Отец Джеймс повернулся к Рейли.

– Кеннет Рейли, ты прибыл сюда по собственной воле для того, чтобы продолжить свое земное существование в теле Уильяма Фицсиммонса?

– Да, святой отец, – ответил Рейли, напрягшись и нахмурившись.

– И ты принял все меры для того, чтобы Уильям Фицсиммонс смог войти в потустороннюю жизнь: заплатил деньги наследникам Фицсиммонса, а также внес необходимый государственный налог, связанный с процедурой подобного рода?

– Да, святой отец.

– При такой ситуации, – провозгласил отец Джеймс, – не совершено никаких проступков, ни гражданских, ни религиозных. В данном случае не имеет места потеря жизни, поскольку личность Уильяма Фицсиммонса продолжит свое существование в потустороннем мире, а личность Кеннета Рейли продолжит свое существование на земле. Поэтому можно приступить к процедуре переселения душ.

Происходящее показалось Блейну чудовищным смешением свадебной церемонии и казни. Улыбающийся священник ушел. Техники пристегнули клиентов к креслам и закрепили электроды у них на ногах, руках и лбах. В аудитории воцарилась мертвая тишина, и директора корпорации «Рекс» подались вперед, наблюдая за процедурой.

– Приступайте, – произнес Рейли, глядя на Блейна и чуть заметно улыбаясь.

Старший техник повернул ручку на контрольной панели черной машины. Она громко загудела, и освещение померкло. Оба мужчины конвульсивно дернулись в ремнях, затем их тела обмякли.

– Они убивают этого несчастного беднягу Фицсиммонса, – прошептал Блейн.

– Этот несчастный бедняга, как вы его называете, – сказала Мэри Торн, – отлично понимал, на что шел. Ему тридцать семь лет, и в жизни он полный неудачник. Он не сумел удержаться ни на одной работе в течение хоть сколько-нибудь продолжительного времени и не имел никакой надежды приобрести страховой полис на жизнь после смерти. Так что для него это прямо-таки великолепная возможность. Более того, у него жена и пятеро детей, которых он не в состоянии обеспечить. Деньги, выплаченные ему мистером Рейли, позволят им выжить и обеспечат детям неплохое образование.

– Какая хорошая теперь у них будет жизнь! – воскликнул Блейн, не скрывая сарказма. – Продается слегка подержанное тело отца в превосходном состоянии. Покупайте, недорого!

– Вы смешны, – бросила Мэри Торн. – Смотрите, все кончено.

Черную машину выключили, и с неподвижных мужчин сняли ремни. Не обращая ни малейшего внимания на маленький сморщенный труп Рейли, на лице которого застыла усмешка, техники и врачи столпились вокруг тела Фицсиммонса.

– Пока ничего! – громко заметил старый бородатый врач.

Блейн чувствовал, что в помещении воцарилась атмосфера страха и нервного ожидания. Шли секунды. Врачи и техники склонились над неподвижным телом молодого мужчины.

– Все еще ничего! – воскликнул доктор. В его голосе послышались панические нотки.

– Что происходит? – спросил Блейн у девушки.

– Я уже говорила, что процесс перехода душ из одного тела в другое является сложным и опасным. Пока сознание Рейли еще не переселилось в тело Фицсиммонса. Но времени у него осталось немного.

– Но почему?

– Потому что тело начинает умирать с того момента, как остается незанятым. Если сознания нет – хотя бы в дремлющем состоянии – начинаются необратимые процессы. Присутствие сознания является необходимым условием существования. Даже дремлющее сознание, не способное на самостоятельные действия, контролирует протекающие в теле физиологические процессы. Но как только оно исчезает…

– Все по-прежнему! – крикнул пожилой врач.

– Думаю, что уже слишком поздно, – прошептала Мэри Торн.

– Дрожь! – вдруг произнес врач. – Я чувствую, что тело вздрогнуло!

Наступила продолжительная тишина.

– Мне кажется, что он вошел! – воскликнул врач. – Быстро, кислород и адреналин!

На лицо бывшего Фицсиммонса положили кислородную маску, и в руку вонзилась игла шприца. Тело шевельнулось, вздрогнуло, обмякло и шевельнулось снова.

– Ему это удалось! – торжествующе вскричал пожилой врач, снимая кислородную маску.

Директора корпорации, как по команде, встали из кресел и поспешили на сцену. Они окружили ожившее тело, которое моргало глазами и содрогалось в приступах рвоты.

– Поздравляем, мистер Рейли!

– Вы отлично справились с этим, сэр!

– А мы уже начали волноваться!

Оживший уставился на них бессмысленным взглядом, потом вытер рот и произнес:

– Я не Рейли.

Пожилой врач растолкал директоров и склонился над телом.

– Вы не Рейли? – спросил он. – Значит, вы Фицсиммонс?

– Нет, – ответил мужчина, – я не Фицсиммонс, не этот бедный дурачок! И не Рейли. Он пытался влезть в это тело, однако мне удалось его опередить. Я оказался здесь раньше его. Теперь это мое тело.

Неизвестный встал. Директора корпорации отшатнулись от него, один быстро перекрестился.

– Тело слишком долго оставалось мертвым, – прошептала Мэри Торн.

Лицо ожившего человека очень отдаленно, в самых общих чертах напоминало бледное испуганное лицо Уильяма Фицсиммонса. Ничего похожего на решительность Фицсиммонса или раздражительность и юмор Рейли не было в этом лице. Оно походило только на самое себя. Смертельно бледное, с черными точками щетины на подбородке и щеках, с бескровными губами и прядью черных волос, приклеившихся к холодному белому лбу. Когда в теле обитал Фицсиммонс, черты лица составляли единое гармоничное, хоть и ничем не выделяющееся целое. Однако теперь отдельные черты стали какими-то грубыми и словно независимыми друг от друга. Бледное лицо приобрело сырой, незаконченный вид, какой бывает у стали перед закалкой или у глины до обжига в печи.

Оно выглядело вялым и угрюмым из-за отсутствия мышечного тонуса и напряжения. Бесстрастные дряблые черты просто существовали, не выражая скрывающейся за ними личности. Лицо больше не казалось полностью человеческим. То, что осталось в нем от человека, поселилось теперь в огромных, немигающих, полных терпения глазах Будды.

– Он превратился в зомби, – прошептала Мэри Торн, прижавшись к плечу Блейна.

– Но кто вы? – спросил старый врач.

– Я не помню, – произнесло существо. – Ничего не помню. – Оно медленно повернулось и стало спускаться со сцены. Два директора нерешительно преградили ему дорогу. – Прочь, – произнесло странное существо. – Теперь это мое тело.

– Оставьте в покое несчастного зомби, – раздался усталый голос пожилого врача.

Директора отошли в сторону. Зомби подошел к краю сцены, спустился в зал, повернулся и направился к Блейну.

– Я знаю вас! – воскликнул он.

– Что вы от меня хотите? – испуганно спросил Блейн.

– Не помню, – ответил зомби, пристально глядя на Блейна. – Как вас зовут?

– Том Блейн.

Зомби покачал головой.

– Это имя мне ничего не говорит. Но я обязательно вспомню. Да, конечно, это вы. Что-то… Мое тело умирает, правда? Очень жаль. Но я вспомню, прежде чем оно уйдет от меня. Вы и я чем-то связаны. Блейн, неужели вы не помните меня?

– Нет! – воскликнул Блейн, потрясенный даже намеком на что-то общее, на какую-то связь между ним и этим умирающим существом. Не может быть! На какой страшный секрет намекает этот похититель трупов, этот грязный захватчик, какие черные тайны, скрытые от всех, соединяют его с ним, Томом Блейном?

Нет, между ними не может быть ничего общего, подумал Блейн. Он знал себя, знал, что собой представляет, кем был раньше. Их ничто не может связывать, ничто. Это существо или ошиблось, или сошло с ума.

– Кто вы? – спросил Блейн.

– Не знаю!

Зомби в отчаянии всплеснул руками, словно человек, угодивший в сеть. И тут Блейн представил себе, какие чувства испытывает сознание, утратившее имя, не понимающее, что происходит, запутавшееся, попавшее в смертельное объятие умирающего тела, но так стремящееся к жизни.

– Мы еще встретимся, – сказал зомби Блейну. – Вы представляете для меня нечто важное. Я найду вас и вспомню все про нас обоих.

Зомби повернулся и пошел по проходу из зала. Блейн не отрываясь смотрел ему вслед и вдруг почувствовал какую-то тяжесть на своем плече.