«Дал Бог родственничка…» — неприязненно подумал Ковалевский старший.
— Все старые дела уже в прошлом, — гордо заявил Николай. — Теперь я уважаемый человек, вхож в Законодательное Собрание и вообще скоро сам буду баллотироваться.
— Ага, — подполковник хмыкнул, — разбежался… Кто ж тебя с непогашенными судимостями в депутаты выдвинет?
— Я полностью реабилитирован!
— Кому другому расскажи. То, что ты попал под амнистию, не означает реабилитации. Скорее наоборот, — был виновен, да так вышло, что государство тебя простило…
— Но по закону!.. — взвизгнул коммерсант.
— Нишкни! «По закону!» — передразнил толстый милиционер. — По закону ты бы сейчас свою задницу «синякам»[21] на зоне подставлял. Если б не твоя мать, которой я слово дал, ты бы да-авно либо в петушином углу проживал, либо с куском рельсы на шее рыб кормил на болотах. Ясно?
Ковалевский младший обиженно засопел.
— Ты что думаешь, — неумолимо продолжал дядюшка, — о тебе все те, кого ты кинул, забудут? Ошибаешься! Может и через год всплыть, и через десять. Люди, они злопамятны, ждать умеют. Вот пройдет лет пять, ты успокоишься окончательно, и тут — бац, кто-то тебе башку на лестнице раскроит! Концов не найти… Или хулиганье какое возле дома встретит, перышком пощекочет. Еще и ограбят для пущего антуража.
— Охрану заведу, — проскрипел Николай.
— На какие деньги? Ты же как был нищим, так и остался. Серьезную охрану тебе не потянуть, а дилетанты не помогут.
— Ну, не знаю…
— А тут и знать то нечего. Реальные бодигарды берут штуку баксов в сутки. На каждого! — подполковник поднял палец. — Итого — соточка в месяц. Вот и считай… Ты на своих очередниках коробчишь штуки три-четыре, плюс на аферах с квартирами столько же. Не потянешь.
За соседним столиком между худосочным сексотом и кряжистым майором ФСБ из подразделения «зет» назревал скандал. Сексот засучил ножками и повысил голос.
— Не буду я с Васькой-Крысой больше спать! Противно, вы не представляете себе!
— Почему? — прогудел майор.
— Я не люблю его, — потупился сексот. Несколько голов повернулись к их столику. Коллеги майора укоризненно подвигали бровями.
— Надо, Русланчик, надо, — майор положил широкую ладонь на цыплячью ручку своего агента. — Есть такое понятие — государственная безопасность… Хорошо отработаешь — мы тебе в Госдуму поможем пройти. А если очень противно, то попытайся на месте Васьки представить, к примеру, Егора Гайдара. Ты же в его партии, вот и пофантазируй…
Беседа перешла на обычный полушепот. Сексот обреченно вздохнул.
На секунду отвлекшийся Ковалевский-младший вновь повернулся к дяде.
— Так что же делать?
— Тебе — ничего, — подполковник удовлетворенно рыгнул, — ближе к концу десятидневного срока я поставлю к тебе парочку оперов из своих. Они вымогателей за химоту и прихватят. А там разберемся, кто и почему на тебя наезжать вздумал…
— Еще черножопый этот, — напомнил Николай.
— И до него руки дойдут…
В неприметной кремовой «четверке», стоявшей метрах в ста от кафе «Гном», молодой парень, сидевший на пассажирском сиденье, недоуменно посмотрел на водителя. Оба слушали разговор Ковалевских через динамики аудиосистемы.
— Какой еще черножопый?
— Не было такого, — водитель покачал головой, — по ориентировке не проходил… И Борис ничего не сообщал.
Валентин, молодой стажер из Главного Разведывательного Управления, сделал отметку в специальном блокноте: в разработке появился новый фигурант. Его напарник, исполняющий сегодня роль водителя, чуть увеличил громкость.
Вчерашний инцидент, мастерски организованный самими членами группы наблюдения, принес ощутимые результаты. После встречи с двумя «хулиганами», в качестве которых выступили двое стажеров, объект разработки тут же помчался консультироваться с подельниками.
Кирилл побарабанил пальцами по рулю.
— Распыляться нельзя. Нас и так только шестеро.
— Сообщим старшему, пусть присылает еще людей… — Валентин закурил.
— Сказано справляться собственными силами. Не забывай, что это задание на зачет.
— Помню. Ладно, собственными — так собственными. В конце концов, нового фигуранта можно отработать «каруселью»[22].
— Если это не фуфел и не следок барыги из далекого прошлого.
— Верно.
Микрофон булавка, закрепленный под воротником пальто Ковалевского-младшего, продолжал исправно посылать сигнал на приемный пульт, замаскированный под обычнейшую автомагнитолу «Кларион».
— Надо быстрее, — Николай поерзал на стуле.
— Перебьешься, — заявил дядюшка, прихлебывая минеральную воду, — сначала решим вопрос с наездом. Чурка от нас никуда не денется. Живет стационарно, связи в его райотделе у меня хорошие. Встретят на улице, пакет анаши в карман — и в камеру. А там все, что надо, выбьют. Вот так…
— Все равно надо быстрее, — занудливости коммерсанта можно было позавидовать.
— Быстро только кошки родятся. Недоношенные, — резко отрубил подполковник. — Ты мне вот что лучше скажи — когда твои очередники квартиры начнут получать?
— Не квартиры, а землю под строительство, — важно надулся председатель общества. — Я разработал схему, по которой стоимость метра жилья будет снижена вдвое или втрое…
— Ты мне свою лабуду не грузи. Оставь ее для лохов, которых ты обуваешь.
— Почему лабуду? Проект подписан, все согласовано…
— Потому! — Ковалевский старший свел брови к переносице. — Ты что думаешь, я не знаю, что все это туфта? Дело в том, что часть из твоих очередников — менты… И неприятности тебе обеспечены.
— Да ладно… — Николай попытался возразить. Но как-то неуверенно.
— Ну, смотри сам. Если тебя наши пинать начнут, на меня не рассчитывай. Все, я пошел… И не звони мне на работу. У нас опять начальство новое, могут телефоны на прослушку поставить. Что срочное — сбрось на пейджер. Я тебе сам брякну.
Ковалевский-младший расплатился за обед дядюшки, посидел еще несколько минут и вышел к своей машине. Бросил колючий взгляд по сторонам, с ненавистью посмотрел на цифру «три» с четырьмя нулями на капоте и плюхнулся на водительское сиденье.
Поерзал, тоненько пукнул и завел двигатель.
Вслед за ним по Литейному двинулась и «четверка». Пошла не спеша, в десятке корпусов от «вольво».
Стажеры не боялись потерять объект, ибо под задним бампером шведского автомобиля уже три дня исправно работал радиомаячок.
Первую пулю схлопотал широкоплечий албанец, сидевший лицом к Владиславу.
«Хеклер-Кох» кашлянул, отражатель выбросил гильзу вправо, и семь с половиной грамм свинца угодили косовару точно в центр груди. Оболочка пули лопнула, сердечник пробил кость и ушел в сторону, наматывая на себя сосуды и нервные окончания. Развернувшаяся «розочкой» рубашка из тонкой меди скользнула по касательной внутри грудной клетки, распорола сердечную мышцу и застряла в надпочечнике.
Албанец поперхнулся и медленно упал лицом вниз.
Пока он падал, Рокотов веретеном откатился вбок, перекинул ограничитель в положение автоматического огня и дал длинную, в десяток патронов очередь из-под днища внедорожника в спины сидящих албанцев.
Косовары заорали сразу в несколько глоток.
Влад, не обращая внимания на крики, опустошил рожок в массивную ствольную коробку пулемета. Девятимиллиметровые пули разорвали тонкую жесть, с визгом отскочила возвратная пружина, загремела по кузову «пикапа» срезанная пистолетная рукоятка, сверкающей змеей изогнулась и выпала из кожуха пулеметная лента.
Грозное дальнобойное оружие прекратило свое существование.
Албанцы лишились своего второго, после численного превосходства, козыря.
Биолог отбросил в сторону опустевший магазин, прыжком преодолел расстояние до дверцы «мерседеса» и заскочил на сиденье.
Мотор взревел, Влад установил рычаг коробки передач на "R"[23], двухтонная машина рванулась задним ходом. Рокотов мягко развернул руль, и чудо немецкого автомобилестроения по дуге залетело за угол барака. Косовары не ожидали выезда машины и перенесли огонь на «мерседес» слишком поздно.
