Заморозив приобретших металлический цвет пленников, они устроили совещание.

— Значит, это не чума, — с облегчением сказал Викс.

— Доказательств еще нет, — прервал его Али. — Мы должны убедиться в этом.

— Но как это сделать? — начал Дэйн и тут увидел, что Али принес из лаборатории врача ланцет и верхнюю часть туловища животного, убитого хубатом в грузовом отсеке.

Его передние лапы, оканчивающиеся иглообразными шипами, были вытянуты в предсмертной агонии, туловище было белого цвета, как будто повторяя цвет холста, на котором оно лежало, хотя теперь животное уже утратило эту способность. Али ланцетом отделил коготь от тела. Коготь источал водянистую жидкость, такую же, как и в саду.

— Есть идея, — медленно сказал Али, глядя на уродливое создание. — Мы не заболели потому, что эти существа избегали нас. Если бы они задели нас когтями, мы бы тоже заболели. Вспомните следы на горлах и спинах остальных. Вероятно, это следы ядовитых когтей, если только это яд.

Дэйн понял, к чему он ведет. Ни Рипу, ни Али рисковать было нельзя.

Они должны привести корабль на Терру. Но суперкарго был не нужен на корабле, когда нет торговли. Следовательно, Дэйн должен был проверить гипотезу Али.

Но пока он думал, Викс начал действовать. Он протянул руку и взял ланцет у Али. Потом, прежде чем кто-нибудь пошевелился, он вонзил его в тыльную сторону своей ладони.

— Не надо!

И возглас Дэйна, и рука Али опоздали... Дело было сделано. Викс испуганно смотрел на капли крови, которые стекали с лезвия ланцета. Но когда он заговорил, его голос был совершенно естественным:

— Какой первый признак? Головная боль?

Только Али внешне был не тронут поступком маленького смазчика.

— Теперь мы узнаем, они ли принесли болезнь, — сказал он с поразившим Дэйна бессердечием.

Викс кивнул.

— Я знаю, что это они, — резко ответил он. — Я уверен в этом. Как долго я продержусь?

— Мы не знаем, — устало ответил Рип, поднимаясь, — продолжим наш путь домой.

— Домой, — повторил Викс.

Для него Терра не была домом: он родился в полярных областях Венеры.

Но для каждого жителя Солнечной системы было неважно, на какой планете он вырос — Терра для всех являлась домом.

— Ты, — огромная рука Рипа легла на плечо маленького смазчика, — останешься здесь с Торсоном.

— Нет, — Викс отрицательно покачал головой, — пока не потеряю сознания, я буду в инженерной секции. Может, болезнь на мне не скажется.

После того, что произошло, они не имели права отстранить его от работы, и к тому же их осталось так мало, а впереди был такой утомительный путь.

Дэйн еще раз заглянул в грузовой трюм, но, встреченный гневным криком, понял, что хубат снова на страже. Квикс все еще горбился наверху бревна, и Дэйн не стал ему мешать. Даже если и остались вредители, не погруженные в холод, с Квиксом на вражеской территории им нечего бояться.

Рип прокладывал курс на Терру — чумной корабль следовало спрятать на их родной планете, пока они не найдут средств от болезни.

Шеннон работал в штурманской рубке, занимая то кресло пилота, то кресло штурмана. На нем лежала ответственность за доставку корабля в такой район пространства, где их не мог встретить Патруль. Дэйн дежурил в рубке радиста, слушая, не произойдет ли предупреждение об их полете.

Но по радио звучала лишь автоматически повторяющаяся запись, которая перечисляла их преступления. Можно было заключить, что Патруль не знает об их местоположении. Но, с другой стороны, Патруль мог находиться всюду, наконец, их могли просто заманивать в ловушку. Но у них не было выбора.

Корабельный интерком донес из инженерной секции голос Али:

— Викс заболел!

Рип рявкнул в микрофон:

— Что с ним?

— Он теряет сознание. У него сильно болит голова, а рука распухла.

— Он дал нам доказательство. Пусть он расскажет...

Но тут раздался бесплотный голос Викса:

— Я переношу болезнь не так тяжело, как остальные. Я останусь в секции.

Рип покачал головой. Но, не обладая подлинными правами капитана, он не мог приказать Виксу уйти в каюту. Кроме того, у него было много других забот, и чем дальше, тем их становилось больше.

Как долго тянулся спуск на Терру, Дэйн никогда потом не мог рассказать. Он только чувствовал, что прошли часы. Он устало сидел в кресле связиста, микрофоны были прижаты к ушам, сил двигаться не было, и временами все застилал туман.

В один из таких моментов они и приземлились. Дэйн смутно увидел Рипа, который в изнеможении лежал на приборной доске, затем все поглотила тьма.

Придя в себя, он увидел, что каюта слегка наклонена. Рип все еще лежал на пульте управления, тяжело дыша. Дэйн взглянул на видеоэкраны.

На какое-то время он решил, что еще не проснулся. Затем, пока изумленный мозг искал названия того, что он увидел, он понял, что Рип ошибся. Это был не центр Большого Ожога, они вообще не были в пределах этого мертвого места. Нет, они приземлились в парке или национальном заповеднике. Эта масса зелени, эти яркие цветы, эти сверкающие бриллиантовыми цветами птицы — все это не могло находиться среди чудовищных разрушений, оставленных последней попыткой человека навязать свою волю другим сопротивляющимся этому людям.

Что ж, они пытались, но не может же их все время сопровождать удача.

Сколько еще времени пройдет, пока их не разыщет здесь закон? Смогут ли они хотя бы собраться с мыслями?

Дэйн включил приемник и сразу сорвал с себя наушники. Он знал треск статического электричества, слышал многочисленные и странные звуки, раздающиеся на межзвездных линиях, но этот сплошной парализующий гул был чем-то совершенно новым и тревожным.

И поскольку звуки были совершенно незнакомые, он не мог разгадать их источника. Дэйн вновь взглянул на экран, на этот раз более внимательно.

Листва, растущая в изобилии, была зеленой, это была несомненно зеленая терранская листва, но... Дэйн ухватился за край передатчика... Но что это за красный цветок, поймавший на лету и проглотивший маленькое летящее создание?

Он старался вспомнить сведения по естественной истории. То, что он увидел, было неестественным, неземным!

Дэйн выдвинул объективы на носу «Королевы», чтобы получше рассмотреть окружающую обстановку. Корабль был наклонен, очевидно, посадка была не слишком гладкой, и поэтому часть объективов смотрела в небо. Но когда Дэйн взглянул в объективы, направленные на поверхность, он увидел достаточно, чтобы понять, что корабль сел где угодно, но только не на Терре.

Подсознательно он ожидал, что Большой Ожог окажется бесплодной пустыней — застывшие голые скалы и реки замерзшего кварца, вещества, выброшенные из-под земли под действием мощных атомных взрывов. Так случилось на Лимбо, другой сожженной планете, где нашлись следы их предшественников в Галактике — загадочных, давно исчезнувших Предтеч. Там они вели свою суровую аннигиляционную войну.

Но, очевидно, в Большом Ожоге все было по-другому. Здесь не было лишенных жизни скал, наоборот, казалось, что здесь слишком много жизни. В своем ограниченном объективами поле зрения Дэйн видел кишащие жизнью джунгли. Это удивительное открытие заставило его забыть об их положении.

Он все еще изумленно глядел на экран, когда Рип пошевелился, поднял голову и раскрыл затуманенные глаза.

— Удалось? — спросил он.

Дэйн, отрывая глаза от удивительной картины, ответил:

— Ты посадил нас, но куда — не знаю...

— Если наши приборы не врут, мы должны быть вблизи сердца Большого Ожога.

— В самом сердце?

— Как оно выглядит? — Рип был слишком слаб, чтобы встать с места и подойти к экрану. — Сожжено, как на Лимбо?

— Вовсе нет. Рип, приходилось ли тебе видеть помидор размером с дыню? Да, это похоже на помидор. — Дэйн сфокусировал объектив на этом предмете.

— Что с тобой, Дэйн? — В голосе Рипа послышалось беспокойство.

Дэйн уступил место Рипу, но сам не отошел. Конечно, это был их старый знакомый терранский помидор, но размером с дыню. И свисал он с дерева в десять футов высотой.