По бараку бурным потоком носились сослуживцы Генриха — они готовились к новому дню в лагере. Приходил Манфрэд и будил всё помещение. Генрих умудрился благополучно проспать приход офицера, и он очнулся, когда все начали собираться. Уставшим, от вчерашнего испытания, Генрих с трудом оделся, и прихватив свой карабин, вышел на улицу. Погода была более приятной, чем вчера, а вот утренняя пробежка была намного тяжелее. Манфрэду доставляло удовольствие испытывать своих подчинённых и выжимать из них все соки. Им пришлось не только бежать дистанцию в полтора раза больше предыдущей, но и делать это со своим оружием. После этого длительного процесса, болели все руки и ноги. Следующим тяжелым испытанием был завтрак. На тарелке опять лежала омерзительно холодная и безвкусная каша.

После вчерашнего происшествия были видны изменения в настрое окружающих: новобранцы разделились на два лагеря, те, кто знали, что случилось и те, кто были в неведении. Где-то угрюмо сидел рекрут, нервно осматривая помещение, косясь на каждого проходящего, где-то просто что-то радостно обсуждали. «Им еще не рассказали? Этот случай скрывают?!» — задался вопросом Генрих. Эта мысль пришла ему в голову в тот момент, когда он увидел стол офицеров. Они так же радостно щебетали друг с другом, как и вчера.

Генрих почувствовал легкий удар по плечу и, обернувшись, увидел Вольфганга, который пройдя мимо своего друга, медленно направился в сторону выхода. Генрих пошел за ним.

— Ты уже слышал о том, что вчера произошло? — Остановившись Вольфганг начал говорить с Генрихом, стоя к тому спиной.

— Даже больше — я был там.

Услышав это, Вольфганг обернулся к своему другу. В его глазах читалось сочувствие и удивление.

— Его перевели неизвестно куда, он был из четвертого отряда. Даже не знаю, что его ждёт…

— Я видел твоего офицера в деле — это даже не человек… — сказал Генрих после непродолжительной паузы. — Он накинулся на парня и…

— Никто не знает, где он. Просто сказали, что его перевели.

Яркое солнце освещало весь лагерь. Оно согревало почву и нагревало металл. Небо без единого облака выглядело бесконечным морем, где яркая звезда была подобна одинокому острову.

Седьмой отряд направлялся к западной границе лагеря, она отличалась от остальных тем, что была перекрыта старым деревянным забором. Шаткая конструкция много лет являлась непригодной для предоставления безопасности деревне. Теперь она служила как украшение и напоминание о старых временах. Рядом с этим забором стоял большой ящик, который был закрыт на массивный амбарный замок.

Манфрэд остановил свой отряд перед этим забором и указал рукой на место, которое было уже далеко за ним.

— Сегодня ваш счастливый день! Сегодня вы будете учиться стрелять. — Манфрэд сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями. — Чтобы не произошло каких-либо инцидентов, все отряды тренируются далеко друг от друга. Ваша цель будет находиться на столбах — это кастрюли, тарелки и прочий хлам.

По дальнейшим разъяснениям можно было услышать подробные описания того, как надо действовать при стрельбе. В этот день нужно было проработать десять попаданий по целям: стоя, сидя и лежа. Из каждой позиции нужно было стрелять на разные дистанции. Последний выстрел будет происходить по движущейся цели. На этот раз Манфрэд позволил делать перерывы, но только при условии удачного выстрела. Один точный выстрел равнялся десяти минутам перерыва. Обед снова оказался непозволительной роскошью, и в столовую можно было попасть только в свой перерыв. Поэтому, менее меткие стрелки могли остаться голодными.

Манфрэд подошел к Генриху и потребовал его карабин. Долго ему уговаривать не пришлось, и он быстро получил то, что хотел.

Повторно рассматривая оружие, Манфрэд внимательно вглядывался в него. Ему понравилась эта сборка, по ней сразу были видны крепкие руки конструктора. Все детали идеально располагались на своих местах. Карабин выглядел, как с конвейерной ленты. Офицером была осмотрена каждая часть: дуло, приклад, мушка. Ничего не уходило из-под его цепкого взора.

— Не заряжено, — сказал Генрих, обращая внимание на то, что его офицер потянулся к магазину с патронами.

— Я в этом деле мастер, юнец. Разбираю и собираю ружья, как ласкаю женщину — интуитивно и закрытыми глазами. — Сказав это, офицер пошло и отвратительно улыбнулся.

Манфрэд всё же отсоединил магазин. Убедившись в отсутствии патронов, он продолжил осмотр. Напоследок он совершил странное действие: посмотрел прямо в глубь ствола. Держа свой глаз напротив дула, он нажал на спусковой крючок.

После досконального осмотра Манфрэд обернулся, упёрся прикладом в плечо и стал пристально смотреть через мушку. Началась очередная лекция, в ходе которой офицер рассказывал, как стрелять, целиться, и о необходимости в перезарядке. По его рекомендации, стоило наизусть знать количество патронов в оружии, чтобы не создавать для себя тупиковых ситуаций, когда стрелок не сможет защищаться.

Во время этого длительного рассказа, Генрих заметил вдали движение. Отойдя в сторону от толпы, он увидел человека с перебинтованной головой, что медленно расставлял посуду на деревянных столбах. Генрих узнал этого человека, хоть его голова и была полностью покрыта бинтами. Он понял, что это был Блиндар. После того, как он закончил с расстановкой всех мишеней, то подул в свисток и поспешно удалился в сторону лагеря.

— Вот и мишени, — сразу сказал Манфрэд, возвращая оружие Генриху.

После этих слов он подошел к ящику у забора, встал на колено рядом с ним и открыл. Отходя в сторону, он изящно махнул рукой, будто призывал голодных детей к столу. В ящике лежали патроны. В нём было несколько отдельных отсеков, у каждого из которых было название оружия. Каждый должен был вручную зарядить магазин и начать стрелять. Дождавшись своей очереди, Генрих взял горсть патронов из отсека «G-41».

Самая тихая пора этого дня происходила тогда, когда все заряжали обоймы. Раньше всех начали стрелять только те, у кого было минимальное количество допустимых патронов. Тогда, всё поле погрузилось под полотно непрекращающихся выстрелов. Первые выстрелы происходили с некой натяжкой, перед тем как стрелки производили выстрелы, они нервно чего-то выжидали, — опасались.

Цель данного задания была достигнута спустя несколько часов непрекращающейся стрельбы. Все уже привыкли к этому шуму, кто-то даже получал азарт от устроенного тира.

Генрих решил начать с положения лежа, заняв удобную позицию на земле; он всматривался в посуду вдали. Каждый раз, когда палец касался спускового крючка, юноша вспоминал погибшего парня. Перед глазами он снова видел застывшее выражение ужаса. Данная картина долго не давала ему стрелять, но в конечном счёте выстрел произошел. Это было совершенно случайно, когда лежачего и бездействующего Генриха пнул по сапогу Манфрэд. Неожиданный выстрел оказался удачным, и он поразил самую дальнюю цель. Тогда Генрих недовольно окинул взглядом своего офицера, который улыбался с ноткой гордости и презрения.

— Десять минут.

Прошло несколько часов. Солнце уже склонялось к горам, приближая вечер. Уставший от шума и отдачи карабина, Генрих возвращался в Керхёф. Он завершил своё задание в первой половины всего отряда. Для него сложнее всего был последний выстрел, так как ему пришлось целится по убегающему ведру. Хоть он и устал за всю эту тренировку, но воспоминания о том, как Блиндар бегал по полю с пятиметровой верёвкой, волоча за собою шумное ведро, забавляло Генриха. Оставшиеся патроны было приказано оставить в ящике, а оружие нужно было в свободное время пересобрать и почистить.

Обедая в вечернее время, Генрих стал замечать новые детали в окружении. Сегодняшняя тренировка пошла на пользу многим — у них появился интерес в текущей обстановке. Всё медленно налаживалось, несмотря на произошедшее событие прошлого дня. В столовой было всё больше и больше людей, что улыбались и смеялись.

Питаясь почти два раза в день, омерзительная каша в тарелке уже не казалась столь отвратительной. Теперь это просто неизвестная субстанция без вкуса. Во время проведения тренировок, офицеры почти не оставляли свои отряды без надзора, но когда были вынуждены отлучиться, другие офицеры присматривали за чужими отрядами, из чистой солидарности к товарищам. В этот день еду им приносили повара, прямо на стрелковые поля. Можно было мельком уловить сладкий аромат нормальной еды, которая не светила никому из новобранцев.