Чудище замотало головой, глядя на них горящими глазами.

Так вот он, их преследователь… Рен перевела дух. Значит, вот какое существо шло за ними с таким упорством, преследовало по всей Западной Земле в течение многих недель? Но до сих пор оно от них скрывалось… Почему же чудовище именно сейчас обнаружило себя?

Рен вдруг осенило: враг решил, что пора с ними расправиться. Девушка вздрогнула — догадка эта ее ужаснула.

Гарт мельком взглянул на нее, и этот беглый взгляд выражал многое: у него не оставалось никаких иллюзий, он был готов к самому худшему. Гарт сделал шаг в направлении противника.

В тот же миг чудовище бросилось на скитальца, едва не застав того врасплох. Отпрянув назад, Гарт взмахнул дубиной, отбросив нападавшего. Волк-чудовище растянулся на земле, завалившись на бок, но тотчас же с ворчанием поднялся и, оскалившись, снова бросился на Гарта — на Рен чудище, казалось, не обращало ни малейшего внимания. На сей раз скиталец встретил врага во всеоружии — острый шип дубины вонзился в покрытое шерстью тело. Раздались дикий вой и треск костей. Волк откатился в сторону, затем, снова поднявшись, принялся ходить вокруг скитальца кругами, по-прежнему не обращая внимания на Рен. Зверь, очевидно убедившись, что девушка собой опасности не представляет, решил в первую очередь покончить с Гартом.

— Кто ты? — невольно вырвалось у Рен. — Почему ты нас преследуешь?

Животное вновь прыгнуло на Гарта, пытаясь вцепиться в него зубами. Мерзкая тварь, казалось, совершенно равнодушна к боли. И вновь Гарту удалось отбросить противника, который, однако, тотчас же поднялся и ринулся в атаку. Одно за другим отбивал скиталец яростные атаки врага, и каждый раз тот поднимался, с новой силой бросаясь на Гарта. Рен, пригнувшись к земле, наблюдала за схваткой, однако вмешаться не решалась, опасаясь, что может помешать другу. Да и не было у нее благоприятного момента для нападения. Волк проявлял такое проворство, что оставался на земле лишь долю секунды, движения его были плавными и молниеносными. И при этом в каждом движении его, во всех бросках было столько человеческого, что Рен уже и не знала, кто же перед ней — волк или человек. Во всяком случае, одно она знала наверняка: настоящие волки ведут себя иначе.

Схватка затянулась. Оба противника были изранены, но если из ран Гарта струилась кровь, то раны волка затягивались мгновенно, они тотчас переставали кровоточить. Казалось бы, переломы костей должны были стеснять его движения, однако этого не происходило. По-видимому, его не беспокоили ни раны, ни переломы, ни ушибы, почти как…

Рен вспомнила рассказанную ей Паром историю о порождениях Тьмы, которых тот повстречал, когда вместе с Коллом и Морганом совершал путешествие в Кальхавен.

Так, значит, это вервульф!

Ни о чем больше не задумываясь, она бросилась на чудовище с ножом. Волк уловил ее движение, в пылающих глазах зверя промелькнуло удивление. Рен настигла врага одновременно с Гартом — волк оказался в ловушке. Гарт ударил дубиной по омерзительной морде, Рен всадила свой длинный нож в грудь, заросшую вздыбившейся серой шерстью. Животное отпрянуло, издав пронзительный вопль, напоминающий крик разъяренной женщины. Затем неожиданно развернулось и бросилось на Рен, повалив ее на землю. Девушка отчаянно отбивалась ногами, оберегая от страшных зубов вервульфа лицо и шею. Рен спасла необузданная ярость зверя: волк с такой силой ударил девушку передними лапами, что ее, отлетевшую на несколько метров, скрыла тьма. Когда Рен вскочила на ноги, ножа при ней не было, он все еще торчал в груди вервульфа. Гарт тоже лишился своего оружия: дубина его переломилась, но он уже держал в руке короткий меч.

А волк передвигался с прежней легкостью, безо всякого усилия, кровожадно скаля зубы.

Чудовищный волк.

Вервульф.

Рен вдруг осознала, что если они не убьют его, то он убьет их, непременно убьет. Она выбежала к свету костра; ей с великим трудом удавалось сохранять хладнокровие. Гарт, едва взглянув на нее, протянул свой нож.

В этот момент вервульф, на мгновение остановившийся перед прыжком, словно выбирая себе более достойного противника, снова бросился на Гарта. Гигант-скиталец и на этот раз отбил его атаку, однако и сам, потеряв равновесие, оказался на земле. В следующее мгновение на него с рычанием навалился вервульф. Хотя Гарт был самым могучим из всех, кого Рен когда-либо знала, но и ему оказалось не под силу бороться с чудовищем. Он слабел с каждой секундой.

— Гарт, держись!

Бросившись на помощь другу, она метнула в зверя нож. Лезвие вонзилось в гибкое мощное тело, но волк, казалось, этого даже не заметил. Рен вцепилась в густую серую шерсть, пытаясь сбросить врага, оттащить его от лежавшего на земле Гарта. Увидев мельком лицо друга, лицо, покрытое испариной и словно окаменевшее, она взвыла от ярости и собственного бессилия.

Вервульф наконец стряхнул ее с себя. Безоружная, она растянулась на земле, но тотчас же вскочила, почувствовав, что обожглась. Неужели так далеко распространялся жар костра? Однако боль не проходила — ей казалось, что раскаленные уголья пылают на ее груди. Она инстинктивно поднесла к груди руку и неожиданно поняла, что обожгла ее вовсе не пламенем костра. Едва она прикоснулась к висевшему у нее на шее кожаному мешочку, как почувствовала, что кончики пальцев словно прикоснулись к огню… Жжение исходило от талисмана.

Она поспешно развязала мешочек и, не задумываясь, высыпала на ладонь камешки — раскрашенные осколки скалы.

Рен на мгновение зажмурилась: камни вспыхнули, заливая все вокруг ослепительным светом, но в следующую секунду потеряли окраску и превратились… Она не смогла подыскать подходящего слова; впрочем, ей раздумывать-то было некогда — изливавшийся из камней свет сгущался, словно превращаясь в живое существо, извивающееся, пританцовывающее, беспокойное… Она заметила, как неестественно задралась голова вервульфа. Заметила и страх в его глазах. Может, им с Гартом все же удастся спастись, если…

Рен действовала быстро и решительно, повинуясь инстинкту или, возможно, какому-то внезапному озарению: она отдала камням мысленный приказ, вернее, не камням, а отделившемуся от них сгустку света, метнув огонь в чудовище-вервульфа. Огненный шар молнией пронесся над лужайкой, и зверь с диким воем, извиваясь всем телом, отскочил от лежавшего на земле Гарта. Сияющее облако полностью окутало вервульфа, объяло пламенем, сжигая его, уничтожая… Рен вытянула руку, поддерживая силы огня. Ее переполняла доселе неведомая ей сила, пугающая и в то же время вселяющая уверенность. Волк не сдавался, он боролся, упорно и яростно, пытаясь вырваться из огненной ловушки. Но тщетно — с магией камней волк совладать не мог. Рен ликовала, она хлопала в ладоши, глядя, как зверь сгорает, обращаясь в пепел, исчезает…

Затем магическое пламя погасло, и девушка со своим другом-скитальцем вновь остались у костра одни.

Первым делом Рен занялась ранами Гарта. Переломов у него, к счастью, не обнаружилось, однако весь он, с головы до ног, был покрыт синяками и ссадинами, а несколько рваных ран оказались довольно серьезными. Гарт лежал на спине, а Рен, стоя на коленях, перевязывала раны, применяя различные мази и лекарственные травы, которые скитальцы всегда носили с собой. При этом ее пациент сохранял свое обычное хладнокровие — поистине железный Гарт! Лишь раз или два — когда она промывала раны — огромное мускулистое тело чуть дрогнуло. Однако лицо его оставалось бесстрастным, а глаза не выдавали боль, которую он испытывал.

В какое-то мгновение она не выдержала — прослезилась, но тотчас наклонила голову, скрывая свои слезы. Хотя кто бы ее осудил за эту минутную слабость: Гарт был самым близким ей человеком, которого она чуть не потеряла.

И потеряла бы, если бы не эльфиниты.

Сделав над собой усилие, отгоняя тревожные мысли, она сосредоточилась на главном, на том, что делала в настоящий момент. По-прежнему горел сигнальный костер; языки пламени плясали, отбрасывая во тьму оранжевые блики, потрескивали сухие дрова. Рен работала молча, вслушиваясь в ночную тьму; она слышала все, что происходило вокруг: и потрескивание костра, и свист ветра в горах, и шум набегавших на берег волн, слышала стрекотание насекомых в долине и даже собственное дыхание. Казалось, все ночные звуки многократно усилились, как это бывает в глубоком скалистом ущелье, где даже легкому шороху вторит эхо.