Забавно посмотреть, что с ними будет, когда они обожгутся, коснувшись этой прародины. Вполне возможно, эти идиоты будут лупить себя кулаками в грудь от умиления. Эта мысль успокоила его, но лишь на мгновение. Да, он сможет восстановить утраченное благодаря своему уму и заметкам, о которых они и не подозревают. Он возвысится еще больше, когда они узнают, как он выполнил эту задачу. Вполне вероятно, что он достигнет своей цели, не прибегая к первоначальному плану. Кто все может обгадить, так это проклятый Джил Берк, которого уже давно стоило прихлопнуть. Но вместо этого он лишь выбросил его на нейтральную полосу, добившись его изгнания из полиции. Теперь он снова задает вопросы хозяину ломбарда, а этот вшивый слюнтяй может не выдержать и сболтнуть лишнее.

Может быть, уже сболтнул. При этой мысли Марк покрылся холодным потом. Он никогда не недооценивал Берка. Ни разу, даже сейчас. Он все время следил за копом, когда тот служил в полиции, но отдачи от этого не было. И всегда оставался шанс, что полицейский тоже следит за ним, притом более искусно, чем раньше. У него было время поразмышлять обо всем и он мог найти правильное решение. Все правление также исследовало этот вопрос, оно имело доступ к документам полиции, но было вполне удовлетворено, не обнаружив ничего подозрительного.

Однако, сам Марк не был удовлетворен и в таком состоянии не мог сосредоточиться на задании. Шелби снял телефонную трубку и набрал номер Хельги. Он знал, что она должна пойти в салон красоты. Действительно, она собиралась уходить. Он одобрил ее намерение, обменялся с ней комплиментами и сообщил, что заедет к ней завтра. потом взглянул на часы, подождал пятнадцать минут и покинул здание своим хитрым способом.

Маленький старикашка, который, казалось, был занят самим собой, обнаружил его в том самом месте, где потерял в прошлый раз. Теперь же случай благоприятствовал ему. Оказалось совсем не трудно проследить и найти дом, где Марк Шелби содержал в роскошной квартире Хельгу. Старик был доволен. Он зашел в ближайший таксофон и набрал номер. Услышав магнитофонную запись, он выложил последнее сообщение и почувствовал себя немного огорченным, что заданию пришел конец. Эта работа доставила ему немало удовольствия, заняла все свободное время, которое все равно некуда было девать, и принесла массу приятных знакомств в различных местах. Теперь его ждет солидная награда, и он сможет сделать последний взнос за домик во Флориде, где будет греться на солнышке, пока не превратится в мумию.

Марк Шелби убедился, что в квартире никого нет, и, проверяя комнаты, заодно машинально просмотрел личные вещи Хельги. Все, что у нее было, она получила от него. Он вошел в гостиную, где находился бар, и вынул из подсвечника свечку, не обращая никакого внимания на статуэтку. Поднес свечку к свету и попытался высмотреть, что у нее внутри. Тщательно осмотрел ее, но ничего не увидел. Через пять минут он убедился, что никто не трогал ее с тех пор, как он поставил ее сюда.

Тяжкое сомнение покинуло его душу. Шелби взглянул на фигурку, охранявшую его сокровище, и подумал, почему он ни разу не встал перед ней на колени, ни разу не перекрестился?

— Что за идиотизм! — оборвал он себя. Он верит не в статую, а в свечу.

Покидая квартиру, он на всякий случай спустился по лестнице, а не поехал в лифте.

В этот момент сообщение, записанное на магнитофон, уже переписывалось.

Моу Пил возвратился в Нью-Йорк на старом грузовике с эмблемой ателье по ремонту телевизоров в Форт Лодордей. Ограничения скорости он не нарушал. Прошлой ночью останавливался у Марти-Бич в Южной Каролине. Единственным происшествием был прокол шины на шоссе номер тринадцать в Делавере. Тогда к нему подъехал местный полицейский и предложил помощь. Помощь ему не требовалась и, проверив водительские права, коп укатил.

Если бы он стал проверять содержимое грузовика, то мог бы обнаружить в инструментальном ящичке деньги, предназначенные для торговца оружием в Нижнем Вест-Сайде на Манхэттене. Но, к несчастью, в это время полиция Делавера еще не получила приказа о задержании Моу Пила. Но и этого мало: его водительские права были чистейшей липой. Он выглядел типичным представителем телеателье, совершавшим деловую поездку в Нью-Йорк, чтобы произвести срочные закупки.

Также, к сожалению, организация знала, что Герман Шапке решил продолжать борьбу и ему нужно оружие, чтобы справиться хотя бы с полицией, которая настолько наводнила Майами, что там ничего из оружие невозможно было достать. Следовательно, нужно было закупать оружие в Нью-Йорке, где, как подметила организация, совсем рядом с вест-сайдским шоссе стоял склад не слишком щепетильного торговца.

Виго и Шатси уже ждали его.

Так как Моу Пил никогда не видел торговца, он не сообразил, что Виго Майлс не соответствует описанию дельца. Он все понял лишь тогда, когда Шатси ткнул его сзади пистолетом под ребра. Ему не дали возможности даже воспользоваться револьвером, висящим на поясе, и проучить этих городских сопляков, которые забрали его оружие. Он ничего не испытывал, кроме недоумения. Там, на юге Флориды, он был лучшим стрелком, лучшим убийцей со своим собственным неиссякаемым арсеналом. И вдруг он стал никем иным, как круглым идиотом.

Но еще хуже, что они полагали, будто это он убрал всех исчезнувших боссов, и обращались с ним без особой нежности, а он даже не знал, что они приписывают ему. Он полагал, что они считают его за идиота, потому что он решил доставить Герману-Германцу грузовик оружия, хотя для этого можно было послать кого-нибудь не столь важного.

Он слышал, как они обсуждают этот вопрос, и сделал вывод, что его задержали именно из-за экспедиции за оружием. Кроме того, ни Герман, ни Моу не были в семье, не обладали достаточно высоким положением в организации и потому не могли о чем-либо догадываться.

Гараж не был звукоизолирован, поэтому, связав, они заткнули ему рот кляпом. Шатси достал ведро, насыпал в него угли, налил стартерного масла и разложил свои железки. Они дали Моу карандаш, чтобы тот начал писать, когда захочет что-нибудь сказать, а сами отправились звонить французу. Нельзя было определить, когда Фрэнк Бердун бесился, и это было еще хуже. Когда он убивал, это были самые счастливые мгновения для него. Он смотрел, как жизнь покидает людей, и на его губах появлялась едва заметная улыбка. С таким же выражением лица он глядел сейчас на Виго и Шатси.

— Послушай, Фрэнк, клянусь — ни я, ни Виго не трогали его. Честное слово, Фрэнк. Мы ждали тебя, а потом глядим, он уже готов, железки даже не успели нагреться.

Француз взял голову за волосы, запрокинул и посмотрел в остекленевшие глаза Моу Пила.

— Тупицы!

— Фрэнк...

— Заткнитесь!

Это был уже не первый случай в его практике. После двух подобных он пошел к врачу, и тот ему объяснил: «У сукиного сына не выдержало сердце». — Ерунда, Фрэнк...

— Тупые подонки! Кто велел вам начинать до моего прихода? Как вам нравится нынешнее положение?

— Мы думали, что...

— Вам хоть раз велели когда-нибудь думать? Вам, кретинам?! Вы понимаете, что мог сообщить нам этот тип? Через него мы бы узнали, кто за ним стоит, и подчистили бы всех остальных, всю головку. Вы, паршивые подонки, напортили мне дальше некуда!

— Пойми, Фрэнк, мы ждали водителя грузовика и ничего больше. Когда мы подловили этого парня, то оставили его для тебя. Все, как обычно. Ты же знаешь...

— Дерьмо!

Он смотрел на двух парней и постепенно остывал. Все, что они сделали — их обычная работа. И сделали они ее так, как привыкли делать. Обвинить их в этом было нельзя.

— А где сам торговец?

— Я прикончил его. Он там, сзади, — выдохнул Виго.

— Ладно, уберите обоих.

— А что делать с грузовиком?

— Загрузите его и отошлите назад. Пусть этот сукин сын Германец получит немного боеприпасов, но позаботьтесь, чтобы взрыв произошел вовремя, когда он будет рядышком. Сумеете?