Однако на сходку Натан не попал. Он элементарно опоздал, но может быть именно это и спасло его. Уже подходя к ресторану, в котором должна была проходить встреча авторитетов, он увидел, как из помещения выводят людей в наручниках. Омоновцев было много, наверное, раз в десять больше тех, кого они «повязали». Он видел, как вывели Полковника, Грузина, Пашу Кудряша, Малышева, Вовчика-Купца, и многих других. Только Секи среди них не было. Может, его увели раньше, а может, он, как и Натан, опоздал.

«Кто-то навёл», — понял он. Ему стало холодно и страшно. В принципе, ему нечего было бояться, он не засвечен в милиции. Да и скрыть такую международную сходку от ментов, практически, невозможно. Наверняка они знали, кто приедет. Своих стукачей у них везде хватает. Так чего же ему бояться? Что его кто-то заложит? Какие основания, господа мусора? Знакомство с ворами и авторитетами? Так это работа такая. Я со многими знаком, и с Собчаком, и с Жириновским, и с Чуриловом… Вот с Горбачёвым и Ельциным, извините, пока ещё не на дружеской ноге.

В город Натан вернулся последней электричкой. Мотор в машине забарахлил, пришлось оставить её в Сестрорецке, на платной стоянке. Жена не спала, ждала его возвращения.

Ты в Сестрорецке был? — спросила она, как только он открыл дверь. — Я по телевизору видела, в «600 секунд». Невзоров говорил, что там арестована целая куча авторитетов… Тебя отпустили?

Натан в очередной раз поразился её проницательности.

— С чего ты взяла, что я ездил в Сестрорецк? Я мотался по делам. Приближаются выборы, и у меня есть возможность получить неплохое место в горсовете.

— Не обманывай, — мягко сказала жена, — я же за тебя переживаю. Все эти телефонные звонки, всякие купчики, грузины, полковники… Я же не дура! Завёл бы лучше любовницу, чем связываться с подобными людьми.

Не волнуйся, — Натан обнял её, испытывая щемящую нежность. — Все будет хорошо.

Утром позвонил Сека. Голос был уставший, чувствовалось, что он не спал всю ночь.

— Почему тебя не было? — глухо, и как бы отстранено, поинтересовался он.

— Честно говоря, я опоздал. Дорога скользкая после дождя, особенно не разгонишься. Я приехал к шапочному разбору, когда милиция всех выводила.

— Это плохо, очень плохо. Кое-кто думает, что ты ссучился. Мне трудно будет разубедить их. Взяли всех, кроме тебя.

— Но ты же знаешь, что это не я!

Я не знаю. Но хочу тебе верить. Через пару дней всех отпустят, кроме шестёрок. Ладно, разберёмся. Подъезжай ко мне. Чем раньше, тем лучше. Дело есть.

Натан знал, что доказать свою невиновность будет трудно. Пока не найдут стукача, каждый может бросить ему в лицо «предатель», «сука». Ещё он знал, что в той среде, в которой он поневоле оказался, не прощают ни малейшего подозрения. И в любой момент могут пырнуть ножом. Не самая приятная перспектива. Но, как говорил Птенец, его хранят ангелы. Что ж, будем надеяться, что они сохранят его до самой смерти. Знать бы только чьей рукой управляет эта костлявая… И в какой день она явится.

— К нам, в Питер, скоро приедет новый прокурор, — начал разговор Сека. — Из Владимирской области. Ничем особенным до сегодняшнего дня себя не проявил, насколько я знаю. Болтает о борьбе с коррупцией, о коррумпированности власти… Ну, ты понял, собака лает, ветер носит. Интересная деталь, жить он будет в академическом общежитии.

— Прокурор — в общежитии? — удивился Натан.

— Да. Ему там выделяют двухкомнатную квартирку, — подтвердил Сека.

— Сведения точные?

— Точнее не бывает.

— А что ты от меня хочешь?

— Познакомься с ним ненароком. Но не напрямую. Лучше всего через Собчака. Поверь моему чутью: он нам пригодится. Для пущей убедительности можно сдать ему пару шестёрок. В прошлом месяце замочили Кивалиди, зам. директора «Итонбанка», вот пусть он это преступление и раскроет. А мы ему поможем.

— Хитро, — улыбнулся Натан. — Как дела с Сестрорецком? Выяснили, кто заложил?

— Нет. Но выясним. Положись на меня. А пока — работай.

— Подожди, Сека, у меня тоже есть предложение. Как ты думаешь, не пора ли решить вопрос с кладбищами? Это ж золотое дно! А лапу на них хотят наложить многие.

— Кладбища? — с сомнением проговорил Сека. — Не время сейчас. Может начаться война. Не хотелось бы.

— Тебе видней. Но казанские поднимают голову. Они становятся силой. Как бы поздно не было.

Не гоношись, Натан. Всему своё время. Но, вообще-то, ты прав. Я поставлю Купца с его командой присмотреть за черножопыми.

Новый и.о. прокурора города оказался довольно ограниченным и жадным человеком. Однако он быстро просек, что от него требуется. Натан сразу раскусил его, поэтому не стал ходить вокруг да около. Уже через несколько месяцев и.о. получил огромную трехкомнатную квартиру в престижном доме на Невском. Причём заявление от имени новоявленного прокурора, которое Натан положил на стол мэра, подписал лично А.А. Собчак.

А ещё через какое-то время Натан под именем Анатолий Михайлович Гринберг стал помощником градоначальника. Теперь его положение было незыблемым. Но он понимал: ничто не вечно под луной, особенно, когда ходишь по краю пропасти.

Израиль, несмотря на свои маленькие размеры (400 км. в длину), имеет массу политических партий, и раз в тридцать больше разных преступных кланов, группировок, бригад и семей. И хотя преступность не имеет национальности, объединены они, в основном, родственными связями или землячеством. В этом их сила, но в этом же и их слабость. Достаточно выйти на одного, чтобы, при хорошем раскладе, повязать остальных. Но недооценивать преступников тоже нельзя. Во многих семьях закон «омерты» действует не хуже, чем на Сицилии. А в некоторых он ещё более жёсткий. За любую мелкую провинность можно лишиться головы. Русско-еврейские же репатрианты привезли с собой свои понятия: жестокость стала неотъемлемой частью жизни. До русскоязычной алии Израиль не знал такой непримиримости по отношению к своим же. Старожилы рассказывают, что ещё лет двадцать назад никто не запирал входные двери, воровство было из ряда вон выходящим явлением. Впрочем, возможно, что «русские» здесь и не при чем. Просто выросло новое поколение, одурманенное наркотой и жаждой лёгких денег.

Пардес-Кац, пригород Тель-Авива, с населением примерно 50 тысяч жителей, заселён был, в основном, религиозными ортодоксами. Погоду в нем делала группировка Ицика Харифа, злая, безжалостная, окончательно «съехавшая с катушек». Для Ицика не существовало понятий «свой», «чужой», единственный человек, которого он любил и уважал, был его брат Шимон, отошедший, как говорили, от преступности и полностью посвятивший себя Богу. Так ли это было на самом деле, сказать сложно. Религия — это хорошее прикрытие для самых разных дел. Семья Харифа держала Пардес-Кац в страхе и повиновении. Бизнесмены платили дань, полиция была на «подсосе», наркотики продавались повсеместно, деньги отмывались… Но далеко не всех устраивала такая расстановка сил. Пардес-Кац — это самый центр Израиля, лакомый кусок для многих бандитских группировок.

Семья марокканских евреев Абуджарбиль, во главе которой стояли двоюродные братья Рон и Ави, и которая объединяла до сотни отборных головорезов, давно положила глаз на этот маленький город. И это, несмотря на то, что они имели под собой наркорынок Нетании, Лода, Кфар-Сабы, и нескольких мелких поселений. Абуджарбили уже несли потери, в связи с тем, что ненасытные лапы Харифов протягивались все дальше и дальше на север страны. Мало того, что это были потери финансовые, но как-то незаметно уходили из жизни и их родственники. Полиция не могла доказать причастность семьи Харифов к этим смертям. Бен Кац, дядя Рона Абуджарбиля, был взорван в своей машине. Взрыв, однако, списали на террористов. Натаниэл Узен, брат жены Ави, отравился угарным газом. И так со многими.

Абуджарбили запаниковали. Никто из них не сомневался, что это дело рук Ицика Харифа и его подручных. Рон и Ави собрали большую сходку клана. Чтобы сохранить хотя бы видимость какого-то статус-кво в районе, нужно было начинать войну. Но большинство родственников не согласилось. Главари тоже понимали, что не время, но и оставлять безнаказанными преступления против их семьи было нельзя. Самой простое — это избавиться от Ицика Харифа. Но попробуй его достать! Ходит, как итальянский босс, подручные прикрывают его так, что не каждый снайпер прицелится, дом охраняется, как президентский дворец, машина — бронированный джип… Хариф, правда, тоже понимал, что такой расклад долго не продержится. От Абуджарбилей необходимо было избавиться, «замочить» всех до одного. Пока они не сделали то же самое с ним самим и его группировкой. Но при этом он осознавал, что ему одному не справиться. Нужно было наводить мосты с другими кланами и группировками. И как бы не хотелось ему, как бы не ненавидел он «русских», но именно «русские» были на сегодняшний день самой реальной силой. Они не вмешивались в дела «марокканцев», не перебегали им дорогу, не отбивали бизнес, они со стороны наблюдали, как те убивают друг друга, и постепенно захватывали освобождающиеся территории. «Русские» были циничнее и терпеливее, они умели выжидать.