Ладно, в общем, они про свои дела поговорили, а потом про буфет стали судачить. Вермишели, оказывается, знакомый следователь сказал, что те два хмыря пролезли в столовку по подземным коммуникациям!

По канализации что ли, как черепашки-ниндзя? — уточнил Толька.

— Нет! Оказывается, кроме канализации под крупными зданиями, типа школы или больницы, есть подземные

ходы, по которым протягивают телефонные провода и силовые электрокабели. Понял? И вход в эти коммуникации в каждом здании есть. У нас он, выходит, расположен где-то в столовке. Поскольку наши поварихи знать не знали, что это за люк такой, им и в голову не пришло его запирать! Вот этим-то путем воры и пролезли!

Ну и что? — возразил мне Толька, с тоской поглядывая на улицу, где вдоль окон уже прохаживался Моченый. — Так теперь небось этот люк уже закрыли.

Да сомневаюсь я! Ты что, не знаешь, какой у нас обычно бардак тут? Конечно, следователь, наверное, отправил предписание закрыть и опечатать этот люк. Но дело-то когда было? Летом! А летом все в отпуск уходят. Секретарша директорская уж точно. Пока то да се, письмо могло затеряться. Да и если дошло все же до директора, он и сам мог о нем потом забыть. Мало ли у него забот под первое сентября!

— Убедил, — наконец вздохнул Толька. — Давай быстро этот люк искать. Ну, а если там амбарный замок, а

не английский, может быть, откроем. Не впервой сегодня…

В это время за железной дверью, которая выходила в школьный коридор, послышался шум. Мы на цыпочках подкрались к ней и прислушались. Говорили несколько человек, причем все, как это обычно бывает при скандале, одновременно…

Из рассказа Толи Затевахина

За железной дверью, которая выходила в школьный коридор, послышался шум. Мы на цыпочках подкрались к ней и прислушались. Говорили несколько человек, причем все, как это обычно бывает при скандале, одновременно. Громче всех слышались, конечно, вопли Вермишели:

— Что это такое, Анна Ивановна? Вы уходите на целых десять минут и оставляете буфет без присмотра? Это уже не в первый раз, я вас предупреждала: все это очень плохо кончится! Затевахины, немедленно открывайте! Буфетчица:

— Ну что это вы такое, что это вы такое говорите, Вера Михайловна! Вы же знаете, что я тут каждый день от зари до зари как проклятая кручусь. Ну что ж теперь, в туалет даже не выйти?

Вермишель:

— Выходите — закрывайте двери!

У нас еще коммунизм не наступил! В туалете-то вы двери запирать не забываете? Затевахины, да что же это такое, немедленно открывайте!

Буфетчица:

— Каждый раз не назакрываешься! А потом замок в этой двери заедает. Я сколько раз завхозу говорила: надо

замок менять, надо замок менять. Как об стенку горох. Я вот так один раз запру, замок сломается, слесарей придется вызывать, чтобы вскрывать, а по-нынешнему времени знаете сколько это…

Завхоз:

— Замков на складе нет, Вера Михайловна. Я там давеча был…

Буфетчица:

— Врет. Они, небось, с дворником его давным-давно получили и пропили.

Завхоз:

— Что-о-о?! А кто домой вырезку каждый день таскает и ей своего кота кормит?

Вермишель:

— Да прекратите вы! Лучше скажите, как теперь эту дверь открыть? Затевахины, немедленно открывайте!

Буфетчица:

— Так у меня же запасные ключи есть!

Сивуха:

— Так чего же вы молчали? Мы уже двери собрались ломать.

Буфетчица:

— Да я все объяснить пытаюсь, а вы мне и слова не даете сказать.

Вермишель:

— Затевахины, немедленно открывайте!

Сивуха:

Ну где они, ваши ключи, давайте!

Буфетчица:

Ой, а они у меня дома!

Вермишель:

— А какое вы имели право их дома держать? Затевахины, открывайте — хуже будет!

Буфетчица:

— А где мне еще их держать? Здесь же прут все!

Завхоз:

— Кто прет? Кто прет-то?!

Вермишель:

— Анна Ивановна, пишите объяснительную! Затевахины, немедленно открывайте!

Сивуха:

— Где вы живете? Адрес у вас какой?

Буфетчица:

— Откуда я знаю, кто прет! Трудовая, пятьдесят семь, квартира девятнадцать… Да ради Бога, меня вон в семнадцатую школу уже два года приглашают!

Вермишель:

— Это кто же вас в семнадцатую школу приглашает? Затевахины…

Сивуха:

— Сколько до вашего дома на машине ехать?

Завхоз:

— Ты мне за эти слова еще ответишь!

Буфетчица:

— Кто, кто… Дед Пихто… Директор Деревянко… Десять минут! Ты на свою жену кричи, а я тебе тут не матрешка на палочке!

Тут среди этого гама я уловил ключевую фразу "десять минут". Значит, раньше чем через десять минут им нас отсюда не выколупать. Время есть!

Как муравьи, обеспокоенные развороченным муравейником, забегали, значит, мы с Колькой взад-вперед — люк ищем.

В это время Моченому надоело на улице патрулировать и слоняться взад-вперед, как верблюду вокруг любимой колючки, и он подошел к окну. Сложил руки домиком и стал пытаться высмотреть, что у нас творится. К счастью, солнце хлестало прямо в окна и разглядеть что-либо с улицы в столовой было практически невозможно.

Первым делом мы с Колькой обследовали, значит, обеденный зал.

Первым делом мы с Толькой обследовали обеденный зал. Дело это было не такое простое, как может показаться. Линолеум на полу у нас в столовой не меняли уже много лет, и он был до того замызган и обшарпан бесчисленным количеством учащихся всех классов, что сохранил свой бывший желтый цвет только у стен. В нескольких местах покрытие лопнуло, и мы пару раз было обрадовались, что обнаружили люк, как становилось ясно, что это царапины и разрезы.

Осмотрев как следует обеденный зал, мы перемахнули через стойку с кассой и стали ползать по кухне. Здесь пол был выложен кафелем, что и вовсе осложняло задачу. Мне уже было пришло в голову, а не заложили ли тот люк, но пока не видно было, чтобы где-то цвет свежеположенной плитки кардинально отличался от общего фона.

Рядом с раздачей и вокруг плит мы ничего не нашли. Пока мы кружили вокруг здоровенного постамента, на котором грудой стояли огромные котлы, мне вдруг вспомнилась книжка "Три толстяка", где подземный ход начинался в одной из таких огромных кастрюль, намертво приделанной к плите. Но такие простые находки бывают только в сказке, где нет ни мафии, ни промышленного шпионажа, ни реальной угрозы больше никогда-никогда не пить кефир по утрам и не получать двойки за контрольные.

Мы уже почти отчаялись, когда дошли до маленькой скрипучей дверки кладовой. В этой каморке на полках теснились разные крупы, жестянки со специями и приправами. Пол тут был заставлен бочками с солью и кусковым сахаром.

Вначале мы ничего особенного внизу не увидели, но потом Толька догадался включить свет, и тут я заметил тонкий стальной рубчик, выпирающий из-за лопнувшего от тяжести бочек линолеума. Я встал на колени и пощупал вздувшееся покрытие. Под ним явно лежал стальной уголок.

— Кажется нашел, — шепнул я Тольке. — Надо сдвинуть бочку.

Я навалился на бочку, а Толька примостился рядом. Бочка не двигалась с места. Мы пытались раскачать ее, но и это оказалось напрасно.

Погоди, — обернулся я к Тольке. — Сдается мне, что мы неправильно все делаем. Тут рычаг нужен.

Точно, — откликнулся Толька. — Как это тот мужик говорил… Ну, в кабинете физики раньше надпись висела? "Дайте мне рычаг — и я всем накостыляю!"

…И я переверну мир! — поправил я Тольку. Ненавижу, когда он так придуряется. Но с этим приходится мириться: брат есть брат.

В коридорчике у выхода мы обнаружили кусок железной трубы, вероятно, оставшейся здесь после ремонта. Мы просунули ее между стенкой и бочкой и как следует поднажали. Бочка дрогнула, с чмоканьем отлепилась от линолеума, секунду побалансировала на ребре и рухнула вниз, едва не придавив мне ноги. Куски сахара с грохотом полетели на пол. Шум мы произвели такой, что даже перебранка в коридоре притихла.