- Оратор, говоришь хорошо, но у меня рука стакан держать устала, - съехидничал отец.

   - Сам в напряге. У меня главное осталось, - Лицо у Славы изменилось, напряглось. Помолчал, сказал хрипло. - Игорь. За тебя, командир.

   И мы, наконец, выпили.

  Мы поднимем за жизнь и стакан, и щиты,

  Чтобы рядом и мама, и дети, и ты,

  Мы шагнем в невесомость, прикрыв от беды

  Этот мир, где есть мама, и дети, и ты!

  Паруса позовут или Марс и Луна,

  Чтобы жизнь продолжалась и наша страна,

  Выполняем приказ, нарушаем приказ,

  Чтобы мама и дети гордились за нас,

  Чтобы день наступил, чтобы ночь позвала,

  Чтоб любимая рядом живая была,

  Мы поднимем "за жизнь" и стакан, и щиты,

  Чтобы жили и мама, и дети, и ты!

   (Стихи Татьяны Резниковой)

  Любовь двоих, как спичка, вдруг зажглась,

  И может прогореть былинкой тонкой,

  Когда ее питает только страсть,

  И дарит плод, как правило - ребенка.

  Чтоб тот костер не прогорел дотла

  Поможет труд, внимание, забота,

  Подарки, и совместные дела -

  Любовь - работа.

  Готовность слушать, помогать, беречь,

  Дарить себя душой, делами, телом,

  Чтоб снять усталость даже с сильных плеч,

  Дать, то что ждал; дарить, то, что хотела...

  Тогда, любовь сквозь годы сохранив,

  Как факел, то держа, то отдавая,

  И боль и радость делим на двоих:

  - Мой самый... - эхом:

  - Только ты, родная... 

   (Стихи Татьяны Резниковой)

   - Рита, посмотри, - я подняла плечики повыше, приложила платье к себе. Длина в пол, облегающий силуэт, тонкая ткань цвета вишни, узкие рукава, V-образный вырез. - Как тебе?

   - Мама, - дочка закатила глаза. - Оно старушечье!

   - Почему это? - оскорбилась я. - Я видела в каталоге - его молодая женщина демонстрировала.

   - Старушечье! - отрезала Ритинья. Категоричности в дочери было на пару килограмм больше ее собственного веса. - Вот, померь это!

   Я с сомнением взяла нечто короткое приглушенного голубого цвета.

   - Думаешь? Не слишком коротко? И не слишком... не по возрасту?

   - Мама, тебе пятьдесят исполняется, а не девяносто. Каблуки восемь сантиметров - не слишком, а платье слишком. И вчера я из стиралки твои вещи вытаскивала, так там комплект такооой! И еще один, и третий...

   Я воспитала монстра! Вся в меня.

   - Мама, ты деньги взяла? Документы?

   Я терпеливо вздохнула.

   - Да. Я два раза проверила. Вадь, Света приедет вечером, заберет Риту на выходные. За вами деды завтра приедут. Мелкие переночуют у Русановых, а вообще, крестная вас всех звала.

   - Мам, Никита и Кир прекрасно поспали бы дома.

   - Вадим, сына, ты знаешь, я в тебе абсолютно уверена. И в Жене с Ритой. И за малых спокойно бы с вами оставила. Это они в гости захотели.

   - Они опять допоздна носиться будут, пыль столбом, разнесут Русановым всю квартиру. А Лиска с Линкой им потакают! Пятнадцать лет, а все ветер в голове.

   Я отвернулась, скрывая улыбку.

   - Такси подъехало, - оторвался от читалки Женька. - Мама, я чемодан отнесу. Ритка, пацаны, идите, мама уезжает!

   В просторной прихожей было тесно. Никитка обнял за талию крепко-крепко, прижался. Обняла, поцеловала кудрявую макушку.

   - Мама, вы ведь с папой вместе вернетесь? - Кирилл смотрел на меня большими круглыми глазами. - Позвони, когда долетишь!

   Нижняя губа подозрительно дрогнула. Наклонилась, прижала к себе, повис на мне, как коала. Покачала, поцеловала в макушку, шепнула:

   - Я скоро вернусь, мой родной! И папа приедет.

   Вздохнул, сполз на пол, придвинулся к брату. Вадим обнял его за плечи, притянул к себе.

   Рита обняла, я чмокнула ее в губы, она сморщила нос, но ответила. Это что, маленькая была, губы ладошкой от поцелуев оттирала. Красавица - косища, глазищи, стройная фигурка, совсем как у взрослой девушки уже.

   - Рита, не гуляйте с Милочкой допоздна. Я буду беспокоиться.

   - Мама, у меня шестой дан, - снисходительно напомнила Марго.

   - Рита, вот и демонстрируй свои таланты в зале. Договорились?

   - Договорились...

   Женька навис, обнял.

   - Хорошо долететь, мам.

   - Евгеш, напоминаю - мы с папой запретили тебе водить машину. Даже если дедушки не против. Даже в деревне. Даже в поле!

   - Ну, мам!

   - Не 'ну мам', а помни, что я сказала, - поцеловала в обветренную щеку.

   - Мама, все под контролем, - Вадим наклонился, поцеловал меня.

   - Вадюш, отдохни на выходных. Развлеките бабушек, дед что-то там на крыше хотел сделать. Погуляй.

   - Хорошо, мамуль, как скажешь.

   - И подумайте над просьбой крестного. Я тоже считаю, что вам стоит взять Алису с Линой в военлагерь. Девочки второй год вас просят.

   - А что, без нас никак? Ехали бы, кто держит, - недовольно бухтел у меня за спиной Женька.

   - Все, давайте все вниз, а то мама на рейс опоздает, - быстро свернул разговор старший. У, папенька родной!

   Из самолета еще позвонила родителям, выслушала наставления, пообещала передать приветы и звонить чаще, распрощалась, отправила сообщение мужу, откинулась в кресле. Объявили взлет, под крылом все уменьшалась и уменьшалась Москва. Счастливо вздохнула. Можно сказать, я начала развязывать ленточку на подарке самой себе. Лучшем подарке. У нас с Игорем будет целых пять дней вдвоем!

  Я никогда не замечала особо свой возраст, принимала как должное седину в волосах, морщинки или изменения в теле. Все женские страдания по поводу внешности всегда вызвали у меня легкое недоумение. 'Никогда я не буду на свете красивой такой', накачанные губы, по словам моей мамы 'как у мерина Любимки', погоня за молодостью. И подруги у меня как одна приземленные, то есть здравомыслящие. А недавно одна наша коллега после отпуска пришла с реновацией на лице и маньчжурскими сопками в декольте. Мы с девочками в перерыве пили кофе и сплетничали, я хотела сказать, обменивались впечатлениями.

  - Может, не такая уж плохая идея, - задумчиво пробормотала Галя, щупая себя за пиджак.

  - У меня после Ники груди стали похожи на груши вареные, - смеясь, призналась Злата. - Пока Келлер на Восточном был, я в Москву в клинику съездила. Думаю, встречу мужа апгрейдом. Мне говорят - операция несложная, но болезненная. Три дня в стационаре, полтора месяца никакого секса, полгода никаких физических нагрузок, грудь не трогать. Вот как? Ладно, мужа или дома не будет, или муж будет без секса, он привык. Но ведь дети. Никуська на руки просится, как я ее не возьму? А уж влезет - и напинает, и крутится, как юла. Поблагодарила, уехала. Славке рассказала, с прицелом через пару лет все-таки сделать. Сначала он долго соображал, что я хочу, потом начал прикалываться и ржать, я сначала смеялась, потом обиделась. Кончилось, как обычно. Утром думаю, если ему не надо и все нравится - мне-то что беспокоиться?

  - Самое главное - нравлюсь ли я сама себе, - возразила я из чувства противоречия. - Я хочу быть красивой для себя, а то он сегодня ничего не хочет, завтра пятый размер, послезавтра второй...

  - Люда, ты совершенно права, - Катя покрутилась в кресле, усаживаясь поудобнее. - И не права. Знаете, девчонки, у меня однокурсник, хороший приятель - хирург пластический. У него есть постоянные клиентки. Они постоянно что-то наращивают - то грудь, то губы, то скулы, то попу. И, бедненькие, все ждут, что вот-вот и... А счастья все нет. Люда, ты что, собираешься пластику делать?!

  - Ты так говоришь, будто я собралась банк ограбить, - буркнула я. - Пойдемте уже, перерыв не резиновый.