После обеда мы часа два посидели в библиотеке, кофе, шустовский коньяк, разговоры ни о чем. Немного поиграл на гитаре, оба моих секунданта были большими поклонниками моего творчества и не упускали возможности послушать новые песни, а то и разучить их. К вечеру к нам присоединился Владимир Александрович, наш полковой врач. Его присутствие завтра на дуэли было обязательным, противная сторона так же просила об этом, они не могли представить своего. Сам же он еще вчера без всяких раздумий согласился сопровождать нас, как он выразился, "… для него это честь…".

Разыграли вист[64], прерываясь лишь на ужин. Так и прошел вечер.

Утром, легко позавтракав, я во избежание осложнений при возможном ранении в живот, ограничился чашкой кофе и парой бутербродов, друзья мои более плотно, отправились к намеченному месту.

Немного мрачный в начале весны парк, засаженный хвойными и лиственными деревьями, вполне благоустроенные лесные тропинки и дорожки. Слева — строгое здание лесного института, чуть дальше краснеет кирпичная кладка тридцатиметровой водонапорной башни. Дальше идем пешком. Цветочный пруд с "закаленными" утками, ринувшимися к нам в надежде получить хлебные крошки, идем по дорожке из деревянных свай, выложенных по самому берегу, вплотную к воде, для удобства желающих "осчастливить" этих птиц. По утоптанной неширокой дорожке выходим на небольшую поляну, со всех сторон плотно укрытую елями. Две каменные тумбы на расстоянии примерно пятнадцати шагов друг от друга, место знаменитой дуэли восьмидесятилетней давности.

Практически следом появляется противная сторона. Их четверо. Штабс-капитан со своим братом и два штабс-ротмистра улана. Взаимное представление друг другу, вежливые кивки и мы расходимся в стороны. Секунданты и доктор остаются уточнять правила, проверяют оружие, отмеривают дистанцию, после подзывают нас.

— Не желаете примириться, господа? — обращается к нам один из секундантов — улан с обязательным по процедуре вопросом.

Оба Эристави смотрят на меня. Я молчу, пауза затягивается, первым не выдерживает штабс-капистан:

— Как решит князь, — и смотрит выжидательно на меня. Все поворачиваются в мою сторону.

Ну что-же, у него была возможность избежать всего этого.

— Примирение невозможно! — спокойно выговариваю я.

— Ну что же, тогда не будем терять время, — говорит Саша Коленкин, — дистанция 30 шагов, каждому дается право на три выстрела, сигнал — выстрел из револьвера, голосом можно не услышать. По сигналу можно сразу стрелять. После того, как будет произведена первая пара выстрелов обоих участников, секунданты производят перезаряжание оружия и по новой команде дуэль продолжается.

— Напоминаю Вам, — продолжает один из секундантов штабс-капитана, — после того, как будут сделаны все выстрелы, либо после ранения или смерти хотя бы одного из противников дуэль считается завершенной и любые претензии противников друг к другу по поводу бывшего оскорбления — недействительными. Имеются ли вопросы к секундантам?

Вопросов с обеих сторон не последовало.

— Тогда, к барьеру, господа!

Мы расходимся и занимаем исходные позиции.

Я обещал Мэри, что брат ее жениха не погибнет. Но это не значит, что погибнуть должен я. А в поединке порой так и происходит, что в живых остается один. Во всяком случае, зачастую. Да и сама суть поединка подразумевает именно это: два участника, два пистолета (или пара другого оружия, не суть), и божий промысел. Ну, если точнее, то мастерство владения оружием. В итоге должен остаться один. Победитель. Второй становится побежденным. Причем не важно, убитым, раненным или просто скомпрометированным. А побежденным, причем в любом качестве, я быть не желаю. Но и убивать его нельзя, точнее не следует, обещал. Но это же дуэль, я не хочу, не буду, а вдруг он захочет и будет? Один, вон, поэт-забияка, тоже не хотел, имея право первого выстрела, проявил благородство, или просто беспечность, не воспользовался этим правом. А противник его, которого тот реально достал своими подколками, не был столь благородным, одним выстрелом навсегда прекратил эти самые подколки. Тоже достал, между прочим, но уже в полном смысле этого слова[66].

Стрелялись мы специальными дуэльными пистолетами старого образца, однозарядными, с капсульным замком. Это был высший шик, традиция. Пистолетную пару, как и было обговорено, предоставил я, дав при этом слово, что не пользовался ими, тем более и не пристреливал их. По дуэльному кодексу оружие не должно быть знакомо дуэлянтам.

Эта пара Манлихера[67] — из коллекции отца. Хранилась в изящном ящике вместе с принадлежностями в виде зарядного шомпола, деревянного молоточка, пулелейки, пороховницы, пороховой мерки, инструментов: отвертки, прочистки. Сами пистолеты — воистину произведения искусства. Стволы с выбитыми цифрами "1" и "2", украшены гравировкой, инкрустациями из золота и серебра. Рукоятка из черного дерева декорирована стилизованным орнаментом из цветов и растений, под оптимально балансовым углом к стволу, идеально "садится" в руку стрелка.

Корнет, как впрочем, наверняка и штабс-капитан, знали этот тип оружия, оно было "широко известно в узких кругах" военных, особенно дворян, часто использовалось при дуэлях на пистолетах, хотя в повседневной, так сказать, жизни, давно было вытеснено более современными образцами.

Точность боя любого оружия в основном зависит от его весового и механического баланса, который трудно поддается математическим расчетам и определяется зачастую по наитию, "на ощупь". Пока шел на исходную позицию, "к барьеру", попытался "почувствовать" пистолет. По балансировке отдаленно напоминает спортивный Марголина[68], тоже более длинный, по сравнению с обычными пистолетами ствол, форма и угол рукояти. В руке сидит хорошо, удобно.

По условиям поединка, после сигнала о начале, можно сразу стрелять. Кто первый, тот и прав, без всякой очередности. Как в том фильме "Быстрый и мертвый"[69] с Шерон Стоун и Ди Каприо в главных ролях. Правда, тогда выжившему, то есть победителю, кроме самой жизни, доставался и приз, 123 000 долларов. Здесь такого приза нет, но право, это не повод переходить в категорию побежденных.

— Внимание, господа! — слышится голос штабс-ротмистра улана, секунданта с противной стороны, которому поручено дать сигнал к началу поединка, и через мгновение выстрел револьвера. Дуэль разрешена. Время как бы замедляет свой ход, растягиваясь и рассыпаясь на фрагменты.

Дистанция в 25 метров, а это и есть 35 шагов, которые отмерили секунданты, не то расстояние, на котором можно сомневаться в моих навыках стрелка. Уверен я был и в том, что успею выстрелить первым. Как я знал по памяти корнета, обучение стрельбе здесь происходит примерно так же, как и в будущем. На исходной позиции поднял оружие, затаил дыхание, прицелился, совместив мушку с целиком и целью, нажал спусковой крючок, выдохнул. И это правильно, это классика. Но в "специальных заведениях" учат по другому, можно сказать, прямо противоположному. Первое: когда ты находишься во временном цейтноте, про дыхание вообще надо забыть. Не в смысле дышать или не дышать. Просто забыть, не задумываться об этом. Второе — прицеливание. Нет никакого смысла выцеливать, брать на мушку, и т. д. На таком расстоянии это только отнимает время. В бою на близком расстоянии, а пистолет — оружие именно ближнего боя, времени на прицеливание нет. И вообще, попадать и целиться — два совершенно разных процесса. Можно целиться и не попадать, можно попадать и не целиться. Нужно сразу попадать. Глазами цель видишь и этого достаточно, наводи оружие на цель и нажимай на курок. Желательно одновременно, но это уже высший пилотаж. Меня, в отличие от штабс-капитана, учили именно так.