– Моя дорогая, я приехала за вами, – сказала она с несвойственной ей нежностью. – Пора возвращаться в мир живых.
– Вас прислал Франсуа?
– Нет, Боже упаси! Ваш герой в армии вместе с королем, который сейчас осаждает Аррас. Двор находится в Амьене. Хочу прибавить, что аббат де Гонди – он целует вам ручки – полностью меня поддерживает. Мы с ним полагаем, что продолжать оставаться здесь для вас уже небезопасно.
Улыбка Сильви померкла.
– Значит, аббат вернулся из Италии?
– Давно! Этот человек не способен долго жить вдали от Королевской площади. Более того, поскольку нет большего проныры и интригана, чем он, аббату удалось узнать совершенно необыкновенные вещи. Например, что начальник полиции родом из Дофине, его семья живет в Ларош-Бернар и он подумывает там поселиться, когда совсем отойдет от дел. Это случится скоро, ибо он едва уцелел после двух покушений и очень нуждается в перемене обстановки.
Мрачное имя ее палача, упомянутое под небом острова, заставило содрогнуться мертвенно побледневшую Сильви.
– А где находится Ларош-Бернар?
– Совсем недалеко отсюда. Он по пути в Пириак, откуда отплывают суда. Вот почему, повторяю, я приехала забрать вас отсюда – ведь такая близость представляется мне небезопасной.
– И упрятать меня в монастырь, как того желает господин Венсан де Поль, а следовательно, и герцог де Бофор; кстати, об этом же мечтает госпожа де Гонди, но я предпочитаю рискнуть и остаться здесь. Я здесь не одна; меня охраняют, да и я сама могу постоять за себя...
– Что за глупости, дорогая! Кто говорит о монастыре?! – весело рассмеялась Мари. – Я достаточно знакома с вами, чтобы не знать о вашей нелюбви к монастырям. Я увожу вас...
– В Париж? – воскликнула Сильви, вновь охваченная надеждой. – Королева опять зовет меня к себе?
Теперь помрачнела Мари.
– Королева считает вас умершей, моя милая. Признаюсь вам откровенно: она даже не оплакивала вас. Я всегда любила королеву, но вынуждена признать, что она женщина забывчивая, эгоистичная и, кажется, не слишком умная!
Наступившее молчание дало Сильви время поразмыслить над словами Мари.
– Никогда не подумала бы, что смогу услышать от вас подобное, – с грустью промолвила она. – Но я думаю вот о чем: если двор в Амьене, почему вы здесь?
– Потому что я больше не служу при дворе, Сильви.
– Вы уже не камеристка?
– Нет! Я даже удалена от двора в угоду господину де Сен-Мару! Вы помните господина де Сен-Мара, того прелестного офицера из кардинальской гвардии, который сопровождал вас к Ришелье и с отчаянным упорством отказывался от должности гардеробмейстера короля?
– Его трудно забыть. Он был такой очаровательный...
– Сейчас его очарование сильно поблекло. Вплоть до прошлого года я, вы, наверное, это помните, была... преемницей мадемуазель де Лафайет. Король настойчиво за мной ухаживал, не замечал никого, если я не слишком им помыкала, и не спускал с меня глаз, когда я помыкала им. Он устраивал в мою честь празднества, сочинял балеты, в которых мы вместе танцевали. После рождения его светлости дофина двор безумно веселился...
– Но неужели вы...
– Что? Уступила королю? За кого вы меня принимаете? Он волен любить меня или не любить – это его забота. Кстати, я никогда не просила у него ни милостей, ни должностей; правда, один раз я просила короля сначала назначить мою бабушку гувернанткой дофина, потом фрейлиной вместо госпожи де Сенесе. Он мне отказал, и я поняла почему...
– Но при чем здесь господин де Сен-Мар?
– Как при чем? Просто-напросто сегодня он – фаворит короля. Кардинал ненавидит меня, и он наконец сделал мастерский ход. Этот молокосос Сен-Мар водит короля за нос! Он осыпан золотом и даже потребовал должность главного конюшего, которую он непременно получит. Его будут именовать господин обер-шталмейстер... что не помешает ему каждую ночь, как только король отойдет ко сну, бегать в Маре, чтобы встречаться там со своей любовницей, красавицей Марион Делорм.
– Значит, он занял ваше место в сердце короля?
– Конечно! Но этого ему показалось мало. Чтобы упрочить свою власть над нашим повелителем, он пожелал царить в нем единовластно и потребовал моего ухода! Я предполагаю, здесь не обошлось без вмешательства кардинала... После этого мне дали понять, что мое присутствие в Сен-Жермене больше нежелательно. В одно прекрасное утро, как когда-то Луизу де Лафайет, меня – в присутствии всего двора! – ждала карета, чтобы отвезти к моей семье.
Голос Мари дрогнул, в нем слышалось еле сдерживаемое рыдание. Сильви догадывалась, как тяжело было гордячке д'Отфор это публичное унижение.
– Но в чем вас упрекают?
– В том, что я им больше не нравлюсь... и даже беспокою их! – в ярости воскликнула она. – Король, наверное, почувствовал, как я переживаю, ибо в ту минуту, когда я склонилась в прощальном поклоне, протянул мне руку со словами: «Выходите замуж! Я дам вам приданое...»
– Во всяком случае он удалил вас от двора без явного повода. А как отнеслась к этому королева?
Мари сокрушенно пожала плечами.
– Когда мы были наедине, она меня поцеловала, но не сделала ничего, чтобы я осталась. К тому же... она снова беременна!
От удивления Сильви широко раскрыла глаза.
– Но от кого? Неужели Франсуа...
– Помилуйте, он тут ни при чем. Кстати, я даже еще не знаю, как он отнесется к этой новости.
– От кого же тогда?
На этот раз Мари рассмеялась, и Сильви, вновь услышав веселый смех подруги, подумала, что ее горе, наверное, не столько велико, как та сама считает.
– Кажется, вы совсем не верите в добродетель вашей королевы? – улыбнулась Мари. – Ребенок от короля, дитя мое! От короля, которого Сен-Мар, если можно так выразиться, силой затащил в постель королевы, угрожая королю, что тот не увидит его по крайней мере целый месяц! О, фаворит обладает огромной властью: он утверждает, что необходимо своевременно позаботиться о королевском потомстве, пока еще королева может рожать. Роды ожидаются в сентябре... Но это отнюдь не означает, что король стал любить свою жену! Он подозревает ее в неверности больше, чем когда-либо раньше. Именно поэтому я на него не слишком сержусь. Тем более, что новая фрейлина королевы госпожа де Брассак всей душой предана кардиналу, как, впрочем, и ее супруг, назначенный так кстати и одновременно с ней суперинтендантом свиты королевы. Жаль, но мне кажется, что время чудесных любовных авантюр кончилось...
– Ничего не кончилось, если она по-прежнему любит Франсуа так же, как и он ее!
– Такое чувство действительно было у королевы, когда я уезжала. Хотя...
– Что?
– Вы помните о тех прекрасных подарках, которые королева получала из Италии, когда вынашивала дофина?
– Конечно. Их присылал некий папский прелат по имени Маз... Маз...
– Мазарини! Так вот, в январе он вернулся во Францию, чтобы заменить отца Жозефа и стать доверенным человеком Ришелье. Королева охотно его принимает... Негодяй! – вдруг снова вспыхнула гордая д'Отфор. – Этот лжесвященник – законченный интриган, он сын слуги принца Колонна! И он еще смеет расшаркиваться перед королевой Франции!
– Я помню, как вы его презирали прежде. Кажется, вы и сейчас любите его не больше?
– Я ненавижу его. Тем более, что он, по словам моей бабушки, похож на покойного лорда Бэкингема! Такое сходство опасно!
– Бедный Франсуа! – прошептала Сильви, уже готовая пожалеть того, кого беззаветно любила, но кто, казалось, о ней совсем забыл...
Мари прикусила язык. Она хотела было сказать, что Бофор вряд ли заслуживает жалости, но вовремя спохватилась, решив, что пока Сильви хватит сказанного. Мари встала, отряхнув платье, к которому прилипли цветочки дрока.
– На сегодня разговоров довольно! Вам надо собраться, Сильви, мы уезжаем завтра, с утренним приливом...
– Но куда вы меня повезете? Мне здесь хорошо, я почти счастлива, – сказала Сильви, широким жестом обводя морской пейзаж.
– Ваше счастье продлится недолго, если вас найдет Лафма. Вас могут похитить в любую минуту. А я увезу вас к моей бабушке, в замок Ла-Флот. Именно туда я отправлена под арест, и будет лучше, если я окажусь там как можно раньше...
