После этого разговора Трэшем сломя голову помчался в Раштон. В доме все стояло вверх дном. Когда снимали портьеры и дорогие ковры, поднялась пыль, осевшая на одежде и постельном белье, которое пришлось трясти, прежде чем упаковывать в многочисленные сундуки, загромоздившие прихожую и лестницы. Весь дом пропитался дымом от горевших каминов, так как двери постоянно открывались и закрывались, когда выносили вещи, чтобы погрузить их на телеги, стоявшие возле дома.

Трэшему предстояло выдержать гнев и непонимание жены, матери и сестер, но самым главным были семейные документы, которые долгие годы собирал и бережно хранил его отец. Фрэнсис позаботился, чтобы их надежно запаковали и спрятали подальше от глаз недоброжелателей. Все эти сборы сильно напоминали похороны.

Закончив все дела, Трэшем направился в Уайт-Уэбз, в дом Анны Во в Энфилд-Чезе. Он знал, что там будут отец Гарнет вместе с Кейтсби, Фоксом и Томом Уинтером. Кейтсби уверял, что Анна ничего не знает о заговоре, но Фрэнсиса не покидало чувство беспокойства. Уайт-Уэбз стал главным местом встречи заговорщиков. Дом находится недалеко от Лондона, и в нем полно тайных убежищ для священников. Трэшему не верилось, что Анна Во одобрит массовое кровопролитие в парламенте, но он сомневался по поводу ее неосведомленности, принимая во внимание то огромное влияние, которое английские католички имели на веру. Отец Гарнет — болтливый дурак, и доверять ему можно не больше, чем любому иезуиту, но неужели он согласился на дикую затею? Кейтсби утверждает, что Гарнету известно о заговоре и он его поддерживает.

Подойдя к знакомой двери, Трэшем почувствовал себя полностью опустошенным. А ведь когда-то посещение этого дома приносило радость. Помимо Кейтсби, Фокса и Тома Уинтера, в комнате находился Роберт Кейтс. Трэшем невзлюбил Фокса еще с первой встречи, сразу же почувствовав его презрение к гражданским, с которыми ему временно приходится иметь дело. Неприязнь лишь усилилась, когда стало известно, что именно Фокс доставил порох в погреб и ждет удобного момента, чтобы поджечь запал. Черт бы побрал всех лордов вместе с парламентом! Может, они и заслужили такую участь. Порох не разбирает, кто прав, кто виноват, но самое страшное, что отзвуки взрыва могут погубить самого Фрэнсиса Трэшема.

Фрэнсис сразу заметил перемену, происшедшую с Кейтсби. Заговорщики собрались в комнате со стенами, отделанными панелями из красильного дуба, на которых не висело ни одной картины. Многостворчатые окна со стойками выходили в ухоженный сад и огород, где служанка старательно выбирала самую лучшую зелень, чтобы отнести ее повару на кухню. Трэшем с завистью смотрел на склонившуюся над грядками женщину, целиком поглощенную своей работой. Сможет ли и он хоть когда-нибудь зажить так же спокойно и мирно?

— Нам придется взорвать нескольких единоверцев. Речь идет не о простых людях, а о тех, кто нами руководит и от чьих решений зависит наша жизнь. Кем мы себя считаем: добрыми католиками или людоедами, которые пожирают себе подобных? — Трэшем особо подчеркнул последние слова.

Фокс презрительно усмехнулся. Говорил он редко, и его речь представляла странную смесь йоркширского и испанского акцентов.

— Люди гибнут на войне, невинные и виноватые, не говоря уже о солдатах.

— Слишком долго битва велась с помощью наших идей, убеждений и веры. А надо сражаться за них. И в этом заключается наш долг. Неужели вы думаете, что члены палаты лордов, которые могут погибнуть при взрыве, сочли бы свою жертву напрасной, если благодаря ей в Англию возвратится царствие Божье?

— Они не смогут нам ответить, так как будут мертвы, — хмыкнул Трэшем.

— Не все. Многие не придут на заседание, так как знают, что там будут приняты законы против католиков. Остальных мы можем предупредить.

Заговорщики стали изучать длинный список пэров, среди которых был молодой Томас Говард, недавно получивший титул графа Арундельского. Как можно отправить на верную гибель юного лорда Во? Ведь женщины его семьи так много сделали для католической веры. Трэшем, как и собирался, затеял спор по поводу своих родственников: Монтигла и Стоуртона. Оставался еще Монтегю… Господи, ведь с двумя из них Кейтсби ужинал на прошлой неделе. Неужели он ел угощение, зная, что подписывает им смертный приговор? Заговорив о лорде Мордаунте, Фрэнсис неожиданно для себя обрел союзника в лице Роберта Кейтса. Кейтс был крупным рыжебородым мужчиной одного возраста с Трэшемом. Несмотря на бедность, он имел благородное сердце. К заговору он присоединился одним из первых. Их дружное выступление в защиту Мордаунта и заставило Кейтсби показать клыки.

— Мордаунт! — с издевкой в голосе воскликнул он. — Да я не доверю ему тайну за все сокровища мира! Именно из-за таких людей мы не можем открыто говорить о своих намерениях, потому что они тут же нас погубят. Уж лучше самим пойти к королю и рассказать всю правду…

— Но молодой граф Арундельский! — перебил его Трэшем. — Убивая таких, как он, мы убиваем свою надежду на будущее!

— Так найди способ помешать ему прийти на заседание парламента. Неужели не отыщется человек, который легко ранит графа Арундельского, и тому придется неделю или две полежать в постели?

Заговорщики принялись обсуждать наболевшие вопросы, и Кейтсби некоторое время им не мешал.

— Хватит! — твердо заявил он после пятнадцати минут безрезультатных споров. — Я лично предупредил Монтегю. — Он оглядел всех присутствующих, как будто те собирались оспорить его право. — Возможно, я предупрежу еще одного или двух пэров за несколько часов до взрыва, если сочту нужным. Предоставьте решать мне.

Над столом повисло тягостное молчание.

— Это не какая-то мышиная возня, — продолжил Кейтсби тихим голосом, в котором зазвучал металл. — Речь идет о битве за душу Англии. Разве не принял смерть Христос, чтобы искупить наши грехи? А ведь сам он был безгрешен. И разве его мать и отец не оплакивали смерть сына? Иногда, чтобы выиграть сражение, невинные должны погибнуть вместе с грешниками.

Заговорщики решили встретиться еще раз 23 октября в трактире «Ирландец», а на следующий день была назначена более важная встреча в таверне «Митра» на Брэд-стрит, между Чипсайдом и Темзой. Но заговорщиков туда не пригласили. Кейтсби с бодрой улыбкой сообщил своей дьявольской компании, что встречается с послами к эрцгерцогам. Роберт распустил слух, что вместе с Чарльзом Перси, братом Томаса Перси, формирует отряд, который отправится сражаться в Европу. Это делалось, чтобы пустить по ложному следу шпионов, буде таковые присутствуют в трактирах и тавернах, где встречаются заговорщики, и чтобы успокоить Анну Во и отца Гарнета. На самом деле эта поездка служила прикрытием для закупки очередной партии оружия и лошадей.

Трэшем подумал, что с Брэд-стрит открывается прекрасный вид на Тауэр и Белую башню с новенькими куполами, похожими на перечницы, а также на собор Святого Павла, стоявший по-прежнему без шпиля, в который ударила молния еще во время царствования Елизаветы. Тауэр и собор Святого Павла являлись главными местами проведения казней. При этой мысли у Трэшема противно засосало под ложечкой. Неужели еще до 5 ноября в одном из этих мест соберется толпа зевак, чтобы полюбоваться, как его выпотрошат живьем?

Нет, это безумие надо остановить любыми средствами.