Людушка еще долго стоял во рву, не решаясь выбраться на сушу. Но к вечеру на него набросилась туча злющих комаров и они стали жалить в нос, щеки, уши, руки, да так больно, что людоед аж завыл.

Он отчаянно замахал руками, пытаясь разогнать кусачих насекомых, но те разозлились еще больше.

Лягушки сидели на листьях кувшинок и дружно покатывались со смеху, глядя на распухшее от волдырей лицо Людушки. Но одному маленькому лягушонку стало жалко людоеда, и он проквакал:

— Ква, ква, что же ты не убегаешь? Волшебница Корина и волк давно уже ушли, ква, ква, ква!

Услышав это, Людушка даже заплакал от радости. С воплем он выбрался изо рва и помчался в замок. Комары неслись за ним вслед и жалили во все открытые места, особенно в шею.

Ворвавшись в центральную башню, Людушка с такой силой захлопнул за собой дверь, что она разлетелась в куски. Комары, обрадовавшись, влетели вслед за ним в зал. Тогда людоед рассвирипел, схватил большой нож и стал яростно размахивать им. Конечно же, ни в одного комара он не попал, но от его маханий в зале поднялся сильный ветер. Многие комары, выросшие в теплом болоте, сразу же простудились и стали чихать. “Ж-ж-ж, как бы нам не заболеть г-г-гриппом!” — испугались комары и поспешно улетели назад в лес.

Людушка устало сел на пол и вытер пот с распухшего от укусов лица.

— Ну что за ж-ж-жизнь такая? — всхлипнул он. — — И с-с-сеъсть с-с-с-покойно никого теперь нельз-з-зя!

Постепенно Людушка успокоился и побрел в кладовую. Там он чуть-чуть перекусил: съел три больших кремовых торта, корзину пирожков, выпил ведро компота, и закусил его опустевшей корзиной. Больше есть не тянуло, хоть убей.

— Ну вот, и аппетит совсем потерял из-за этой злой-презлой Корины, — расстроился Людушка. — Один вред от этих волшебниц!

Что же делать, как ж-ж-жить дальше? Тьфу, я даже жужжать начал, словно комар! Докатился, нечего сказать…

Роняя крупные словно яблоки слезы, Людушка выбрался из подвала и вяло поплелся к обеденному столу. Он собирался немного подкрепиться после трудного подъема по лестнице. Не глядя, людоед протянул руку, схватил со стола что-то большое и мягкое и сунул в рот.

— Ой-ой-ой! — вдруг заверещало это “что-то” у него в руке.

Людушка вытаращил от испуга глаза. Оказалось, что он держит какое-то странное создание, желтое в синюю полоску. Больше всего оно напоминало кувшин с цыплячьми ножками, паучиными ручками и длинным мохнатым хвостом.

— Это еще что такое? — удивился Людушка. — Такого зверюшку я вроде бы еще не кушал. Кто ты такой? Заяц, что ли? А почему полосатый?

Странный зверюшка забился у него в руке и что-то неразборчиво пропищал.

— Нет, ты не пищи, а скажи человеческим языком, что ты такое, — обеспокоился Людушка. — Меня папашка учил: “Сынок, можно есть все на свете, кроме рваных башмаков и ядовитых грибов”. На рваный башмак, ты вроде не похож. Может, ты какой-нибудь ходячий ядовитый гриб, а? Отвечай!

Зверек стал показывать тонкими лапками на голову — мол, у меня и рта-то нет, как же отвечать?

Но Людушка оставался непреклонен.

— Ты мне голову не дури, гриб с хвостом! Будто не знаешь, что в Волшебной стране все звери умеют говорить. Если не ответишь, то значит, ты все-таки гриб. Тогда я тебя кушать не стану, а просто возьму да раздавлю ногой.

Странное полосатое создание забилось еще сильнее. Потом из его верхней части вдруг вытянулся трубочкой маленький рот, и Людушка услышал:

— Я… я не умею…. разговаривать!

— Это очень даже странно, — озадаченно почесал затылок Людушка. — Все умеют разговаривать, а ты не умеешь! Но и на гриб, если подумать, ты не больно-то похож… Может, ты какой-нибудь неправильный суслик? Как зовут твою маму, а?

— К-к-корина… — прошепелявил странный зверек.

Людушка даже икнул от неожиданности.

— Ну, и маму ты себе нашел! То-то ты такой уродец… И как же тебя зовут?

— Фи… фи…

— Что за “фи” такое? — нахмурился Людушка.

— Это имя у меня такое, длинное очень, — вздохнуло странное создание. — Не сердись, я ведь только учюсь говорить. Имя у меня длинное-предлинное, и не выговоришь… Фи… Фи… Финтифлюшка, вот!

— Ну и имечко! А папа у тебя есть?

— Нет, — горестно вздохнул уродец. — Мы и маму-то потеряли. Она уехала, а мы за ней побежали, и прибежали сюда. А дальше куда бежать, не знаем.

Людушка озадаченно хмыкнул.

— Вообще-то ваша мама Корина здесь была…

Уродец радостно взвизгнул и протянул к нему лапки.

— Тогда ты наш папа!.. — запищал он. — Папа!..

— Какой я тебе папа? — огрызнулся озадаченный Людушка.

— Папа, папа, папа! — радостно запищал Финтифлюшка. — Ребята, я нашел нашего папу! Мурчик, Красный Шарик, Бурчалка, все сюда!

Из-под стола выскочили множество таких странных созданий, что Людушка даже оторопел. Они стали радостно прыгать вокруг людоеда. Мурчик, мурлыкая, ласково потерся головой о его ногу, ну словно котенок. А Красный Шарик от избытка чувств вдруг высоко подпрыгул и ткнулся круглой головой прямо в живот Людушки. Тот от неожиданности ойкнул и сел на пол. Странные зверюшки сразу же взобрались ему на плечи и стали обнимать его и целовать.

— Так, — сказал Людушка. — Час от часу не легче! То комары на меня налетают и кусают, то теперь эти уродцы обнимают да целуют. Совсем озвереть можно от такой жизни!

Он хотел было проглотить Финтифлюшку, но запах от уродца шел, словно от куска мыла. И потом, странный зверек так преданно глядел на Людушку своми глазами-пуговками, что людоеду совсем расхотелось его есть.

— Ладно, оставайтесь здесь жить, — поразмыслив, разрешил людоед. — Все одно будет веселее! От вашей мамашки Корины я ничего хорошего не получил, одни только расстройства. Может, от вас будет польза?

— Будет, будет! — радостно заверещал Финтифлюшка, прыгая на его широком плече вместе с Мурчиком. — А что такое “польза”, папа?

— Ну, например, станете мышей в кладовке гонять, — пояснил Людушка. — А то больно они разошлись, мышеловок на них не напасешься. И еще я буду вам читать свои стишки. Будете их слушать?

— Будем, будем! — кивнул Финтифлюшка. — Только у нас не у всех уши есть.