– Карты синхронизировались с вашим вопросом, – пробормотала она, – и с некоторыми вопросами, которых вы не задали. Всё указывает на перемены. Работа, дом, сердечные дела – всё изменится в ближайшем будущем. В прошлом у вас были партнеры, но вы их всех так или иначе потеряли. Ваш нынешний деловой партнер – женщина. Но тут вас ждут перемены. Вам всегда нравились перемены, а сейчас страшат. Вас разочаровал какой-то разорванный договор. Но не позволяйте, чтобы это подавило вашу энергию и энтузиазм. Вскоре вы заключите новый интересный договор. И ждите хороших вестей от молодого и очень честолюбивого мужчины. Я вижу в картах ещё одну фигуру – зрелый мужчина исключительного ума. Вы можете совершить с ним длительное путешествие. Но опасайтесь двух вещей: конфликта между бизнесом и личной жизнью и предательства. Всё кончится хорошо, если вы используете свой природный дар и удержите ровный курс. – Она остановилась и перевела дыхание.

– Замечательно! – заявила Розмари. – и так точно!

– Извините меня, пожалуйста, – слабым голосом произнесла Милдред. – Мне бы хотелось выйти на улицу подышать, прежде чем начать второе гадание.

Она ушла из комнаты, и Квиллер с Розмари переглянулись.

– Что ты об этом думаешь? – первой заговорила Розмари. – Разорванный договор – это на аренду «Мышеловки». Партнер по «Будьте здоровы» у меня действительно женщина. Честолюбивый молодой человек – это мой внук, я знаю. Он сейчас добивается очень хорошей интернатуры в Монреале.

– А как насчёт другого мужчины? Зрелого и умного. Последнее исключает Макса Сорэла.

– Ты всё насмешничаешь. Нас просили быть серьёзными.

К моменту возвращения Милдред Квиллер придал лицу выражение искренности. Он перемешал карты и задал свои вопросы:

– Достигну ли я этим летом своей цели? Почему мне чинят препятствия во всём, чего я пытаюсь здесь добиться?

– Карты показывают тупик, путаницу, которые могут привести к крушению планов, – тихо начала Милдред. – Это заставит вас рассеять свои силы и напрасно потратить их на какие-то несущественные детали. У вас есть способности, но вы их не используете. Измените тактику. Препятствие – ваше упрямство. Примите постороннюю помощь. Я вижу в картах мужчину и женщину. Женщина добросердечная, светловолосая, вы ей понравились. Мужчина молодой, смуглый и умный. Дайте им помочь вам. Карты говорят ещё о каком-то эмоциональном затруднении. Вы можете узнать плохие новости, которые втянут вас в юридические проблемы, но вы справитесь. Лето будет успешным, хотя и не таким, какое вы планировали. Квиллер поёрзал в кресле.

– Я просто потрясён. Вы отлично гадаете, Милдред! Она рассеянно кивнула и снова вышла из комнаты, оставив на столе чашу с надписью: «Пожертвования на больницу». В ней лежала бумажка в десять долларов.

Я плачу, – повернулся к Розмари Квиллер и добавил ещё две бумажки по двадцать долларов, щедрое пожертвование, немало удивившее бы его друзей из «Прибоя».

– Мне вовсе не нравится это твое эмоциональное затруднение, – заметила Розмари. – Оно, вероятно, связано с той блондинкой, о которой она говорила.

– Ты заметила ту карту? У блондинки был чёрный кот. Это похоже на почтмейстершу. А темноволосый мужчина – на её мужа.

– Или на Коко, – добавила Розмари.

Обратно они шли по берегу молча, каждый думал о том, что сказали карты. Было слышно, как поскрипывает песок под ногами.

– После случившейся у соседей трагедии Милдред уже не смеется, – произнёс Квиллер.

На веранде они ударили в медный колокол, просто чтобы послушать его чистый звук. Квиллер отпер дверь и распахнул её перед Розмари. Коко ждал их на пороге, Юм-Юм сидела позади него. Коко держал в зубах красный тюльпан.

– Это знак примирения, – сказал Квиллер, хотя прекрасно знал, что Коко никогда и ни за что не извиняется. Кот пытался сообщить какую-то информацию, и не в самих цветах тут было дело…

Тюльпаны… Тюльпаны… Усы Квиллера посылали ему сигналы. Тюльпаны привезены из тюремного сада. Ник работает в тюрьме… Он взглянул на часы и схватил телефонную трубку.

К телефону подошла Лори.

– Вы поймали меня как раз вовремя, мистер Квиллер. Я уже собиралась все здесь закрывать и идти домой.

– Вы хотите сказать, что почту в Мусвилле всё-таки запирают?

– Глупо, правда? Но таковы уж федеральные правила.

Он сделал необходимые замечания по поводу погоды, а затем осведомился:

– Не хотели бы вы с Ником заглянуть ко мне завтра – чего-нибудь выпить, познакомиться с кошками и посмотреть на закат? Ко мне приехала очаровательная гостья, и я не знаю, как долго она ещё пробудет здесь.

Лори с таким восторгом приняла приглашение, что Квиллер позже заметил Розмари:

– Можно подумать, она получила приглашение в Белый дом или Букингемский дворец.

Розмари приподняла брови:

– Я не ослышалась – ты сказал, что твоя очаровательная гостья недолго здесь пробудет?

– Самое обычное и вполне невинное светское преувеличение – чтобы обосновать неожиданное приглашение.

– Ты, должно быть, хорошо себя чувствуешь, -заключила Розмари. – Хорошее самочувствие всегда делает тебя многословным.

– Что мне надеть для визита к тете Фанни? – спросила Розмари в сроду утром. – Я ужасно волнуюсь. – Ты очень мило выглядишь в своём белом костюме. Она нарядится как Покахонтас или китайская императрица. Лично я собираюсь надеть свою оранжевую кепку. – Он знал, что Розмари не в восторге от его нового головного убора.

По дороге в Пикакс он показал ей индюшачью ферму.

– Милдред однажды принесла мясо с этой фермы, и лучшей индюшатины я никогда не пробовал.

– Потому что её здесь выращивают естественным путём, – объяснила Розмари. – И к тому же она свежая, никаких консервантов.

Возле старой шахты «Димсдейл» он обратил её внимание на старый фургончик, приспособленный под закусочную.

– Видишь вывеску – «Вкусное меню»? Ну а я называю это заведение «Гнусное меню». Мы сегодня здесь ужинаем.

– Ты шутишь, Квилл!

Когда они подъезжали к Пикаксу, Квиллер обронил:

– У меня предчувствие, что ты понравишься тете Фанни. Попробуй выяснить, почему она в прошлом году сдала дом этим охотникам за сокровищами. И вверни, что из коттеджа исчез топор.

– А почему я?

– Я пойду прогуляюсь, что даст вам возможность поближе познакомиться. Можешь упомянуть об убийстве Бака Данфидда и посмотреть, как она прореагирует. И ещё любопытно было бы узнать почему восьмидесятидевятилетняя женщина, у которой в доме живёт телохранитель, всегда носит при себе оружие, да ещё в городке, где преступлений не бывает.

– А почему бы тебе самому не задать все эти вопросы? А я в это время погуляю, – предложила Розмари. – Я не очень-то хорошо умею влезать в душу.

– Мне она отвечает уклончиво. Может, с женщиной окажется более откровенной? Я знаю, что ей нравятся женщины-адвокаты и женщины-врачи.

Они проехали мимо полуразрушенных зданий, которые когда-то были входами в стволы шахт, мимо терриконов, заросших травой и превратившихся в странные гигантские кротовины, мимо двух рядов каменных прямоугольников, некогда служивших фундаментами для домов горняков. Потом дорога пошла вверх и перед ними открылся лежащий внизу, в долине, Пикакс с круглым парком в самом центре.

– Фанни живёт в центре, – известил Квиллер. – Лучшее место в городе. Её предки заработали на своих шахтах кучу денег.

Когда они подъехали к большому каменному дому. Том подстригал и без того идеально ухоженную лужайку, а синий грузовичок стоял перед каретным сараем. Квиллер помахал безотказному работнику тети Фанни рукой, обратив внимание, что поросль на его верхней губе уже стала напоминать усы.

Тётя Фанни встретила их в пурпурном, восточного покроя платье, вышитом серебром. На голове красовался пурпурный шарф, а в ушах – длинные серьги с аметистами. Розмари от изумления потеряла дар речи, а тётя Фанни выказала многословное радушие.

Она пригласила их обедать в большую, вычурно обставленную столовую, куда они и проследовали: дамы – впереди, Квиллер – сзади. Он изо всех сил старался делать вид, что наслаждается и чашкой томатного супа, и половинкой сандвича с тунцом, и жидкий кофе, и с изумлением слушал, как освоившаяся Розмари трещит и щебечет, а тётя Фанни, как ни странно, вполне нормально отвечает на вопросы.