– Он говорит, твой кот навел полицию на факты, которые помогли раскрыть пару дел.

Квиллер прочистил горло, как обычно делал перед официальными заявлениями.

– Ты собачник, Броуди, вот почему ты не знаешь, что кошки – детективы животного мира. Они по природе своей любопытны. Всегда всё вынюхивают, умеют проскальзывать в маленькие лазейки, выцарапывают из дыр всякую всячину. Если мой кот и откопал кое-какие ключевые доказательства, сделал он это по чистой случайности.

– Как его зовут? Мне хотелось бы взглянуть на него.

– Коко, сиамский кот коричнево-бежевой окраски, кастрированный самец с чистейшей родословной. И не вздумай говорить о нем «оно», как о животном, не то он тебя сглазит.

Где-то в коридоре послышалось повелительное, требовательное мяуканье.

– Это Коко, – сказал Квиллер. – Услышал своё имя, а завтрака ещё не получал. Я его выпущу. У кошек собственные апартаменты.

– У них? Чтоб я пропал!

– С ванной и телевизором.

– Телевизором! Ты разыгрываешь меня!

– Обычный маленький черно-белый телевизор, ведь кошки не различают цвета.

Наслаждаясь произведённым впечатлением, Квиллер извинился и прошёл в коридор.

Бывшие помещения для прислуги стали теперь гостиной, кабинетом и спальней. Четвёртая комната – самая солнечная, с окнами на запад и юг – принадлежала сиамским кошкам. В ней были мягкий ковер, подушки, корзины, столбы для заточки когтей и широкие подоконники.

В ванной стояли два кошачьих туалета для Коко и Юм-Юм – раздельно. Первоначально они обходились одним на двоих, но в последние недели Юм-Юм по каким-то своим, чисто дамским причинам захотела иметь собственные удобства.

Квиллер вернулся в гостиную в сопровождении своих компаньонов. Два стройных бежевых тела вытянулись во всю длину; две коричневые маски с коричневыми ушами устремились за двумя поднятыми в предвкушении чего-то вкусненького носами; кончики двух коричневых хвостов чуть поднялись кверху. У кошек были похожие длинные, стройные коричневые лапы, однако Коко шагал решительно, тогда как Юм-Юм грациозно семенила, на несколько шагов отставая от него. У входа в гостиную оба животных, словно по команде, остановились и критически посмотрели на незнакомца.

– У них голубые глаза! – воскликнул Броуди. – Я не знал, что у тебя их две. Они из одного помета?

– Нет. Я взял их из разных мест, – сказал Квиллер. – Мои ребятки были брошены на произвол судьбы. Вероятно, лейтенант Хеймс помнит их историю.

Кошка побольше проследовала в комнату обычной походкой и стала рассматривать посетителя, вежливо выдерживая дистанцию.

Квиллер представил присутствующих:

– Шеф, это Коко, главный инспектор. Он настаивает на том, что в интересах безопасности необходимо всех подвергнуть тщательной проверке. Коко, это Броуди, начальник отделения полиции Пикакса.

Начальник полиции и кот уставились друг на друга, полицейский при этом озадаченно нахмурился. Затем Коко легко запрыгнул на книжную полку, висящую на высоте шести футов от пола. Протиснувшись между «Автобиографией» Бенджамина Франклина и «Жизнью Джонсона» Босвела, он устроился поудобнее и стал следить за гостем.

– Он выглядит как обыкновенный кот! – сказал Броуди. – То есть видно, что он чистокровный и всякое такое, но…

– А ты ожидал увидеть зелёный мех, электронные глаза и вращающиеся антенны? Я говорил тебе, Броуди, это всего лишь домашнее животное, которое, естественно, любопытно и необычайно умно.

Броуди расслабился и перевёл внимание на кошку поменьше, которая медленно приближалась грациозной семенящей походкой, сосредоточив всё своё внимание на его ботинках.

– Познакомься с Юм-Юм, – сказал Квиллер. – Она выглядит хрупкой, но у неё молниеносный удар лапой, подобный захвату стального крюка. Она сама открывает двери, развязывает шнурки ботинок и крадет всё мелкое и блестящее. Следи за своим значком.

– У нас на ферме жили кошки, – сказал Броуди, – но они никогда не заходили в дом.

– А эти никогда не выходят из дома.

– Тогда чем они питаются? Не хочешь же ты сказать, что покупаешь эту дорогущую штуку в маленьких баночках?

– По правде говоря, Броуди, Коко отказывается есть что бы то ни было с этикеткой «кошачья еда», он желает есть свежеприготовленную пищу.

Начальник полиции покачал головой от недоверия или неодобрения.

– Хеймс говорил мне, что ты вусмерть балуешь своего кота, и вижу, говорил он это не ради красного словца.

– Да. Так вы узнали там, на конференции, что-нибудь о насилии, связанном с употреблением наркотиков?

– Я сказал Хеймсу, у нас тут нет проблем с наркотиками и насилием. Он мне не поверил.

– Я тоже, хотя и раньше слышал это от тебя.

– Конечно, мы тут выдергивали какие-то странные растения кое-где на задворках, а несколько лет назад ребятишки нюхали этот дурацкий самолётный клей, но вообще-то у нас нет ни наркотиков, ни торговцев ими. Во всяком случае, пока.

– Как вы это объясняете?

– Мы изолированы – четыреста миль отовсюду, как говорится на рекламном щите при въезде в город. Сумасшедшие идеи до нас доходят медленно. Представляешь, даже владельцы ресторанов быстрого питания пока не открыли Пикакс!

С мрачным лицом Броуди сделал ещё один глоток кофе.

– И потом, у нас тут хорошие, здоровые семьи. Много что делает церковь, очень популярен спорт, походы, охота, рыболовство. Здесь хорошо растить детишек.

– Если наркотики и насилие вас не беспокоят, тогда что же вы делаете, чтобы не скучать? Выписываете штрафы за парковку в неположенном месте?

Начальник полиции покривился:

– Пьяные водители! Пьянство несовершеннолетних! Вандализм! Нас это совершенно измочаливает. Когда мои девочки учились в школе, я с ними и с женой вечно ходили на похороны – похороны одноклассников – ребятишки гробились на дорогах. Они превышали скорость, валяли дурака за рулем, тайком пили пиво, выезжали на встречную полосу, теряли контроль. Но теперь у нас другая головная боль: распространяется вандализм,

– Заметно. На прошлой неделе кто-то показывал свою молодецкую удаль перед залом суда – газона как не бывало.

– Именно это я и имею в виду. Есть несколько чокнутых, которым нечего делать. Прошлой ночью они подстрелили два фонаря на Гудвинтер-бульваре. Мальчишками мы на Хеллоуин разбивали тыквы и обматывали деревья туалетной бумагой, но теперешнее поколение пошло дальше нас. Они рвут цветы перед зданием муниципалитета. Разбивают сельские почтовые ящики бейсбольными битами. Не понимаю я этого!

– А надписи на стенах?

– Пока нет, но они вылили банку краски на фонтан в сквере. Мы знаем мерзавцев, которые этим занимаются, но ни разу не поймали их с поличным.

Броуди помолчал. И взглянул на Квиллера с надеждой.

– У тебя есть план? – спросил Квиллер.

– Ну… после того как я поговорил с Хеймсом… я думал, может, твой кот… подскажет, где они в следующий раз нанесут удар, чтобы мы могли их подстеречь.

Квиллер недовольно посмотрел на него:

– Чем вы там обкурились, на своей конференции?!

– Я знаю только то, что мне сказал Хеймс у твоего кота есть способности эксперта или что-то в этом роде.

– Послушай, Броуди. Предположим, это маленькое животное, которое сидит на книжной полке и моет свой хвост, – просто предположим, – знает, что вандалы собираются в два сорок пять утра второго июня разбить кирпичом стекло в школе. Ну и как же оно сообщит вам подобную информацию? Ты рехнулся, Броуди. Признаю, Коко иногда чувствует опасность, но то, что ты предлагаешь, просто нелепо!

– В Калифорнии используют кошек для предсказания землетрясений.

– Ну это же совершенно другое дело… Ещё кофе? А то твоя чашка пуста.

– Если я выпью ещё чашку этого адского варева меня парализует от шеи и ниже.

– После твоего предложения относительно Коко полагаю, ты уже парализован от шеи и выше. Кто коноводит в этой банде хулиганов? Обычно ведь у них бывает вожак? Сколько ему лет?

– Девятнадцать, только что закончил школу. Он из хорошей семьи, но водится с компашкой из Чипмунка. Это самый трущобный городишко в крае, да ты знаешь. Они берут несколько банок пива и начинают куролесить на своих драндулетах.