Истории про мини-бомбы, якобы размещенные в США и Западной Европе советскими «суперагентами», стали гулять по миру с легкой руки одного генерала КГБ, перебравшегося за океан и начавшего там строчить книжонки и статейки о «невидимой угрозе» со стороны России. Измышления генерала были не только косноязычны, но и крайне безграмотны. Новоявленный писатель, черпавший вдохновение из очень «достоверных» источников, приводил факты, здорово смешившие любого, кто знаком с ядерной физикой. Например, он оснастил «диверсионные заряды» начинкой из оружейного плутония, даже не удосужившись узнать из справочника, что это самое вещество имеет период полураспада в одиннадцать с половиной лет, после прохождения которых бомба просто-напросто не взорвется. И закладывать плутониевые мины бессмысленно, если вы не имеете необходимости использовать их в ближайшие два-три года.

Однако «разоблачения» генерала Калужского многие приняли всерьез. Особенно это коснулось российской демократической общественности и интеллигенции, принявшейся вопить о «наследии мрачного прошлого» на всех углах. Из интеллигенции даже выпочковались трое или четверо писателей, сделавших себе имя на боевичках соответствующего содержания, в которых наши храбрые агенты то закладывают мини-бомбу в унитаз президентского туалета в Белом доме, то наоборот — извлекают заряды и везут их в Россию на переработку. Писатели почему-то все оказались наркоманами с карточкой из детского психоневрологического диспансера в кармане.

Когда истерия по поводу мини-бомб благополучно сошла на нет, писатели переключились на психотронное оружие, тут же обнаружили массу «жертв» и попали под патронаж столичного мэра, сформировавшего из них комиссию по изучению проблем «зомбирования электората». Мэр всерьез опасался проигрыша на выборах и предпочел загодя обеспечить себе оправдание. Мол, не он лично обгадился, а нехорошие дядьки с телевидения навели порчу на граждан, и те не проголосовали как надо.

— С этим надо серьезно разбираться, — Секретарь Совбеза нахмурился. — Сколько у меня есть времени?

— Столько, сколько надо… Раз за все эти годы никто о зарядах не вспомнил, значит, прямой опасности нет. Но найти их, понимаешь, нужно…

— Приложу все усилия, — серьезно ответил полковник.

— Saint Nickolay street, please![74] — Рокотов открыл дверцу старенькой «татры» с шашечками на плафоне.

Водитель молча кивнул.

Влад плюхнулся на переднее сиденье, снял кепочку и растянулся в кресле, будто расслаблялся после долгого трудового дня, который он провел на ногах. На самом же деле биолог съехал вниз настолько, что над торпедой осталась торчать лишь верхняя половина головы. Теперь ни прохожие, ни водители встречных машин не видели французской формы.

Такси медленно отъехало от тротуара и влилось в поток транспорта.

— French?[75] — спросил водитель, указывая на эмблему французского контингента.

— Yes, — с достоинством ответил Влад. — Peacemaker[76].

— Do you speak Serbian or mackedonian?[77] — поинтересовался водитель.

— No. I arrived two days ago[78].

— Ну и козел, — по-сербски сказал шофер, выкручивая руль.

«Сам ты козел, — обиделся русский биолог. — Пользуется тем, что я якобы языка не знаю…»

— Давеча тоже одного такого вез, — дружелюбно начал рассказывать водитель, — придурок, как и все вы. Попросил подвезти практически на соседнюю улицу. Так я его час катал, пока двадцать марок не натикало… Высадил на пустыре, — серб хохотнул, — и показал, куда идти. Если он мои указания выполнил, то должен был свалиться в овраг. И поделом! Вас, сволочей, давить надо.

Рокотов кивал, изображая непонимание, и крутил головой по сторонам, пытаясь понять, куда его везет патриотично настроенный таксист.

«Интересно, а где мы едем? С этого станется высадить меня в противоположном конце города… Черт! Во повезло. Попался партизан надомник. Сейчас все улицы патрулями забиты… Не-е, с этим надо что то делать…»

— Ничего, — разошелся водитель, не забывая размахивать свободной рукой и делать вид, что показывает пассажиру городские достопримечательности, — вот когда вы войдете в Косово, начнется веселье. Гробы будете каждый день домой отправлять. А когда с вами покончат, тогда и албанцев добьют… Нечего на нашу землю соваться.

Шофер чувствовал себя совершенно безнаказанным. Он уже не раз прокручивал подобный фокус с натовскими офицерами и солдатами, и ему всегда все сходило с рук.

Потому он очень удивился, когда ему сзади на шею легла шершавая ладонь и в кожу впились стальные пальцы.

— А теперь слушай сюда, — тихо произнес «француз» без всякого акцента, — диверсант хренов. Сейчас ты отвезешь меня на улицу Святого Николая и забудешь эту поездку, как страшный сон.

Таксист выпучил глаза и попытался что то промычать.

— Следи за дорогой! Не хватает мне из-за тебя еще в аварию попасть. Так, теперь отвечай быстро — полиции в городе много?

— Много, — просипел водитель.

— А военных патрулей?

— Тоже много…

— Они такси останавливают?

— Бывает. Но редко…

— Сколько нам еще ехать?

— Минут десять… Кто вы такой?

— Человек, — недобро хмыкнул Влад, — которому совсем не хочется оказаться посреди пустыря, когда ему надо в конкретный адрес. К столь нелюбимым тобой натовцам я не имею никакого отношения.

— А форма?

— Ты дурак или прикидываешься? Я что, по-твоему, должен по Скопье бродить с портретом Слобы на груди? Форму я позаимствовал…

— Отпустите руку, — попросил шофер, — я все понял.

— Ничего ты, боюсь, не понял, — печально сказал Рокотов и извлек из кармана пистолет. — Дернешься — пристрелю.

— Я могу провезти дворами, — предложил таксист. — Тут старый район, проходных улочек много.

— Дурить не будешь?

— Не буду, — пообещал серб. — Если бы вы сразу сказали, кто вы, не было бы вопросов.

— Ну ты даешь! — рассмеялся Рокотов, не отводя прижатого к ребрам шофера пистолета. — А если бы в такси сидел албанец? А?

Водитель почувствовал себя идиотом и нахмурился:

— Какой вам дом?

— Остановишь около десятого. — Владу нужно было в шестой. Десятый он назвал только для того, чтобы выйти на правильной стороне улицы и не перебегать проезжую часть.

«Татра» свернула под темную арку, проехала мимо низкого заборчика, пересекла внутренний квадратный дворик и чуть притормозила у ряда гаражей. Шофер вытянул шею, быстро посмотрел налево, направо и вывел такси на узкую улочку.

Судя по его поведению, он проникся важностью задачи.

Рокотов решил немного разрядить обстановку и убрал оружие.

Таксист облегченно выдохнул.

— Долго еще?

— Два поворота и двор. Я остановлюсь точно позади десятого дома…

— Хорошо. Ты на меня зла не держи. Сам пойми, что я подумал, когда ты начал рассказывать, как натовцев подкалываешь.

— Да понимаю я! — водителю стало стыдно. — Дурак, не разобрался…

— Это замечательно, что ты не разобрался. Иначе всему моему камуфляжу грош цена.

«Татра» перескочила невысокий поребрик и въехала на обсаженную кустами сирени аллею.

— Вот, — шофер указал на семиэтажный дом в глубине двора, — десятый номер.

— Где начало улицы и где конец?

— Оттуда туда, — водитель провел рукой справа налево.

— Понял. — На торпеду легла зеленая бумажка. — Держи гонорар. И сразу вали отсюда. Попробуешь остаться — пеняй на себя. Церемониться не буду. Насчет полиции даже не думай.

Серб злобно надулся.

— Как вы могли! Мне не нужны деньги! И в полицию я идти не собирался!

— Все так говорят, — спокойно ответил Влад и выбрался из машины. — Я прослежу, как ты уедешь. И… спасибо тебе. Когда буду здесь туристом, увидимся.