«Развивать дальше наступление на кулачество и принять ряд новых мер, ограничивающих развитие капитализма в деревне и ведущих крестьянское хозяйство по направлению к социализму» (ВКП(б) в резолюциях, ч. II, стр.260).

Наконец, исходя из укрепления планового начала в народном хозяйстве и имея в виду организацию планомерного наступления социализма против капиталистических элементов по всему фронту народного хозяйства, съезд дал директиву соответствующим органам о составлении первого пятилетнего плана народного хозяйства.

Покончив с вопросами социалистического строительства, XV съезд партии перешел к вопросу о ликвидации троцкистско-зиновьевского блока.

Съезд признал, что «оппозиция идейно разорвала с ленинизмом, переродилась в меньшевистскую группу, стала на путь капитуляции перед силами международной и внутренней буржуазии и превратилась объективно в орудие третьей силы против режима пролетарской диктатуры» (ВКП(б) в резолюциях, ч. II, стр.232).

Съезд нашел, что разногласия между партией и оппозицией переросли в программные, что троцкистская оппозиция стала на путь антисоветской борьбы. Поэтому XV съезд объявил принадлежность к троцкистской оппозиции и пропаганду ее взглядов несовместимыми с пребыванием в рядах большевистской партии.

Съезд одобрил постановление объединенного собрания ЦК и ЦКК об исключении из партии Троцкого и Зиновьева и постановил исключить из партии всех активных деятелей троцкистско-зиновьевского блока, вроде Радека, Преображенского, Раковского, Пятакова, Серебрякова, И.Смирнова, Каменева, Саркиса, Сафарова, Лифшица, Мдивани, Смилги и всю группу «демократического централизма» (Сапронов, В.Смирнов, Богуславский, Дробнис и др.).

Разбитые идейно и разгромленные организационно сторонники троцкистско-зиновьевского блока растеряли последние остатки своего влияния в народе.

Исключенные из партии антилениицы, спустя некоторое время после XV съезда партии, стали подавать заявления о разрыве с троцкизмом с просьбой вернуть их в партию. Конечно, партия еще не могла знать тогда, что Троцкий, Раковский, Радек, Крестинский, Сокольников и другие давно уже являются врагами народа, шпионами, завербованными иностранной разведкой, что Каменев, Зиновьев, Пятаков и другие уже налаживают связи с врагами СССР в капиталистических странах для «сотрудничества» с ними против Советского народа. Но она была достаточно научена опытом, что от этих людей, не раз выступавших в самые ответственные моменты против Ленина и ленинской партии, можно ждать всяких пакостей. Поэтому партия отнеслась к заявлениям исключенных недоверчиво. Для первой проверки искренности подателей заявлений, она обусловила обратный прием в партию следующими требованиями:

а) открытое осуждение троцкизма, как антибольшевистской и антисоветской идеологии;

б) открытое признание политики партии, как единственно правильной;

в) безусловное подчинение решениям партии и ее органов;

г) прохождение испытательного срока, в течение которого партия проверяет подавших заявление и по истечении которого, смотря по результатам проверки, партия ставит вопрос об обратном приеме в партию каждого исключенного в отдельности.

Партия рассчитывала при этом, что открытое признание этих пунктов со стороны исключенных должно при всяких условиях иметь положительное значение для партии, так как оно разобьет единство троцкистско-зиновьевских рядов, внесет в их среду разложение, продемонстрирует еще раз правоту и могущество партии и даст партии возможность, в случае искренности авторов заявлений, – вернуть партии бывших ее работников, в случае же их неискренности, – разоблачить их на глазах у всех уже не как людей ошибающихся, а как безыдейных карьеристов, обманщиков рабочего класса и отпетых двурушников.

Большинство исключенных приняло условия приема в партию, выставленные партией, и опубликовало в печати соответствующие заявления.

Партия, жалея их и не желая отказать им в возможности стать снова людьми партии и рабочего класса, восстановила их в правах членов партии.

С течением времени обнаружилось, однако, что заявления «активных деятелей» троцкистско-зиновьевского блока, за немногими исключениями, – были насквозь лживыми, двурушническими заявлениями.

Оказалось, что эти господа, еще до подачи своих заявлений, перестали быть политическим течением, готовым отстаивать перед народом свои взгляды, и превратились в безыдейную карьеристскую клику, готовую растоптать остатки своих взглядов на глазах у всех, готовую восхвалять чуждые ей взгляды партии на глазах у всех, готовую принять любую окраску, – как хамелеоны, – лишь бы сохранить себя в партии, в рабочем классе, чтобы иметь возможность пакостить и рабочему классу и его партии.

Троцкистско-зиновьевские «активные деятеля» оказались политическими мошенниками, политическими двурушниками.

Политические двурушники обычно начинают с обмана и проводят свое черное дело путем обмана народа, рабочего класса, партии рабочего класса. Но политических двурушников нельзя считать только обманщиками. Политические двурушники представляют безыдейную клику политических карьеристов, давно уже лишенную доверия народа и старающуюся вновь влезть в доверие путем обмана, путем хамелеонства, путем мошенничества, – какими угодно путями, – лишь бы сохранить за собой звание политических деятелей. Политические двурушники представляют беспринципную клику политических карьеристов, готовых опереться на кого угодно, хотя бы на уголовные элементы, хотя бы на подонки общества, хотя бы на заклятых врагов народа, – для того, чтобы в «подходящий момент» вылезть вновь на политическую сцену и усесться на шее у народа в качестве его «правителей».

Такими именно политическими двурушниками оказались троцкистско-зиновьевские «активные деятели».

Агитация троцкистско-зиновьевского блока против политики партии, против строительства социализма, против коллективизации, равно как агитация бухаринцев о том, что с колхозами дело не выйдет, что не нужно трогать кулаков, так как они сами «врастут» в социализм, что обогащение буржуазии не представляет опасности для социализма, – вся эта агитация имела большой отклик среди капиталистических элементов страны и, прежде всего, среди кулачества. Кулаки знали теперь по откликам в печати, что они не одиноки, что они имеют защитников и ходатаев в лице Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова и других. Понятно, что это обстоятельство не могло не поднять духа сопротивления кулачества против политики Советского правительства. И действительно, кулаки стали сопротивляться все сильнее и сильнее. Кулаки стали массами отказываться продавать Советскому государству излишки хлеба, которых накопилось у них немало. Они стали проводить террор против колхозников, против партийно-советских работников в деревне, стали поджигать колхозы, ссыпные пункты государства.

Партия понимала, что пока не будет сломлено сопротивление кулачества, пока не будет разбито кулачество в открытом бою на глазах у крестьянства, рабочий класс и Красная армия будут страдать от недостатка хлеба, а колхозное движение крестьян не может принять массового характера.

Следуя директивам XV съезда партии, партия перешла в решительное наступление против кулачества. В своем наступлении партия осуществляла лозунг: опираясь прочно на бедноту и укрепляя союз с середняком, повести решительную борьбу против кулачества. В ответ на отказ кулачества продавать излишки хлеба государству по твердым ценам партия и правительство провели ряд чрезвычайных мер против кулачества, применили 107 статью уголовного кодекса о конфискации по суду излишков хлеба у кулаков и спекулянтов, в случае их отказа продавать эти излишки государству по твердым ценам, и дали бедноте ряд льгот, в силу которых беднота получала в свое распоряжение 25 процентов конфискованного кулацкого хлеба.