Они молча сидели некоторое время, слушая, как потрескивают поленья в очаге. Потом Рири постучал ложкой по столу и начал делать знаки руками.

— Нет, я не видела никого из них со вчерашнего дня, — ответила ему Триис. — Заплатки Алека нет в конюшне, но оба коня Серегила в своих стойлах, ведь верно?

Рири кивнул.

— Об этих двоих не стоит беспокоиться, — сказал Диомис. — Отправляйся-ка ты в постель, матушка. Мы с Рири присмотрим за всем.

— Проверь, хорошо ли заперты двери, — предупредила сына Триис, когда тот стал помогать ей подняться. — А ты, Рири, не забудь налить масла в фонари у входа. Кто-нибудь под шумок может надумать поживиться у нас. Так что я хочу, чтобы двор был как следует освещен.

— Ладно, мы все сделаем, матушка, — вздохнул Диомис. — Разве мы не привыкли запирать гостиницу на ночь за эти двадцать лет. Рири, сходи-ка ты проверь конюшню. Я займусь дверьми.

Рири быстро кивнул и вышел через дверь для разгрузки припасов на задний двор.

Тем временем Диомис проверил, все ли засовы на входной двери задвинуты, и задул лампу. Огонь в очаге погас; в гостинице было всего двое постояльцев, и Диомис не стал подбрасывать в огонь дров, зная, что те уже легли. Он как раз проверял, заперты ли ставни, когда услышал знакомый стук в дверь.

Диомис выглянул в щель между створками, но не заметил во дворе лошадей.

— Кто там? — спросил он, но не получил ответа. Стук в дверь продолжался. Сегодня Диомис был не в настроении для подобных игр.

— У нас уже закрыто! Попробуй заглянуть в «Рябинушку» — это через две улицы отсюда.

Невидимый посетитель постучал снова, на этот раз более настойчиво.

— Ну послушай… — начал Диомис, но тут его прервал грохот кухонной двери, со скрипом распахнувшейся от удара.

Въехав на вершину холма к северу от Уотермида, Алек, к своему удивлению, увидел вдали длинный ряд факелов. Когда расстояние между ними сократилось, он разглядел, что это колонна кавалерии под красным с золотом штандартом — полк Красной Змеи. Остановив коня, Алек окликнул первого же всадника, поравнявшегося с ним.

— Что происходит? Солдат придержал коня.

— Война, сынок. Наконец-то началось. Сообщай о том всем, кого встретишь.

— Так рано, еще весна не наступила!

— Похоже, этим подонкам очень не терпелось, — мрачно ответил конник. — Отряд пленимарцев устроил засаду нашим кавалеристам в холмах Майсены. Мы направляемся на север, чтобы соединиться с царской гвардией. Говорят, они, как всегда, приняли удар на себя.

— Царская гвардия? Я знаю кое-кого оттуда. Не возьмешься ли передать письмо?

— Некогда ждать, сынок, — ответил солдат, дал шпоры коню и помчался догонять своих.

Сотня или больше всадников в красных с золотом плащах поверх кольчуг, на огромных вороных конях, как привидения в сгустившихся сумерках, исчезли, перевалив через вершину холма.

— Да смилуется над тобой Создатель! — воскликнула Арна, выходя во двор встретить Алека. — Наконец-то! Уж не случилось ли чего с тобой по дороге?

Алек слишком торопился, чтобы рассказать ей все подробно.

— Просто скажи Ранилу, чтобы он туда больше никого не посылал, — сказал он, направляясь к конюшне с вороным Микама в поводу. — По дороге я узнал новости. Война началась.

Арна прижала руки к морщинистым щекам.

— Ох, моя бедняжечка Бека! Она ведь уже там, на границе. Как ты думаешь, ей пришлось вступить в бой?

У Алека не хватило духу солгать. Он повернулся и обнял старую служанку за плечи.

— Солдат, от которого я услышал новости, сказал, что царская гвардия уже сражается, да. Микам еще ничего об этом не знает: известие не дошло до замка Варника. Думаю, все скоро услышат о войне, но на всякий случай передай новости сначала Микаму, а уж он сам пусть сообщит Кари, ладно?

— Конечно, голубчик, конечно, — вздохнула Арна, вытирая глаза уголком шали. — Разве все мы этого не ожидали? Ничего наша девочка не хотела, кроме как вступить в гвардию, и тут же оказалась в самой гуще заварушки. А ведь ей еще и двадцати нет.

— Ну, Бека прекрасный боец, — откликнулся Алек, успокаивая не столько Арну, сколько себя. — У нее же были такие учителя — Микам и Серегил, — а потом еще и Миррини; лучшего и желать невозможно.

Арна сжала ему руку.

— Да будет с тобой милость Создателя, господин. Надеюсь, что ты прав. Пойду-ка я найду тебе чего-нибудь перекусить перед дорогой. Ты уж не уезжай, пока я не вернусь, слышишь?

К тому времени, когда Алек оседлал Заплатку, Арна вернулась с угощением, завернутым в салфетку, и несколькими факелами. Вскочив в седло, юноша зажег один из них от фонаря в конюшне и поскакал к Римини. Ночь была безлунной, небо затянули тучи.

По дороге Алеку встретилось еще несколько отрядов — и пехота, и кавалерия, — но он не стал останавливаться, чтобы узнать последние новости.

До города Алек добрался как раз перед полуночью. Дорога шла по скалам над морем, и отсюда была видна гавань, которую освещали, отражаясь в темной воде, многочисленные факелы. Сигнальные костры горели и на островках у входа в порт; вверху, на городских стенах, тоже то и дело мелькали огни.

Охраняемые большим отрядом стражников, северные ворота были открыты, и через них шли войска. За воротами Жатвенный рынок выглядел так, словно на нем уже развернулась битва. Все, что осталось от киосков и лотков, мимо которых Алек проезжал еще утром этого дня, были кучи обломков дерева и обрывков цветных навесов. Несмотря на поздний час, солдаты всюду устанавливали баллисты и расчищали место для катапульт. Впредь торговцам предстояло трудиться под открытым небом или продавать свои товары с тележек Алек направил Заплатку сквозь царящий на площади хаос, потом свернул в узкие кривые переулки, направляясь к улице Синей Рыбы. Из-за закрытых ставень гостиницы пробивался свет, хотя Рири, похоже, в суматохе забыл зажечь фонари у ворот.

«Достанется же ему от Триис», — подумал Алек, сворачивая на задний двор. Он задержался в конюшне, расседлывая Заплатку и накрывая попоной ее мокрую спину. Напоив лошадь и задав ей овса, юноша через кладовку вошел в дом и направился к лестнице. В городе царила такая суматоха, что, может быть, Серегил не обратит внимания на то, что Алек его не послушался и не остался на ночь в Уотермиде.

Он достаточно хорошо ориентировался в доме, чтобы не нуждаться в свече. На втором этаже он бросил лишь беглый взгляд на без модный коридор и поспешил к потайной лестнице, ведущей в их с Серегилом комнаты. Заклинание, открывающее проход, было теперь ему привычно, и он рассеянно произнес его, в спешке не обратив внимания на то. что защитные магические символы не засветились, как обычно, на стене.

Ни вещий сон, ни видение не предупредили его.

Нисандер дремал над астрологическими таблицами у камина в своей спальне, когда магический тревожный сигнал заставил его вскочить на ноги: защита Орески была прорвана. За сигналом тревоги последовал целый дождь шаров-посланников: все маги срочно пытались выяснить, в чем дело.

Или дело было в страхе.

Враги проникли в атриум! — красной вспышкой пронеслось предупреждение Голарии. Крик смертельно раненного юного подмастерья Эрминтала вонзился в душу Нисандера. как осколок стекла; затем он услышал беззвучный вопль самого Эрминтала: Подвалы! Нахлынувшая тьма оборвала вопль.

Сквозь путаницу мыслей и голосов Нисандер позвал Теро. Ответа не последовало.

Собрав все силы для битвы, которая, как он еще недавно надеялся, никогда не разгорится, Нисандер произнес заклинание перемещения и ступил через открывшийся провал в коридор самого нижнего уровня подвалов, ко входу в скрытую комнату. Его уже ждали призрачные фигуры. Нисандер сделал шаг к ним и споткнулся. Взглянув себе под ноги, он увидел то, что осталось от Эрминтала и его подмастерья; узнать их он смог лишь по обрывкам мантий. Дальше грудой лежали другие тела.

— Добро пожаловать, старик. — Это был голос из видений, преследовавших Нисандера. Грянул беззвучный магический гром, и волшебник едва успел произнести защитное заклинание, как вокруг него взвилось ревущее пламя. Там, где прошел огонь, плоть павших шипела и чадила.