще дальше.

– Ты кто? – спросил Замороженный, наступая. При этом раздался странный звук, будто что-то тяжелое волоклось за ним по полу. Только теперь все трое заметили, что Замороженный держит в правой руке ногу, обутую в кожаный мужской полуботинок. Тело владельца ноги волочилось следом. Разглядев эти подробности, Юлия Сергеевна запищала. Забинтованный покосился на нее и выпустил добычу, как, наверное, сделал бы австралопитек, по возвращении с охоты в пещеру. Нога с глухим стуком упала на пол. Боник испытал омерзительный приступ тошноты, подступившей к горлу, когда узнал Доктора. Док был мертв. Затем Вацлав Збигневович подумал, что при нем, как всегда, нет оружия, и ему стало даже хуже, чем было.

– Так будет с каждым, – торжественно сообщил окончательно деморализованной аудитории Замороженный. Повернулся к горничной и повторил вопрос.

– Ты кто, спрашиваю?!

– Горничная, – промямлила Тамара. – Пожалуйста, не обижайте меня!

– Звездишь, курва? – Вероятно, Замороженный хотел недоверчиво прищуриться, покрытое инеем лицо превратилось в кошмарную гримасу. Сунув правую руку в штаны, он достал оттуда большой вороной пистолет. Боник сразу узнал оружие доктора, которое тот привез из Приднестровья.

– Пожалуйста, поверьте, это так, – сказала Тамара, почувствовав на подсознательном уровне, этому человеку сейчас убить – раз плюнуть, следовательно, один неверный шаг, и… – Я просто горничная. Убираю, присматриваю за порядком…

– Если горничная – почему без портков? – перебил Замороженный враждебно.

Тамара пожала плечами, мол, это ведь и так ясно, что.

– А этот петух, – Замороженный указал стволом на неподвижного, как статуя Бонифацкого, – который тоже в неглиже, – твой хахаль, как я понял? Ночной сторож, так? Или тоже, как ты, уборщик? Нехило здесь у вас халдеи живут, жирно, по всем понятиям. Ну а хозяева тогда где? Бутылки собирают, по помойкам, пока вы тут трахаетесь и жрете конину, пока харя не треснет? – Взяв со столика фигурную бутылку «Наполеона», Замороженный, не сводя глаз с Томы и Боника, поднес горлышко к носу и брезгливо скривился, будто оттуда скверно пахло, глубокомысленно оглядел этикетку, а затем, несколькими судорожными глотками высосал содержимое до дна. Бонифацкий невольно кашлянул.

– Голимое пойло, – фыркнул Замороженный, отдышавшись. При этом его физиономия все же слегка порозовела. – Для мудаков, которым ворованные бабки больше девать некуда.

– Значит, – продолжал он, пристально глядя на Тому, – ты тут просто тупо работаешь? Повторяю вторично, на случай, если ты, к примеру, глухая. Выходит, этот буй в портках – твой хахаль-кочегар, а я, значит, ошибся адресом? – Замороженный опустил язычок предохранителя большим, как сарделька, пальцем правой руки.

– Я тут просто работаю, – смертельно побледнев, сказала горничная.

– Ртом, бля?

– И ртом, если приказывают.

– Выходит, юбку тебе кто хочешь, задирает?

Тома и Боник обменялись быстрыми взглядами, и он по ее глазам понял, что во второй раз она его выгораживать не станет.

– Не кто хочешь, а хозяин.

– Значит, этот педик… – начал Замороженный, сопроводив вопрос целенаправленным движением ствола.

– Вацлав Бонифацкий, хозяин этого дома, – проговорила Тамара.

– Ага, уже теплее, – похвалил Замороженный, и его лицо тронуло некое подобие улыбки. – А ты, получается, его подстилка, так?

– Не я, – Тамара не собиралась везти и этот чужой воз.

– Не ты? – было видно, Замороженный не верит. – Выходит, тебя сюда голышом на парашюте сбросили?

– Он меня просто пользует, – сказала Тома. – Когда хочет. Мне двух детей кормить надо. А подружка его – вот она. – Тамара отступила на шаг, чтобы не заслонять длинных Юлиных ног, которые контрастировали с ее полными, как новый «Бентли» с «Победой» 1950 года выпуска. Замороженный покосился на Юлию, оценивающе цокнул языком. Похоже, полненькая горничная не обманывала.

– Сука вероломная, – прошипела Юлия. Это были ее первые слова после того, как Замороженный приказал ей заткнуться.

– Ух ты, прям с обложки Плей-боя курица, – незнакомец попытался присвистнуть, но потерпел фиаско. – Как тебя зовут, дура?

– Ты, козел безрогий, не в курсе, куда залез своими грязными граблями! – выкрикнула Юлия.

– Ого, бля! – сказал Замороженный.

– Она с ним спит, – сообщила Тамара, указывая на Бонифацкого. – А муж ее – Леонид Витряков, – там, во дворе бесится. Тот вообще полный отморозок. Псих. Они с Вацлавом Збигневовичем – партнеры.

– Сука пиздлявая! – завопила Юлия с пола. – Ты за это ответишь! Огнемет тебе язык вырвет! И матку тоже!

– Теперь вижу, кто хозяйка, – Замороженный потянулся к девушке, схватил за волосы и рывком поставил на ноги.

– Не трогай меня, козел! – визжала Юлия. – Тебе Огнемет яйца за меня оторвет!

Угрозы не возымели действия. Даже наоборот. Держа девушку за волосы, Замороженный несколько раз ударил ее о стену головой. Юлия прекратила сопротивление и начала завывать, снова подумав о Злом Снежном Человеке из своего детства. Выпустив волосы, Замороженный перехватил ее за холку. Его ладонь обжигала кожу, словно жидкий азот, которым ей в прошлом году выводили бородавки в частной косметологической клинике в Симферополе.

– Прикрути звук, дурная коза, или твои конченные дети будут иметь кривую маманю, – предупредил Замороженный.

Разобравшись таким образом с девушкой, Замороженный сделал знак Бонифацкому подойти. Поскольку при этом незнакомец использовал пистолет, выбора у Вацлава Збигневовича был невелик, беспрекословно подчиниться или умереть. Как только Боник приблизился на расстояние вытянутой руки, умирать ему совершенно не хотелось, Замороженный, не замахиваясь, ударил его пистолетом в лицо. Зажимая нос руками, Бонифацкий растянулся на полу.

– Нос! – выкрикивал он жалобно. – За что? Я же ничего не сделал!

– Для профилактики, придурок. Нос – не глаз, чтоб ты знал, – философски заметил Замороженный. – А я тебе его выковыряю и на жопу натяну, зуб матки даю, если будешь не по теме варнякать. Все! Вставай, падло, и пошли!

– Куда?! – взвыл Бонифацкий. – И потом, кто вы вообще такой?

– Дед Пихто, рог. Жопе слова не давали. Вафлистку берем с собой.