Остальное додумать было легко.

Дед радостно потер руки.

Теперь он торопился поведать новости домочадцам и затем позвонить в Блажево родителям Срджана Боянича, чтобы тот донес известия о Владиславе до остальных членов маленького партизанского отряда.

Но сначала Марко решил выпить рюмочку за здоровье и дальнейшие успехи прорывающегося по чужой территории Рокотова.

Влада разбудил надсадный рев мощного дизельного мотора.

Грохотало так, будто кто-то заводил двигатель в метре от уха.

«Черт! — Биолог развернулся в узком пространстве между сваленными у забора досками и стукнулся макушкой о твердую поверхность. — Еще раз черт! Вот вылезу сейчас и набью морду придурку водиле! Будет знать, как людей будить не вовремя! Скотина! Восемь утра еще… Спать бы и спать. — Рев переместился справа налево, но тише не стал. — Идиот! Прекрати газовать! Это ж не „феррари“, а дизелюха. Нет, сейчас точно вылезу…»

Он приник глазом к щели, оставленной для вентиляции и наблюдения.

В распахнутые ворота строительной площадки медленно вползал угловатый серо-зеленый бронетранспортер с огромными белыми буквами «KFOR» на бортах. На броне сидел негр в камуфляже и нежно обнимал за плечи девочку лет десяти в простеньком ситцевом платье с цветами. Девочка заинтересованно крутила головой и улыбалась.

Боевой агрегат сделал круг на разбитой колесами площадке и заехал за штабель бетонных плит.

Тональность двигателя изменилась, он загудел ровнее и глуше. У Рокотова создалось впечатление, что мотор работает на холостом ходу.

«С моей пукалкой против бронемашины делать нечего… Однако стоит взглянуть, зачем они сюда приехали. Будет очень неприятно, если меня засек ребенок и сообщил о подозрительном человеке ближайшему военному патрулю. Такое на самом деле происходит сплошь и рядом… И не только в дурацких фильмах про сообразительных пионеров и гражданина Гадюкина. Цветы жизни видят то, чего не замечают взрослые. Всюду суют свой нос, всюду бегают — и вот результат. Хотя для облавы маловато народу… Просто проверка сигнала? Вполне… Так, наверху я ничего не оставил, следов тут не обнаружишь. Территория огромная, на ее прочесывание уйдет день. И все же — что они там делают?»

Владислав пристроил «Хеклер-Кох» под правую руку и медленно вылез из-под досок, готовый в любую секунду рвануть в сторону.

Шум двигателя не менялся.

Машина оставалась на месте.

Биолог перебежал к нагромождению плит и прижался к ним спиной.

«Так, спокойно… У тебя три направления для побега. Между плит, через забор и в ближайшую канаву… Из БТРа видно плохо, с брони — тоже неважно. В любом случае успею…»

Рокотов переместился вдоль штабеля и выглянул в проем.

Бронемашина стояла боком, а невдалеке от нее расположились трое молодых мужчин в камуфляже, среди которых был и негритос, двое юношей в черных куртках бойцов УЧК и девчушка.

Картина напоминала пикник.

Прямо на островке зеленой травы была разложена относительно чистая скатерть, а на ней возвышались горы снеди. Овощи, блюдо с нарезанным мясом, сыр, палка копченой колбасы, две или три бутыли розового вина, зелень, огромная золотистая коробка со сладостями, термос, каравай белого хлеба.

Один из албанцев резал окорок.

«Не понял… Пятеро мужиков и девочка. Странная компания. Девчонка — албанка, если судить по внешности. Смуглая кожа, черные волосы, восточный тип лица. Ну да, сербка или македонка с албанцами бы никуда не поехала. Смеются… Может, она сестра одного из албанцев? И тот повез ее на пикник вместе со своими дружбанами-натовцами? А что, это мысль. Решил показать сестренке, какой он крутой и как его уважают америкосы… Но почему они не глушат двигатель? Я понимаю, что с топливом у них проблем нет, но не до такой же степени. Час-другой просидят — и полусотни литров как не бывало. Да наплевать и забыть! Главное, что они не по мою душу прибыли. Остальное их дело…»

Влад ползком перебрался немного ближе и затаился в узком проходе между облезлой бытовкой и углом штабеля старых, с облупившейся краской железных листов.

Пиршество продолжалось.

Девчушка нисколько не стеснялась, ела, что ей предлагали, и даже выпила стакан сильно разбавленного водой вина.

Это Рокотова не удивило. На Балканах, да и во многих других южных странах, детям позволяется пить слабое или разбавленное вино чуть ли не с рождения. Как сок или лимонад. Заодно дети приучаются к мысли, что вино не является чем-то запрещенным, а потому желанным, и у них не появляется тяга напиваться до безумия, как в странах, где алкоголь находится под запретом или учетом вплоть до достижения человеком определенного возраста. Оттого в южной Европе или на Кавказе пьянство практически не распространено. Молодежь спокойно относится к перебродившему виноградному соку, не считает его чем-то особенным и психологически более готова к переходу во взрослую жизнь.

Конечно, на Россию подобный принцип распространить нельзя.

У нас пьют не легкие вина, а нажористые портвейны и забористую водочку, имеющие совершенно иное влияние на организм. Для русского человека важен не процесс, а результат, которого он достигает, влив в себя пару стаканов сорокаградусной жидкости подряд. Именно поэтому в единственной стране мира существуют поговорки «Между первой и второй — перерывчик небольшой», «Пиво без водки — деньги на ветер», «После первой не закусывают» и так далее в том же духе. Апофеозом исконно русского отношения к питью можно считать коктейль «Белое безмолвие», когда в литровый сосуд выливаются две бутылки водки, содержимое тщательно перемешивается и выпивается залпом. После чего дегустатора оттаскивают в угол…

Закончив трапезу, солдаты разлеглись на траве.

Один из албанцев что-то сказал девочке, но та отрицательно помотала головой.

Косовар повторил фразу, вложив в нее помимо просительной интонации еще и угрозу.

Влад нахмурился. Пикник превращался в не очень понятное, но при этом опасное действо.

Девочка опять помотала головой и что-то резко ответила.

В воздухе как будто сгустилось напряжение.

Рокотов приложил приклад к плечу и нацелил пистолет-пулемет на группу американцев, не выпуская из поля зрения повысившего голос албанца.

Второй косовар вдруг приподнялся и притянул девчушку к себе.

Она попыталась вывернуться, но солдат держал крепко.

Собравшиеся захохотали.

«Значит, мотор специально не глушили. Чтоб, если что, никто криков не услышал… Ну, меня-то вы тут не предусмотрели…»

Негр лениво поднялся и приблизился к борющейся с албанцем девочке.

Косовар отпустил свою жертву, и та вскочила на ноги, что-то гневно объясняя обидчику. Албанец криво ухмыльнулся и показал пальцем на возвышающегося за спиной девочки американца.

Девчушка оглянулась и тут же получила звонкую оплеуху, от которой отлетела на землю.

Негр потянул ремень на своих брюках…

Абу Бачараев просеменил по коридору до глухой стенки и указал на нее хмурому после вчерашнего работяге.

— Здесь ломать будешь.

— Ну-у, — протянул работяга, обдавая Абу густым перегарным духом, — ломать — не строить… На бутылку дашь?

— Дам, дам, — Бачараев брезгливо поморщился. — Сделаешь до вечера — две бутылки получишь.

Работяга постучал кулаком по стене, приложил ухо и стукнул снова.

— Не пойдет, — вердикт строителя обжалованию не подлежал.

— Это почему? — не понял чеченец.

— Стена капитальная, в три кирпича. Не пойдет.

— Нельзя ломать?

— Не-е, ломать то все можно…

— Тогда почему не пойдет?

— За бутылку не пойдет. Тут на два дня возни…

— А если помощника взять? — с надеждой спросил бизнесмен.

— Тогда на три, — отрезал работяга.

— Издеваешься? — прошипел Бачараев. Строитель сфокусировал зрение и уставился на маленького чеченца.

— Добавить надо, хозяин…

— Да добавлю я, добавлю! За два дня хоть управишься?