– Может, физически ты и сильнее, но еще минута – и ты будешь корчиться на полу, – сказала я. – Не хочу причинять тебе боль, но придется, если ты продолжишь так себя вести.

– Не придется, – возразил Локи. – Но, Венди, оставь эту безумную затею.

– Нет. Я должна сделать все, чтобы сохранить жизнь своих подданных. Ты не готов помочь, и я тебя не виню. Только не мешай мне!

Локи прикусил губу, покачал головой, но не сдвинулся с места.

– Ты хочешь уехать к витра прямо сейчас, посреди ночи? Что ты скажешь мужу?

– Ничего.

– Ничего?! Принцесса исчезает, не сказав ни слова? Представляешь, что тут начнется?

– Утром Дункан сообщит, куда я направилась. Так мы выиграем несколько часов и спокойно доберемся, пока за нами не снарядят погоню.

– Если Орен тебя не выпустит, он перебьет всех, кто за тобой примчится. Финна, Туве, Дункана. Может, даже убьет Виллу. Ты готова рискнуть?

– Боюсь, это мой единственный шанс их спасти, – сказала я внезапно охрипшим голосом.

– Есть ли способ тебя отговорить? – прошептал Локи, глядя мне в глаза.

– Нет.

Локи вздохнул и отвел прядь волос с моего лица. Ладонь его замерла, и я не отвела ее. Взгляд у него был непривычно грустный. Надо бы спросить его, в чем дело, но мне не хотелось больше говорить.

– Запомни это, – прошептал он.

– Что?

– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал.

– Нет, – соврала я.

– Хочешь. А я хочу, чтоб ты это запомнила.

– Зачем?

– Затем. – И он отстранился. – Если ты все еще не передумала, то собирайся. Не станешь же ты говорить с королем вот так, в пижаме.

Локи нравилось арт-кантри, и, когда мы выехали из Фьонинга, спутниковый радиоприемник в «кадиллаке» играл Нила Янга, Райана Адамса, «Рэконтерз» и Боба Дилана. Иногда Локи подпевал – увлеченно и фальшиво, и это пение почему-то умиляло меня.

Снаружи стояла кромешная тьма, вокруг валил снег, но Локи все было нипочем. Несколько раз машину заносило, и он всегда выправлял ее. Пока я красилась на ходу, он старался ехать потише, чтобы я не ткнула тушью в глаз. Локи смеялся над моим макияжем и «дворцовой униформой». Это было длинное темно-фиолетовое платье, украшенное кружевом и бриллиантами, а сверху черный бархатный плащ. Выбор одежды был очень важен: Орен всегда придавал большое значение этикету и формальным знакам внимания. Когда витра меня похитили, Сара допускала меня к королю только в подобающем платье. Красивый, правильно подобранный наряд для встречи с королем свидетельствовал об уважении, которое он так ценил.

Мне еще повезло, что платье удалось найти. Почти всю мою одежду перевезли из моих прежних покоев в покои королевы, где мы жили теперь с Туве, но что-то осталось в старом гардеробе. Сегодня я одевалась именно там, потому что не хотела встречаться с Туве и объяснять ему, куда это я собралась.

Переодевшись, я заглянула к Дункану. Тот чуть с ума не сошел, узнав о моем плане, и наверняка побежал бы докладывать Туве, как только за мной закроется дверь. А то и раньше. С помощью своей способности к убеждению я заставила его подождать до восьми утра. Мы будем уже почти у дворца, когда они узнают…

Как принцесса, я могла пройти в любое помещение дворца, поэтому беспрепятственно взяла в гараже ключи от черного «кадиллака». Никто не видел, как мы покинули Фьонинг, только гвардеец у ворот. Силой своего убеждения я приказала ему молчать, и мы выехали на дорогу.

– Поспи, Венди, – посоветовал Локи, глядя, как я смотрю в окно на летящий навстречу снег. – Я тебя довезу в целости и сохранности.

– Не сомневаюсь. Но спать не хочется. – Хотя в эту ночь поспать не удалось, усталости я не чувствовала. Нервы на пределе.

– Мы всегда можем повернуть обратно, – напомнил Локи. Уже не в первый раз.

– Я знаю.

– Ну, предложить никогда не вредно, – разочарованно откликнулся он. Минуту помолчал и опять запел вместе с радио.

– Твой отец ведь из трилле, да?

– Он родился во Фьонинге, – уклончиво ответил Локи. – Однако по родству он гораздо ближе к змеям, нежели к трилле или витра.

– В смысле? Образно, да? Не мог же он быть какой-нибудь гадюкой?

– Нет, – усмехнулся Локи. – Не все же змеи – гады.

– А как он попал к витра? Он уехал за твоей мамой?

– Он был канцлером во Фьонинге. Они с твоим отцом познакомились, когда Орен обхаживал твоих деда и бабку, просил руки Элоры.

– Я не знала, что твой отец был столь крупным сановником.

– Был, ага, – кивнул Локи. – Когда готовили свадьбу, ему пришлось много общаться с Ореном, и отца восхитила его жажда власти. Зло притягивает зло.

– И он уехал к витра?

– Не совсем. Тогда они планировали объединить королевства. Орен правил бы обоими, поскольку твоя мать – королева. Это было еще до ее возвращения во Фьонинг, но они уже начали над этим работать. Как канцлера отца отправили в качестве посла трилле в королевство витра. Там он и познакомился с мамой.

– Ты вроде говорил, что он уехал не из-за нее?

– Не из-за нее. Она была средством передвижения. Отец женился на ней, чтобы уехать к витра, а не наоборот.

– Значит, он ее не любил?

– Он ее терпеть не мог. Она была очень красивая… но, по-моему, ему было плевать. Главное, она была высокородная марксина. Отец хотел могущества и власти, у матери все это было… На тот момент он стал одновременно трилльским канцлером и принцем витра. Я не принц по рождению, во мне нет королевской крови, как и в отце, но, поскольку мы обладаем одним из высочайших в королевстве титулов, мы – принцы.

– Твой отец совершил предательство, да?

– Неужели ты знаешь? – Локи мельком взглянул на меня. – Тебе рассказали?

– Элора рассказывала, что твой отец выдал Орену место, где они с бабушкой прятались. Орен явился туда и убил бабушку.

– Так и было. Отец и не только их выдал бы, если бы мог. Он хотел выдать Орену тебя, но ему не удалось выяснить, где ты. За верную службу Орен сделал его своей правой рукой. Позволял ему все, жаловал что угодно – вроде бы живи да радуйся, но нет.

– Что с ним случилось?

– Когда мне было девять лет, Орен женился на Саре, и отец взбесился. Ведь у них мог родиться здоровый ребенок, чего он очень не хотел. На тот момент я был единственным законным наследником трона.

– Но ведь Сара бесплодна? – удивилась я.

– Тогда мы еще этого не знали, – объяснил Локи. – В ней есть немного трилльской крови, кто-то из прабабок или дедов был трилле, и от них она унаследовала дар исцеления. Однако, видимо, кровь витра почти заглушила трилльскую, и Сара бесплодна.

– А когда она вышла за Орена, твой отец решил, что она родит наследника?

– Угу. Отец хотел ни много ни мало как сделать меня королем. Неважно, что я не чувствовал ни призвания, ни желания, неважно, что Орен может прожить еще тысячу лет и трон мне все равно не светит.

– Но зачем твоему отцу это надо было?

– Он хотел власти, еще больше власти. Думал, если я стану королем, он будет править миром или что-то в этом роде. Вряд ли он это планировал как-то более подробно, но жажда власти буквально сжигала его.

– И что произошло? Я слышала, он пытался перейти обратно на сторону трилле.

– Пытался, да. Уже после того, как все полетело к черту. Видишь ли, он решил убить Сару. Я точно не знаю как, – скорее всего, хотел ее отравить. Мама узнала об этом, и… – Локи покачал головой. – Она всегда была очень добра ко всем. Кроме того, я был помолвлен с Сарой, и она стала как бы членом семьи. Мама приглашала ее в гости, относилась к ней, как к дочери. Даже после свадьбы Сары и Орена мама осталась в близких отношениях с ней.

– А твой отец хотел убить Сару?

– Мама не дала бы это сделать. И тогда отец убил ее. – Локи замолчал.

– Но ведь Сара жива!

– Да нет, отец убил мою мать, – ровным голосом сказал Локи. – Бил ее по голове металлической вазой, снова и снова. Я все видел. Прятался в шкафу.