24 июля, 12 часов 14 минут

Вашингтон, округ Колумбия

Миссии был придан красный приоритет, черная срочность и серебряный уровень секретности. Эта цветовая «симфония» заставила директора Пейнтера Кроу печально покачать головой. У какого-то бюрократа, видимо, совсем плохо с головой.

Все эти обозначения сводились к одному: любой ценой не допустить провала. Кроме того, когда дело касалось национальной безопасности, второго места на пьедестале уже не существовало. Медаль могла быть только золотой, а серебряная и тем более бронзовая – отменялись.

Пейнтер сел за письменный стол и перечитал отчет дежурного офицера. Все, казалось, было в норме: документы оформлены, коды оперативной связи обновлены, система спутниковой связи проверена. Не была упущена ни одна деталь. Затем Пейнтер пробежал пальцем по статьям сметы расходов. На следующей неделе ему предстояло отчитываться по поводу расходования бюджетных средств перед Объединенным комитетом начальников штабов.

Он устало потер глаза. Вот во что превратилась его жизнь: бумажная возня, отчеты перед вышестоящим начальством и постоянные стрессы. Нудное, изматывающее существование. Да еще последние события: сначала – засада, устроенная «Гильдией», а теперь – операция, которую предстояло проводить за рубежом. В глубине души Пейнтер немного побаивался, думая о новых вызовах и возложенной на него ответственности. Он унаследовал «Сигму» от своего предшественника и основателя этой организации Шона Макнайта, который теперь являлся директором УППОНИР. Пейнтеру очень не хотелось разочаровать своего наставника. В течение всего утра они обсуждали последние события в Форт-Детрике, а также новую операцию, проговаривая, как в старые добрые времена, всевозможные варианты развития событий и ища оптимальные решения. Шон был удивлен тем, кого Пейнтер назначил руководителем команды, но вмешиваться не стал.

Итак, операция началась. Оставалось лишь проинструктировать оперативников. Вылет был запланирован на 2 часа 00 минут, так что времени оставалось немного. В аэропорту Даллес их уже ждал полностью заправленный и загруженный всем необходимым снаряжением частный самолет с эмблемой компании «Кенсингтон ойл». Великолепное прикрытие и щедрый дар от леди Кары Кенсингтон, которая – после личного звонка Пейнтера – с удовольствием согласилась помочь «Сигме» еще раз. «Ох уж эти американцы, ничего не могут сделать сами!» – весело уколола она его.

На столе Пейнтера зажужжал интерком. Он нажал на кнопку и произнес:

– Говорите.

– Директор Кроу, прибыли агенты Коккалис и Брайент.

– Пусть войдут.

Щелкнул электронный замок, и дверь открылась. Монк Коккалис придержал ее, пропустив вперед Кэтрин Брайент. Женщина была на голову выше бывшего «зеленого берета». Она двигалась с пластикой и скрытой силой львицы. Темно-рыжие волосы Кэтрин доходили до плеч и были стянуты резинкой, столь же обыденной, как и ее одежда: темно-синий пиджак, белые штаны и кожаные мокасины. Единственным цветным пятном в ее наряде являлась брошь на лацкане пиджака – маленькая изумрудная лягушка в золотой оправе. Это украшение как нельзя лучше сочеталось с зелеными глазами женщины.

Пейнтер знал происхождение этой броши. Она была подарена Кэтрин группой боевых аквалангистов, вместе с которыми ей пришлось участвовать в одной из операций во время службы в военно-морской разведке. Тогда она спасла двоих товарищей, доказав свою состоятельность с помощью кинжала, однако один из аквалангистов все же погиб. В память о тех событиях она и носила эту брошь. Пейнтер предполагал, что в этой истории имелись и другие любопытные подробности, но в досье Брайент о них не было ни слова.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал Пейнтер, приветствуя вошедших кивком. – А где же коммандер Пирс?

Монк уселся на стул.

– Грей… То есть коммандер Пирс был вынужден отлучиться по срочным семейным обстоятельствам. Он только что вернулся и сейчас придет.

«Прикрывают друг друга, – подумал Пейнтер. – Хорошо!» Это являлось одной из причин, по которой он включил в команду Монка Коккалиса, а командиром решил назначить Грейсона Пирса. Они дополняли друг друга своими навыками, но что более важно, очень хорошо ладили и подходили друг другу. Монк был уравновешенным и рассудительным, эдаким книжным червем, Грейсон – более динамичным и активным. И все же Монк умел проникнуть сквозь стальной панцирь Грейсона, и тот прислушивался к его мнению в большей степени, нежели к любому другому из «Сигмы». Монк обладал даром шутливого общения, которое в спорах оказывалось гораздо эффективнее любых взвешенных аргументов и рассудительных объяснений. Они двое представляли собой отличную команду.

Но с другой стороны…

Пейнтер обратил внимание на то, как была напряжена Кэт. Она сидела так, словно палку проглотила. Нет, она не волновалась, скорее выглядела усталой, но в целом излучала непоколебимую уверенность в себе. Возможно, даже чрезмерную. Решение включить женщину в состав команды основывалось даже не столько на том, что она прошла подготовку в области инженерных дисциплин, а на том, что Кэт обладала опытом работы в разведке. Она была знакома с жизнью и обычаями стран Европейского союза, и в первую очередь средиземноморских. Однако гораздо важнее было другое: у Кэт был установлен хороший контакт с монсиньором Вероной, одним из разведчиков Ватикана, который будет курировать проведение операции со стороны Святого престола. Они с Кэт работали вместе над расследованием преступлений, связанных с похищением произведений искусства.

– Пока мы дожидаемся коммандера Пирса, вам не повредит немного почитать, – сказал Пейнтер и протянул подчиненным толстые досье в черных кожаных папках, на лицевой стороне каждой из которых красовалась серебряная буква «?». Третья папка, предназначенная для Пирса, осталась лежать на столе. – Здесь содержатся все детали предстоящей операции.

Пейнтер прикоснулся к сенсорной панели, вмонтированной в поверхность его письменного стола. Три плоских экрана фирмы «Sony» – один за его спиной, второй на левой стене, третий на правой – сразу же среагировали на это прикосновение. Раньше на них был панорамный снимок гористой местности, сделанный с высоким разрешением, теперь же он исчез и сменился все тем же логотипом «?».

– Хотя обычно инструктаж перед очередной миссией является прерогативой моего заместителя по оперативной работе, сегодня я проведу его сам.

– Перераспределение обязанностей? – чуть насмешливо проговорила Кэт, и в ее голосе прозвучал акцент уроженки южных штатов. Однако Пейнтер знал, что в случае надобности она могла говорить без всякого акцента или с любым другим. – Это из-за засады в Форт-Детрике?

Пейнтер утвердительно кивнул головой.

– В связи с возможной утечкой данных в настоящее время осуществляется широкомасштабная проверка нашей системы безопасности, поэтому доступ к информации ограничен.

– И несмотря на это, нам поручена новая операция? – недоуменно спросил Монк.

– У нас нет выбора. Приказ поступил от…

Зажужжал интерком. Пейнтер нажал на кнопку включения.

– Директор Кроу, – послышался голос из динамика, – прибыл коммандер Пирс.

– Пусть войдет.

Замок снова щелкнул, и в кабинет вошел Грейсон Пирс. На нем были черные джинсы «Левис», черные кожаные туфли и накрахмаленная белая рубашка. Мокрые после душа волосы были аккуратно расчесаны.

– Прошу прощения за то, что опоздал, – сказал Грейсон, остановившись между своими коллегами.

Что-то в его взгляде сказало Пейнтеру, что его подчиненный и впрямь испытывает неловкость, а его поза свидетельствовала о том, что он готов покорно принять начальственный нагоняй.

Грейсон понимал, что заслужил выговор. После истории с проникновением в ряды «Сигмы» вражеского агента меры по обеспечению безопасности стали просто драконовскими, точно так же, как и требования по соблюдению дисциплины. И все же в «Сигме» всегда – и даже теперь – царил определенный дух либерализма, и казарменные порядки здесь никогда не приживались. Мужчины и женщины, служившие в этом спецподразделении, были лучшими из лучших. В ходе проведения операций они должны действовать творчески, проявлять изобретательность и независимость, а это станет невозможным, если на базе ввести палочную дисциплину.