– Милли? Я хочу напомнить тебе о нашем плане как-нибудь пообедать вместе. Давай договоримся о времени, и оно уже будет постоянным. Я скажу своему помощнику, а он обсудит детали с твоим секретарем.

Непосвященному человеку подобная речь показалась бы лепетом помешанного, но для Миллисенты она означала маленькую победу.

– Это звучит как полный бред, – заметила она с усмешкой. – Приятного дня, дорогой.

Джанферро склонился над бумагами и даже не поднял головы, когда дверь за женой закрылась. Скорее всего, он просто не услышал, как Милли вышла.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Незначительная, на первый взгляд, перемена в ежедневном графике имела огромное влияние на жизнь молодой пары.

Когда наступал особый день, Милли с самого утра начинала готовиться к свиданию. Похоже, с Джанферро происходило то же самое. Словно тайные любовники, они отпускали всех слуг, и, когда король заходил в комнату и начинал расстегивать рубашку с лукавой улыбкой на лице, у Миллисенты захватывало дух от восторга. Сбывалась ее самая смелая мечта!

Любая другая пара сочла бы за счастье пообедать из золотой посуды, запивая изысканные блюда дорогими винами. А молодая королевская чета наслаждалась прямо противоположным – они ели руками самую обыкновенную пищу, развалившись на шелковых подушках при свете звезд на террасе.

– Как же это здорово! – мечтательно протянула Милли во время одной из таких встреч. – Настоящее блаженство, – добавила она с особым ударением, когда рука Джанферро коснулась ее груди.

Он медленно обвел кончиком пальца вокруг напряженного от возбуждения соска красавицы.

– Я знаю, как тебе это нравится, дорогая. Ты выражаешь свои мысли весьма убедительно.

– Почему бы тебе просто не сказать: я тоже в восторге?

– Но ведь это и так понятно.

– Понятно, и все-таки расскажи о своих чувствах вслух… О, что ты делаешь?

– Угадай с трех попыток, – с тихим рычанием предложил он, касаясь языком бархатистой кожи любимой.

В такие редкие часы, когда они принадлежали сами себе, их жизнь становилась почти нормальной, и это представлялось высшей привилегией.

И еще одну вещь поняла Милли за время тайных свиданий с мужем. Возможно, она была не права, отказываясь от беременности. Наверное, у женщин так обычно и происходит – чем больше крепнут чувства к партнеру, тем сильнее хочешь от него ребенка. И перспектива завести малыша перестала теперь казаться Милли западней.

Джанферро коснулся губами волос любимой, слегка погладил ее грудь и задумчиво произнес голосом, полным скрытой надежды:

– Может быть, ты уже беременна? Представляешь, то, что мы сейчас сделали, станет началом новой жизни!

Подобные разговоры случались и во время их медового месяца, но теперь они больше не пугали Милли. И тон, которым муж произносил эти слова, значительно изменился. Вместо приказа в его голосе звучала просьба мужчины, страстно мечтающего о продолжении рода.

– Мне бы так хотелось быть сейчас беременной, – тихо произнесла Милли, понимая, что говорит чистую правду. Но боль от того, что она все это время делала втайне от мужа, пронзала ее сердце как острый нож.

Оставив Джанферро дремать на постели, Милли тихо поднялась и направилась через огромные комнаты в ванную. Там она решила не включать свет – лунные лучи мощным потоком проникали в помещение, отражаясь от многочисленных зеркал. В одном из них Милли вдруг увидела свое собственное обеспокоенное лицо.

Придется ей рассказать мужу о противозачаточных таблетках. Если бы она была невестою сейчас, то, не задумываясь, сообщила бы жениху о своих средствах предохранения. Но несколько месяцев назад Милли была слишком напугана предстоящей ответственной ролью, чтобы заводить подобный разговор. Да и Джанферро был иным – более властным, непреклонным, привыкшим полагаться лишь на собственное суждение.

Милли раскрыла косметичку и извлекла упаковку таблеток в блестящей фольге. Глядя на маленькие шарики, Милли повторила себе еще раз, что должна обо всем рассказать любимому. И все же что-то останавливало ее, помимо стыда за свой поступок. Разве муж не почувствует себя оскорбленным оттого, что столь ответственное решение приняли без него? И не будет ли это огромным ударом по их еще только начинавшим крепнуть отношениям?

Снова взглянув на себя в зеркало, Милли отметила, что ее лицо выглядит теперь старше и серьезнее, чем тогда, когда она была невестой. И у этой повзрослевшей женщины был выбор – либо все рассказать мужу, либо просто перестать принимать таблетки.

И вдруг Миллисента с ужасом заметила второе отражение в зеркале. Стоя на пороге, Джанферро щелкнул выключателем. В ярком свете флуоресцентных ламп ванная напоминала сцену.

– Что ты здесь делаешь, Милли?

– Мне просто… понадобилось кое-что взять из косметички.

– И какого рода это «кое-что»?

Холодея от ужаса, Миллисента вдруг поняла, что муж давно обо всем догадался.

– М-мои таблетки, – запинаясь, произнесла Милли и с ужасом отшатнулась – взгляд мужа стал совершенно каменным. – Ты что, все видел?

– Разумеется, – прозвучал ледяной ответ.

– Понимаешь, – заторопилась она, – я как раз собиралась принести таблетки в спальню, показать тебе, а потом выкинуть!

– Поразительное совпадение! – саркастически протянул муж.

Милли заметила лишенный всякого сочувствия взгляд Джанферро, и у нее все оборвалось внутри.

– Джанферро, я понимаю, как это выглядит со стороны…

– Ну все, довольно, Милли. – Джанферро судорожно вздохнул, чувствуя невыносимую, обжигающую боль внутри. Никогда раньше ему не наносили столь серьезного оскорбления. – У меня давно уже были предположения, так что, пожалуйста, не отягощай свою вину фальшивыми извинениями.

Миллисента уставилась на супруга в недоумении.

– Предположения? Ты хочешь сказать, что подозревал меня?

– Разумеется, подозревал, ты что, за дурака меня держишь? – раздраженно бросил он, глядя на жену с ледяным презрением.

Все это время Джанферро скрывал свои догадки, понимая, что они могли оказаться беспочвенными. Но теперь ему хотелось заставить изменницу испытать такую же боль, которая сжигала его изнутри. Бешеная ярость оскорбленного достоинства рвалась наружу, а мысль о том, что он сам позволил себя обмануть, только подхлестывала раздражение.

Сейчас король упрекал себя за то, что столько времени отмахивался от всех сомнений, предпочитая верить в чистоту и непорочность юной жены. За то, что подпустил ее на такое близкое расстояние. Как он мог забыть, что невинность невесты не спасает от супружеских измен! Неудивительно, что Миллисента так легко пала жертвой обаяния учителя-итальянца, ведь это была не первая ее ложь!

– Но как, ради всего святого, ты мог узнать об этом? – в недоумении пробормотала Милли.

– Перестань! Женщина, которая хочет подарить мужу ребенка, каждый месяц испытывает разочарование, если не удается забеременеть. У тебя я такой реакции не заметил. Напротив, ты каждый раз отвечала на мой вопрос, не задумываясь, ведь у тебя не было поводов для сомнений! Ты же была уверена в собственной безопасности!

– Пожалуйста, позволь мне объяснить!

– Что ты собираешься объяснять? Как обманывала меня? Какие бы оправдания ты сейчас ни придумывала для своего поступка, от правды никуда не денешься.

Но Миллисента все равно продолжала судорожно искать ниточку, за которую можно было бы уцепиться.

– Понимаешь, мне иногда казалось, что мы слишком торопимся с ребенком. Вспомни, Джанферро, ты еще во время медового месяца спрашивал, не беременна ли я!

– Представляю, как веселил тебя этот вопрос. Ты ведь уже тогда принимала свои таблетки?

– Да. Но я совсем не смеялась – наоборот, мне было страшно. Я не знала, что мне делать, ведь доктор в Англии еще до свадьбы прописал противозачаточные пилюли.

– А тебе не приходило в голову посоветоваться вначале со мной?

– Как я могла, ты же все решил заранее! Ты женился на мне, потому что я соответствовала ряду критериев, главным из которых была моя девственность. Как бы я посмела обсуждать с тобой вопросы предохранения до свадьбы? Да если бы я даже решилась на такое, то не смогла бы поговорить с тобой, ведь мы никогда не оставались наедине!