Линд гнал машину на большой скорости. Густой синеватый воздух с сердитым жужжанием обтекал каплевидный корпус тейнера. На свинцовом небе тускло сиял серебряный диск Риолы.

Возле института Линд плавно затормозил, вышел из машины и окунулся во влажный тёплый воздух. «Днём будет просто душно», — подумал Линд, окидывая взглядом знакомые деревья с тяжёлой красной листвой. Обернувшись к тейнеру, Линд привычно сосредоточился. Корпус машины затуманился, по нему пробежала рябь, мгновение — и машина превратилась в матовый белый шар, неподвижно повисший над плотной бурой травой. Ещё мгновение — шар смялся, вытянулся в длину, выпустил многочисленные отростки и, мелко дрожа, превратился в нежно-розовую развесистую цимму. Лёгким усилием волн Линд стимулировал обмен веществ, и цимма ожила. Для Линда, главного модельера республики, это было простой забавой. Окинув цимму критическим взглядом, Линд удалил лишнюю ветвь, нарушавшую эстетическую целостность творения, украсил дерево крупными кремовыми цветами и торопливо зашагал к институту. Как Линд ни торопился, он все-таки заметил среди других деревьев аллеи низкорослое деревце с пышной малиновой листвой, среди которой мерцали овальные янтарные дииды. Улыбнувшись, Линд протянул руку и сорвал свой любимый плод. Он был так нежен, что заметно приплюснулся, когда лёг на ладонь. Сквозь прозрачную кожицу была хорошо видна волокнистая структура зеленоватой мякоти. Линд поднёс плод ко рту, прокусил кожицу и, смакуя каждый глоток, выпил содержимое. Оно было восхитительным, но, хм, несколько сладковатым. Конечно, это сюрприз Зикки! Славная девушка, способный модельер, но… Молодость, молодость! Она все переслащивает, даже собственные творения. Линд спрятал кожицу плода в карман и продолжил свой путь.

Остановившись перед розоватой стеной институтского здания, Линд представил кодовую фигуру — гиперболический параболоид, проткнутый конусом. Розоватая стена послушно растаяла, образовав изящный проем, сквозь который Линд и прошёл в вестибюль. Воздух здесь был свеж и отливал золотом, он был совсем непохож на парной синеватый студень наружной атмосферы. С наслаждением вдыхая этот живительный воздух, Линд поднялся на второй этаж и оказался в зале собраний. Сотрудники института, лучшие модельеры республики, встали, приветствуя его. Линд уточнил дневные задания, распределил сроки консультаций и закрыл утреннее совещание. Когда модельеры стали расходиться, он взглядом остановил Зикку.

— Диида — ваше творение? — спросил он с улыбкой.

— Да, — ответила она, голубея от смущения. — А как вы догадались?

Линд усмехнулся:

— Когда станете главным модельером, сами будете догадываться о многом таком, что сейчас вам и в голову не приходит.

Она восприняла это как шутку, засмеялась. Линд вынул из кармана кожицу плода и лёгкой игрой воображения превратил её в сказочный цветок, переливающийся всеми оттенками красной части спектра.

— О-о, — только и смогла сказать Зикка, принимая подарок.

Линд серьёзно взглянул на неё.

— Видите, Зикка, я все же догадался, что диида — модель.

Девушка недоверчиво взглянула на него.

— Все прекрасно, — продолжал Линд, — цвет, форма, запах. Но вот вкус…

— Вкус?

— Да, вас подвёл самый простой для моделирования фактор вкус. Плод слишком сладок.

Линд дружески прикоснулся к руке девушки:

— Скажу вам по секрету, в молодости я сам нередко переслащивал свои творения, хотя и не подозревал об этом. Не огорчайтесь, с возрастом это проходит.

В кабинете Линд критически огляделся, привёл окраску стен в соответствие с нынешним настроением, сел в кресло, приказав ему удобно облечь тело, достал из сейфа герметик с моделином и ненадолго задумался. Хотелось пить. Линд отщипнул крошку моделина, рассеянно превратил её в большой стакан с прохладным соком дииды. Пригубил. Вот каким должен быть вкус, надо бы пригласить на дегустацию Зикку, да не время. Линд посмотрел сок на свет, вспенил хорошей порцией углекислоты и залпом выпил. Потом вызвал на консультацию Атта, у которого уже третий день не ладилось с компоновкой хронодвигателя. Смоделировав двигатель в одну десятую натуральной величины, они целый час перекраивали его на разные лады, ругались, пока не пришли наконец к общему мнению, впрочем, оба остались несколько неудовлетворёнными. Затем пришлось возиться с проектом нового космодрома, потом… Потом Линда вдруг вызвали по срочной линии спецсвязи. Говорил начальник службы внешней информации планеты:

— Нам надо поговорить, Линд. Я сейчас буду у тебя.

Через секунду в комнате раздался звук лопнувшей басовой струны, над креслом повис шар и, мелко дрожа, обрёл форму свободно сидящего сапиенса.

Линд знал, что перед ним сидит не настоящий Тилл, а его точная полуавтономная копия, но он воспринимал модель как самого настоящего Тилла — так велика была привычка к такого рода общению.

— Линд, — проговорил между тем Тилл, дружески наклоняясь к собеседнику, — несколько минут тому, назад мы снова обнаружили космический корабль двуногих псевдосапиенсов.

— Это же настоящая сенсация! Корабль далеко?

Тилл горделиво улыбнулся:

— Около сорока световых лет.

— Как же вы его достали? — удивился Линд.

— Разве ты не знаешь двуногих? Они же идут напролом, влобовую, на скорости в двести световых! Бедное пространство-время трещит по всем швам, шум на всю галактику, а им хоть бы что. Варвары, да и только! В общем, мы их достали и поддерживаем контакт.

Линд с сомнением покачал головой:

— Варвары! А давно ли мы, сапиенсы, начали сами ходить на сверхсвете? Может быть, они не такие уж варвары?

— На сверхсвете, а слепые, как новорождённые хитти. Упрямо не замечают самые чёткие наши сигналы. В следующий раз попробуем заэкранировать по их курсу одну из звёзд. Уж такой-то феномен они должны заметить! Но это дело будущего, а пока… — Тилл улыбнулся и выразительно посмотрел на главного модельера.

— Прямой контакт? — уточнил Линд.

Тилл отрицательно качнул головой:

— Для прямого контакта слишком велико расстояние, да и ультраходов нет свободных, все на заданиях.