Впрочем, есть люди, которые, взявшись наладить злополучный фонарик, забывают, собственно, для чего они его налаживают уже при электрическом свете. Они до того увлекаются починкой испорченных фонариков, что им начинают их приносить соседи и знакомые… Они давно забыли о книге, которую читали.

— Но что же делать, когда этого света нет?

— Жди и верь, что, раз он был, значит, он снова будет. Преодолевая уныние, старайся делать то, что ты делал при свете. Хотя бы на ощупь! Не можешь читать — думай! Это почти одно и то же. Но при этом не разваливайся и верь в сигнал сверху. Прислушивайся. Прислушивающийся — рано или поздно услышит.

— Но ведь это что-то вроде системы Станиславского?

— А что в этом плохого? Церковь и есть всемирная система Станиславского. Вернее, Станиславский свою систему придумал, подражая Церкви. У людей из-за суеты жизни слабо выражено религиозное сознание. Церковь призвана будить и укреплять это сознание в человеке.

— А знаешь, что со мной недавно было. Я на мгновенье совершенно ясно представил логическое доказательство существования Бога.

— Любопытно.

— Я был у друзей на ферме. Они держат лошадей и решили устроить верховую прогулку в окрестных лесах. Сидя на лошади, я думал о Боге. И вдруг у меня в голове вспыхнуло совершенно четкое логическое доказательство существования Бога. И в этот же миг я через голову лошади рухнул на землю и довольно сильно ушиб спину. Дело в том, что в тот самый миг, когда в голове у меня мелькнуло неопровержимое доказательство существования Бога, лошадь опустила свою голову и стала щипать траву. Но я ничего этого не заметил. Надо было или ослабить поводья, чтобы дать ей пощипать траву, или крепче держать их и не давать ей опустить голову. Я не сделал ни того, ни другого и перевалился через голову лошади.

— А как же с логическим доказательством существования Бога?

— Представь себе, я так больно ударился спиной, что начисто о нем забыл. Оно выскочило у меня из головы.

— Выходит, логика лошади оказалась сильней твоей логики?

— Выходит.

— Судя по тому, что ты ушиб спину, доказательство это родилось у тебя в спинном мозгу.

— Ты шутишь, но я четко помню, что доказательство это на мгновенье озарило меня.

— На лошади всегда надо думать о лошади. Так и в жизни надо думать о жизни. Иначе жизнь сбросит тебя, как лошадь.

— Точно! Это же мне сказали друзья. Лошадь мгновенно чувствует, что всадник о ней забыл.

— Логическое доказательство существования Бога держалось в тебе не крепче, чем сам ты держался на лошади. Шаткость положения способствует шатким решениям.

— Частный вопрос. Я давно заметил, что девушки в церкви и на пароходе выглядят почему-то привлекательней, чем обычно…

— Это важный вопрос. Потому что в церкви и на пароходе — они в пути. А мужчина ищет спутницу, впрочем, как и девушка спутника, потому она и хорошеет.

— А почему в трамвае и в троллейбусе они не выглядят привлекательней?

— Трамвай и троллейбус заключают в себе чересчур практическую задачу. Они не в силах создать в душе девушки идею новой жизни, куда она должна направиться со своим спутником. Кстати, у многих народов это подсознательно угадано в обычае свадебного путешествия. Репетиция новой жизни.

— Один мой знакомый говорил: «После церкви почему-то особенно хочется согрешить». Я спросил: «Это что, как после бани выпить?» «Вот именно», — ответил он.

— Это реакция типичного бабника. Женщины в церкви хорошеют от чувства нового пути. А для него новый путь — это новая постель. Нет более комической ситуации — Дон Жуан и свадебное путешествие.

— Кстати, о юморе. В Евангелии практически нет юмора. Выцеживаете комара, а глотаете верблюда — больше ничего, похожего на юмор, в словах Христа не припомню. Десяток хороших шуток приблизил бы образ Христа к народу. Или евангелисты, стараясь передать главное, не обращали внимания на Его шутки?

— Трудно сказать. Я думаю, Христу вообще было не до шуток. Он заранее знал свою судьбу и спешил выговориться, чтобы спасти мир. Он ведь предупреждал, что никто не знает, когда нагрянет божественная ревизия. Он и Сам этого не знал и считал, что надо каждый день быть готовым. Тут не до юмора. Но, с другой стороны, Он был не прочь иногда посидеть за вином и расслабиться, видимо. Больше всего меня в Евангелии поражают дружественные укоры Христа своим ученикам: маловеры! Когда навстречу шагающему по воде Христу ступил в воду Петр и стал тонуть, Христос его спас и укорил в маловерии. Потому, мол, и стал тонуть. Он говорил своим ученикам, что вера может сдвинуть горы в самом прямом смысле. Такое впечатление, что Он взбадривал своих учеников: ну, еще одно усилие, и вы полностью овладеете верой! Он и лечил людей, чувствуя в них абсолютную веру в Себя.

Это историческое свидетельство в две тысячи лет говорит нам, что человек интеллектуально, вернее, технологически развившись, сильно ослабил Свою способность к вере. Великие технические открытия способствуют самообожествлению человека.

— Где же выход? Признание тупика цивилизации?

— Скорее всего, так. Предоставленный самому себе, человек распадается. В человеке вообще сила самоорганизации гораздо слабее силы самораспада. Человек нуждается во вселенской этической опоре. Вера точна, как наука, только не объяснима сегодняшней наукой. Гора, сдвинутая с места верой в Христа, — такое же научное явление, как железо, притянутое магнитом. Железо, притянутое магнитом, для дикаря будет чудом.

— Вероятно, утомительная борьба с собственными грехами мешает вере?

— Еще никто не обращался к врачу за помощью: переутомился в борьбе с собственными грехами.

— Нельзя отрицать, что Ленин и Гитлер были людьми сильной веры, хоть и дьявольской.

— Вот именно дьявольской! Сколько кровавого грохота они внесли в мир. Но их вера на наших глазах развалилась навсегда. Все, сказанное ими, невероятно плоско. Революционный восторг — это паника, бегущая вперед.

— Кстати, пока ты говорил, я обратил внимание на маленькую гусеницу, она доползла до края нашей скамьи и вдруг стала выпускать из себя какую-то нить, конец которой прилепился к скамье. Выпуская из себя эту нить, она опустилась на землю. Прямо альпинист с веревкой. Невозможно поверить, что эту живую нить ее природа выработала в борьбе за существование. Зачем? Она же могла спуститься и по ножке скамьи.

— Да. В теории эволюции много туманного. Например, зачем оленям ветвистые рога? Если это орудие нападения или защиты, ветвистость рогов только мешает.

— Может, такие рога помогают им раздвигать кустарники?

— Так можно придумать любое оправдание.

— Так зачем же оленю ветвистые рога?

— Создатель играл. Ветвистость рогов — избыток Его сил, игра.

— Теория эволюции никак не может объяснить смысл совести человека. Конечно, могут сказать, совесть — личный инстинкт коллективного выживания. Но ведь совесть заставляет нас делать вещи, явно невыгодные для нашей жизни. Иногда, в крайних случаях, совесть заставляет человека покончить с жизнью. Какая же тут борьба за существование?

— Совесть — пульсация Бога внутри человека. Порой нам в голову приходит новая мысль. Но вдруг, анализируя ее, мы обнаруживаем ее безнравственный характер. И тогда мы со стыдом отбрасываем ее, отказываемся от нее. И вот вопрос: перед кем мы стыдимся? Мы же знаем, что никогда этой мыслью ни с кем не поделимся и никто ее не мог услышать от нас. Не значит ли это, что все-таки был свидетель этой мысли, а именно Бог, Тот, Кто все видит и все слышит.

— Интересно. Но я тебя перебил, и ты не договорил. Чем Ленин и Гитлер возбудили народы на кровавые дела?

— Христос сказал, указывая на грешницу: «Пусть в нее кинет камень тот, кто безгрешен». И люди постыдились кинуть камень, вспомнив собственные грехи. А ведь руки чесались бросить камень!

Ленин и Гитлер крикнули: «Кидайте камни в этих! Это ваша священная обязанность!» У людей руки чешутся кидать камни, а тут объявляется, что это священная обязанность. Вся история человечества — вялотекущее человеконенавистничество, иногда переходящее в ярость. Но двадцатый век оказался самым кровавым.