21 ИЮНЯ, 19-я МОТОПЕХОТНАЯ БРИГАДА. ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ ВАРТУ

Фон Силов с ненавистью смотрел на восходящее солнце. Несмотря на заверения командования 2-го корпуса, все три моста через Варту были забиты отступающими в беспорядке французскими танками и прочим движущимся железным хламом. Признаки панического отступления наблюдались повсюду. Танки "ЛеКлерк" с порванными гусеницами или заглохшими моторами блокировали мосты или торчали огородными пугалами возле хуторов и деревень. Пешие солдаты огибали свою бывшую грозную защиту, харкали на броню черной от дыма и пыли слюной, вяло ругались и шли, шли на запад, обратно туда же, откуда их направил в бой генерал Монтан. Вилли тряс за плечи французского капитана военной дорожной полиции.

– Я требую, чтобы вы выслушали меня! Сейчас же очистите мосты! Или я сброшу с них вашу рухлядь сам!

Офицер-регулировщик выдавил из своих пересохших губ робкий ответ:

– Генерал Беллар приказал... Мосты предназначены для отхода 5-го дивизиона...

"А если я убью генерала Беллара, командующего 5-м дивизионом", – такая соблазнительная мысль мелькнула в мозгу Вилли.

Фон Силов бросил взгляд вокруг. Сзади него скалились "Леопарды" и "Мардеры", готовые к прыжку через Варту. Они были легки на подъем – эта стая диких уточек. Недаром танкисты шутили, что даже мартышка может управлять "Леопардом".

Но, к сожалению, "уточки" не могли плавать и пересечь этот проклятый ручей, называемый Вартой. Господь Бог их пожалел и почему-то не направил польские штурмовики на эту массу танков, скопившихся возле мостов, как нищие безработные в очереди за пособием.

– Где же этот генерал Беллар?

Последовал нервный смешок, потом ответ:

– Не знаю, сэр. Еще ночью командные машины проследовали на запад.

Вилли фон Силов уже раскалился докрасна, пар давил на стенки, котел скоро лопнет... Значит, генерал Монтан обосрался от страха и меняет свои штаны на не менее нарядные. А я должен подтирать ему задницу и еще прикрывать его стыд спереди?!

Он тряхнул французского капитана, как куклу, и указал на передовой "Леопард".

– Знаешь, что это такое, капитан?

– Знаю, сэр.

– Прекрасно! – Вилли приблизил свое лицо к лицу испуганного офицера так, что они стукнулись лбами.

– Если ты сейчас же не освободишь мост от своего хлама, я истрачу дорогостоящие ракеты и сожгу всех вас... к матери. Ну что? Отпустить тебя на волю, или ты крикнешь: "Вив де франс!" – и сдохнешь тут же?

Офицер судорожно затряс головой и, когда его освободили, побежал выполнять свои нелегкие обязанности. Его бригада была готова вступить в битву.

21 ИЮНЯ. ГРУЗОВОЙ ПОРТ. САВАННА, ШТАТ ДЖОРДЖИЯ, США

Над гаванью Саванны раздавался колокольный звон. В церкви начиналась воскресная служба. Но этот мягкий, нежный звук тонул в реве моторов грузовиков, подъемных кранов и автопогрузчиков. Гавань напоминала растревоженный муравейник. Над кипящим человеческим морем, над водой, радужной от маслянистых и мазутных пятен, метались в поисках случайной добычи стаи бесстрашных морских чаек.

Суда, заполнившие гавань, загружались людьми, техникой и военным снаряжением для отправки в Европу. Среди судов были новейшие транспорты RO/RO со специальными подъемными устройствами, откидывающимися бортами, с подвижными палубами, изменяющими угол наклона, предназначенные для быстрейшей погрузки и разгрузки в экстремальной ситуации. Большинство же составляли обычные морские сухогрузы и контейнеровозы, которые выстроились в очередь под портальными кранами многочисленных причалов Саванны.

Майк Дейкер положил на привычное место свою коробку с домашней снедью, как всегда заботливо приготовленной женой для трапезы в короткий рабочий перерыв, растянулся во всю длину на деревянной скамье. После восьми часов, проведенных в стальной коробке на немыслимой высоте по соседству с нахальными чайками, любая жесткая скамья покажется королевским ложем. Он потер себе щеки шершавыми ладонями, смежил веки и прикрыл лицо носовым платком. Таким образом он расслаблялся. Позади была тяжелая ночь, а предстоял не менее тяжелый день.

Он отработал уже две смены. Стрела его крана монотонно проделывала один и тот же маршрут, в одном и том же ритме, подхватывала с бетонных причалов и опускала в развернутое нутро палубы кораблей одни и те же грузы – танки, бронемашины, зачехленные пушки и опять пушки, бронемашины, танки. Порядок менялся, суть оставалась та же. Более молодому человеку, может быть, было бы легче выдержать этот бешеный рабочий график, все-таки Майку оставалось всего ничего до выхода на долгожданный отдых после тридцати лет работы крановщиком, но молодым не доверили бы такой работы, да еще в такие напряженные дни. Было важно не сбиться с ритма, а у молодых нервы, как нитки. Зато у Майка нервы, как толстые просмоленные веревки. Поэтому он мог расслабиться и отдохнуть на жесткой деревянной скамье, а молодым нужна дискотека, чтоб попрыгать, виски или еще что похлестче, вроде "дымка" – самодельной сигаретки с травкой. Никто его не информировал, зачем такая спешка. Газет он не покупал, телевизор не смотрел из-за надоедливой рекламы и физиономий нелюбимых им актеров и политиков. Но здравый смысл ему подсказывал, что Соединенные Штаты вступили в войну. А Штаты – его страна, и правда, и справедливость всегда на ее стороне. Значит, надо пожелать кораблям, которые он загрузил, счастливого плавания.

22 ИЮНЯ. РОТА "АЛЬФА", ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ 3/187, ГДАНЬСК

Внутри обширного помещения грузового самолета С-141 было сумрачно, несмотря на включенное освещение под потолком. Капитан Майк Ренолдз с трудом разглядел мощную фигуру сержанта, вставшего во весь рост в дальнем конце самолета. Чтобы преодолеть гул моторов и быть услышанным всеми, сержанту пришлось поднести к губам микрофон. Огромную воздушную машину потряхивало, и сержант держался свободной рукой за металлическое кольцо в потолке.

– Слушайте меня, джентльмены! Посадочка наша будет "горяченькой"! Прохлаждаться некогда. Уж извините, если я кому-нибудь заеду коленкой под зад. Выпрыгивать вы должны быстрехонько, как лягушки в пруд. На земле нам делать нечего. Скорее бы от вас избавиться и обратно домой. Вы отстегнете ремни, как только приземлимся, и бегом марш к открытым люкам. За десять минут вы должны освободить самолет от своего присутствия. И забирайте свое барахло. В аэропорту нет камеры хранения забытых вещичек.

Легкий смешок, пробежавший по рядам, был откликом на грубоватый юмор сержанта. Но за его шуточками скрывался весьма серьезный подтекст. После того, как Объединенные силы обеспечили себе господство в воздушном пространстве над Гданьском, неожиданный налет ЕвроКона был маловероятен. Враг мог послать несколько штурмовиков или выпустить с десяток управляемых ракет – и тогда катастрофа неминуема. Промахнуться было невозможно. Аэродром был забит до отказа самолетами и различным снаряжением. Одни самолеты взлетали, другие садились, третьи, а их было множество – кружились в ожидании освободившейся полосы для посадки. Гданьск стал главным разгрузочным пунктом "дороги жизни", которая имела решающее значение для достижения победы в войне за демократию в Восточной Европе.

Устав от долгой неподвижности, Ренолдз прошелся вдоль рядов сидений, занятых солдатами. Теснота в самолете была страшная. Сиденья были расположены парами, и ряды были сдвинуты почти вплотную. Некуда было девать ноги, и колени неминуемо упирались в спинку сиденья, расположенного впереди. У каждого солдата была масса всяческой амуниции. Рюкзаки были заполнены различными твердыми предметами с выпирающими углами, и одиннадцать часов монотонного воздушного путешествия из форта Кэмрелл в штате Кентукки до балтийских берегов было тяжелым испытанием для человеческого организма. Промежуточных посадок не было. Была только дозаправка горючим в небе где-то над Ирландией, но это не могло особо развлечь изнывающих от скуки солдат. Большинство из них ее просто не заметили. Один раз в самолете возникла легкая паника. Кто-то узрел в иллюминаторе истребители сопровождения и принял их за неприятельские. Атмосферу разрядил пилот "Старлифтера", разъяснивший по радио ситуацию.