Меня же интересовал прополис, которым эти самые пчёлы укрепляют свои жилища. Жаль, не сделаешь настойку, спирта пока не изготовил. Но и мазь — неплохой вариант. Антисептические свойства прополиса были известны еще древним египтянам, которые применяли мази на основе пчелиного продукта для лечения заболеваний кожи, включая язвы, фурункулы и угри. Заживляет раны, что очень важно при роде деятельности рыцарей.
Прополис отлично справляется с уничтожением болезнетворных бактерий, включая вирусы гриппа, герпеса, туберкулёзную палочку и ещё что-то, вылетело из головы. Не говоря уже о том, что этот пчелиный ингредиент в чистом виде или в качестве водных настоек обладает тонизирующим и общеукрепляющим действием. Он способен снимать усталость, стимулировать выработку энергии и словно пробуждать «второе дыхание». Регулярное употребление пчелиного клея в любой доступной форме значительно снижает первые признаки старения организма, улучшает обмен веществ и поддерживает тело в тонусе.
Купил я у бортников и сам мёд, не пожалел десяти денье за небольшой кувшинчик с деревянной пробкой. Вещь как вкусная, так и полезная, тем более что с сахаром в эти времена серьёзные напряги.
Путешествовать в своей новой ипостаси шевалье Симона де Лонэ я уже привык, езда верхом давно не вызывала неприятных ощущений, пусть я и не держался в седле так же непринуждённо, как какой-нибудь джигит или вон хотя бы рыцарь Августин Тулузский, прибывший, как явствовало из его фамилии или прозвища, чёрт поймёшь, из Тулузского графства. Но не граф, а его вассал. Граф Тулузы Альфонс I Иордан считался самым могущественным феодалом Южной Франции. Владения его простирались от Луары до Пиренеев и от Гаронны до Средиземного моря. Вот только в отличие от большинства крестоносцев, которые направлялись в Святую землю по суше, Альфонс предпочел последовать примеру брата Бертрана и достичь Акры морем, отплыв из Тур-де-Бук, а затем минуя Сицилию, Крит и Кипр.
Но его представители в армии Людовика имелись, одним из них и был Августин Тулузский — шевалье лет сорока, имеющий вид бывалого воина и на ходу травивший своим спутникам байки одну за другой. Верить явно следовало не всем, но в том, что на долю Августина пришлось немало приключений, сомневаться не приходилось. Шрам на заросшем щетиной лице с крупным носом и квадратной челюстью красноречиво об этом свидетельствовал.
Как-то так получилось, что мы с Роландом всё время оказывались поблизости, нас словно тянуло к нему. Меня-то точно. Чем-то Августин напоминал мне Бремонта, этакого грозного с виду, но доброго в душе дядюшку. Да и его россказни скрашивали однообразное путешествие.
Кстати, на еде нам удавалось экономить благодаря встречавшимся в пути многочисленным монастырям, населяющие которых монахи кормили путешествующих рыцарей и зачастую предоставляли кров. Не всем, конечно, доставались эти блага ввиду многочисленности войска, в первую очередь знатным крестоносцам. Даже в самом большом монастыре могли разместить на ночь не больше трёх-четырёх сотен рыцарей. С едой дело обстояло проще, монахи просто варили обычно кашу или густую похлёбку в больших котлах, и раздавали караваи хлеба, испечённого в монастырских пекарнях. Еды хватало практически на всех, тем более что всякие графы с герцогами, те, что побогаче, имели собственных поваров.
Людовик же игнорировал монастырское гостеприимство. То есть в гости к местным аббатам захаживал, и отобедать-отужинать с ними не чурался, но ночь с супругой они предпочитали проводить в большом шатре, над которым реял королевский герб, изображавший лазурное поле, усеянное золотыми геральдическими лилиями. Именно при Людовике появился этот герб, который стал сопровождать французских монархов на протяжении последующих веков.
Двигались мы на северо-восток. Оказалось, в Меце нас будет поджидать ещё изрядная часть воинства крестоносцев, которое в итоге должно составить порядка 100 тысяч воинов. Минуем мы и находящийся на территории графства Шампань, вассального короне Франции, монастырь цистерцианцев Клерво, где заправляет Бернард Клервоский.
Он, кстати, выехал с нами из Парижа. Продолжатель дела Роберта Молемского[1] был одет в белое одеяние с чёрным скапулярием, чёрным капюшоном и чёрным шерстяным поясом — традиционные одежды цистерцианских монахов. Отдалённо он был похож на того святого Бернарда, что будет стоять в будущем на площади его имени в Дижоне, куда мы заезжали по ходу нашего туристического маршрута по Франции[2]. Бернард, которого канонизируют в святые через двадцать лет после смерти (об этом нам поведал в Дижоне экскурсовод), невзирая на сан, ехал верхом, держась поблизости от монарха. Наш комиссар, политработник, в чьи обязанности входит поддержание морального духа воинов Христа. По крайне мере до того момента, пока мы не достигнем его обители в Клерво.
Учитывая, что среди рыцарей я заметил ещё парочку священников, а также тут и там мелькавших монахов, и без аббата в дальнейшем походе с агитацией дело должно обстоять в лучшем виде. Правда, если история пойдёт по накатанной, то поход всё равно закончится неудачей. Пушки и ружья мне за время путешествия не изобрести, да и вообще не хотелось бы настолько сильно вмешиваться в технический прогресс этого мира. Честно говоря, я вообще был бы рад, если бы в мире так и не появилось огнестрельного оружия. Потому что, во-первых, рукопашная с мечами и копьями — это красиво и романтично. Понятно, что вид страшных ран и отрубленных конечностей может расстроить особо впечатлительных особо… Но когда ты подрываешься на мине или тебя разносит на части фугасом — тоже зрелище не из приятных. А во-вторых, это по большей части честный бой, один на один или стенка на стенку. И ты видишь врага, а он видит тебя, а не то что в тебя выцеливает снайпер, а ты об этом даже не подозреваешь. В Чечне встречали таких прибывших из Прибалтики снайперш, «белые колготки», отстреливавших наших ребят за валюту. Одну, помнится, поймали, та пыталась прикинуться местной жительницей, да куда там, с её-то белокурыми локонами и характерными синяками от приклада на плече и скуле. Да ещё пахнувшими порохом руками. Серёга Крутов, лучшего друга которого только накануне как раз убила снайперская пуля, и возможно, выпущенная из винтовки именно этой твари, на месте привёл приговор в исполнение. Причём весьма изощрённым способом, засунув связанной снайперше во влагалище гранату и выдернув чеку. Поразительно, но после того, как нижняя часть тела превратилась в кровавые ошмётки, она ещё прожила пару минут. И даже была в сознании, выла от боли и орала что-то на своём языке, наверное, какие-то латышские ругательства.
А Серёге никто и слова не сказал, все понимали, что если эту тварь отдать под суд, то доказать, что она убивала наших солдат, будет очень сложно, да и высшая мера, учитывая мораторий на смертную казнь, ей не грозила. Так что неудивительно, когда над взятыми в плен снайпершами из Прибалтики, Украины и даже России устраивали самосуд. И не просто пускали пулю в голову, а изощрялись самыми разными способами. То сапёрными лопатками забьют в фарш, то БМП отутюжит такую мразь гусеницами, то, как Серёга, могли и гранату сунуть между ног.
Тут, конечно, лучники имеются, тоже своего рода снайперы, но от их стрел по большей части защищают кольчуга и шлем, а чтобы насмерть стрелой… Разве что стрела попадёт в шею или глаз, попортив мозги. Скорее уж человек умрёт от загноившейся раны и гангрены. Так что по части войн средневековье нравилось мне больше моего будущего, где не только стреляют из ружей и пушек, а ещё и ядерные боеголовки на города сбрасывают.
Итак, минуя Люксембург, мы должны были идти дальше через Священную Римскую империю германской нации (но для краткости её все предпочитали называть просто Германией), а дальше минуя королевство Венгрия, Балканы, Византийскую Болгарию и саму Византию. По тому же пути, которым уже идёт армия Конрада III, но с отставанием от них на месяц. Немцы уже на пути к Константинополю, где византийский кесарь Мануил Комнин, как я помнил из истории, совсем не горел желанием видеть у стен своей столицы крестоносцев, да и вообще на территории Византии, опасаясь, что дело закончится грабежом мирного населения.
