Слева от нее, сразу за деревьями, возвышалась желто-коричневая оштукатуренная башня старой миссии. Уловив запах свежевыпеченного хлеба, Кейт обернулась и увидела выше по улице голубую крышу булочной Хоффмана. Да, она находилась в южной части городка, на Вэлли-стрит, в пяти кварталах от пляжа и в стороне, прямо противоположной ее дому.

Выйдя из переулка, Кейт занервничала: ей не хотелось попасться кому-нибудь на глаза такой растрепанной и грязной. Но, стремясь побыстрее попасть домой, она вскоре перешла на бег — наплевать, что скажут люди!

На углу Тарвер-стрит она едва не сбила с ног человека, выходившего из прачечной Муллена. Он остановился прямо перед Кейт, а когда она попыталась обогнуть его, загородил дорогу и схватил ее за руку. Кейт попыталась вырваться и позвать на помощь, но тут же поняла, что этот человек ей знаком. Он стоял, выжидательно глядя на нее, словно Кейт непременно должна была его узнать.

Ну да, это был Ли Уорк, она видела его в агентстве. Уорк поставлял им машины, многие из подержанных иномарок, продаваемых агентством, прошли через его руки.

Чего он от нее хочет? Кейт попятилась, но мужчина крепко держал ее за руку. Глаза Уорка напугали ее. Кейт хотела закричать, но не смогла выдавить ни звука. Не сумев высвободиться, она немного расслабилась, ожидая удобного момента, чтобы выскользнуть и сбежать.

На Уорке были рыжевато-коричневатая ветровка и рубашка из набивного ситца, тоже рыжевато-коричневая. Одежда вполне приличная, но из-за сутулости Уорка ветровка некрасиво морщила и висела как тряпка. Длинные жесткие волосы и густой слой тонального крема на лице придавали ему грязный, отталкивающий вид. Кейт застыла под взглядом его светло-карих глаз, маленьких и неприятных, лишенных даже толики человеческого тепла. Он по-прежнему молчал. Кейт чувствовала странный холод и не могла понять, что происходит. Уорк что-то неразборчиво зашептал — какие-то непонятные слова, возможно, на иностранном языке, а может быть, на его родном, валлийском. Кейт испугало это бормотание. Она попыталась высвободить руку и оттолкнуть Уорка, но он снова схватил ее. Тогда Кейт ударила его в лицо, вывернулась и побежала.

Вскрикнув, Уорк бросился за ней. Она молила, чтобы на ее пути подвернулся какой-нибудь магазин, куда можно было бы заскочить, но вдоль дорожки тянулся высокий сплошной забор. Завидев какие-то лавчонки, Кейт рванулась вперед, но в этот момент Уорк нагнал ее и развернул лицом к себе.

Он говорил очень тихо — ей приходилось напрягать слух, чтобы разобрать хоть какие-то слова. Внезапно Кейт захотелось услышать их все, она почувствовала острую необходимость разобрать каждое слово из тех, что шептал Уорк. Эти слова — непонятные, мягкие, мелодичные, — складывались в рифмы, струились словно музыка. Кейт вдруг увидела, какие огромные у Ли Уорка руки. Эти ручищи неожиданно дернули ее, оторвали от земли и закружили; великан тормошил ее маленькое пушистое тельце, как плюшевую игрушку. Кейт попыталась закричать и услышала кошачий мяв.

Она вонзила когти в руку Уорка и метнулась ему в лицо, яростно кусаясь и царапаясь. Кейт хотелось почувствовать вкус его крови, она наслаждалась ощущением разрываемой когтями плоти.

Уорк ударил ее. Извернувшись, Кейт приземлилась на все четыре лапы и помчалась по тротуару прочь, уворачиваясь от ног прохожих, ничего не видя перед собой, кроме ботинок и штанин. Она скользнула под колеса припаркованной машины, затем продралась сквозь кусты и вылетела на дорогу. Огромные автомобили стремительно неслись прямо на нее, завизжали шины, но Кейт проскочила.

Городок вокруг был одновременно знакомым и совершенно чужим. Кейт узнавала улицы и здания. Но главным образом она видела сейчас лишь подоконники высоко над головой, пороги дверей, бесчисленные ноги, колеса и подолы юбок. Она пробегала под газетными стойками, пролетала мимо деревьев в кадках, причем края этих больших горшков тоже оказывались выше ее головы. Запахи, исходившие от тротуара, били в нос — запахи людей, собак. Дорожка была очень твердой — каждая трещинка, каждый камушек под ее мягкими лапами чувствовались во всем теле. Кейт слышала топот своего преследователя, но постепенно звуки его шагов ослабли, а затем и вовсе стихли.

Добравшись наконец до дома, Кейт потеряла его из виду. Или он сам отказался от погони? До этого момента она ни разу не задумалась, что Уорк знает, где она живет, а ведь, если вспомнить, он неоднократно приходил к ним домой по делам, один раз даже консультировал Джимми по поводу отреставрированного ровера «МО», который Уорк приобрел для агентства.

Уорк знает, где она живет. Он может найти ее в любое время.

Дрожа, она заползла под кусты рододендрона, окаймлявшие лужайку перед домом. Эти кусты она так старательно сажала — сама выкопала глубокие ямы, выложила их торфяным мхом и компостом. Джимми терпеть не мог работать в саду.

Кейт лежала под цветущими кустами, вылизывая болевший бок, куда ее ударил Уорк. Постепенно ее дыхание выровнялось. Подняв лапу, она коснулась своих длинных усов. Какое необычное ощущение — будто электрический заряд пробегает по телу. Ее усы были словно маленькие упругие антенны, рассылавшие замысловатые сигналы тревоги по всему организму.

Она выпустила когти — это действие доставило ей удовольствие — и удивилась, увидев на них кровь Уорка. Кейт непроизвольно слизнула ее.

Какие яркие и сильные запахи! Пряная герань, горьковатая лантана, растущая вдоль дорожки… Уши Кейт поворачивались, улавливая малейшие звуки. Она ясно различила резкий жестяной свист крапивника, призывавшего подругу в нескольких кварталах отсюда. В дальнем конце двора громко зашебуршала ящерка, застрявшая в пакетике из-под леденцов.

Каждый звук был многослойным, а не плоским и приглушенным, каким он воспринимался раньше, когда Кейт существовала в человеческом обличье. Даже морской бриз и отдаленный шум прибоя имели гораздо больше оттенков, чем ей казалось прежде.

Впервые все чувства Кейт ожили полностью, словно она только что очнулась от какого-то сомнамбулического, сумрачного существования. Когда она крадучись пошла по саду, подушечки лап не замедлили сообщить ей о каждой ямке, даже самой маленькой, о тепле и холоде, о влажности земли. Сделав несколько шагов, Кейт обернулась и посмотрела через плечо на свой колышущийся из. стороны в сторону хвост, и это зрелище ей тоже понравилось. В движениях хвоста было не меньше свободы и соблазна, чем в танце.

Кейт должна была бы прийти в ужас от своего превращения, ей следовало кричать от страха, пытаться избавиться от нового обличья. Однако метаморфоза доставляла ей наслаждение.

Впервые в жизни она была свободна. То существо, в которое она превратилась, — существо с мягкой шерстью и острыми когтями, тонким чутьем и превосходным слухом — было самодостаточным.

Ей больше не нужен был Джимми. Не нужен никто из людей. Ей больше не нужны ни деньги, ни одежда, ни даже крыша над головой. Она могла сама раздобыть себе ужин, могла спать где захочет. У нее не было сомнений в своих охотничьих способностях, трепыхание любой птички будоражило ее кровь, приводя в движение мускулы и когти.

Ей больше не нужно было ничего человеческого. Она была совершенна — и свободна.

На городскую библиотеку быстро опускалась ночь. Сквозь черные стекла, в которых отражались стеллажи с книгами, можно было разглядеть темные ветки дубов, стоявших на страже возле здания. Кроны огромных деревьев с кривыми стволами укрывали внутренний дворик и улицу.

В читальном зале Вильма выключила компьютер и начала собирать разбросанные по столу отпечатанные страницы. Клайд, сидевший рядом, сложил бумаги в стопку, подровнял края. С самого утра они искали информацию в книгах и с помощью компьютера. Теперь Клайд знал о кошках больше, чем ему хотелось. Новые сведения сильно встревожили его.

Он пришел к Вильме рано утром. Она только-только заявилась домой, обойдя в поисках полосатой кошечки все ближайшие улицы и берег. Вместе они еще раз обследовали окрестности, разыскивая своих любимцев. Но о телефонном звонке Серого Джо Клайд заговорил, лишь когда они вернулись и расположились на кухне выпить кофе.