Тем более что ландфогта не назовёшь душой общества, и врагов за время своей службы он несомненно заимел немало, в том числе наверняка и среди дворян, которые рады будут припомнить ему все косяки. Тут и позорная для дворянского сословия (а не только лично для Симона де Лонэ) казнь через повешенье. Хотя со стороны ландфогта это могло быть просто запугиванием, в расчёте на дворянские заморочки, а прояви я готовность «сотрудничать со следствием», мог бы «милостиво» заменить петлю более благородным топором, а то и совсем аристократическим мечом. Тот же Баварец, судя по его готовности поработать в пыточной, наверняка смог бы оттяпать мне голову так, что я почувствовал бы только «лёгкую прохладу на шее», как говорили в средневековье про искусных палачей, хотя никто из их клиентов не смог это подтвердить.
Другим серьезным косяком Трулля могут объявить отсутствие на суде шеффенов[2]. Нет, по закону он может судить и без них, но «по обычаю» присутствие шеффенов весьма желательно, особенно когда судят дворян. Это я тоже выяснил у аббата Клерво, который, зная, что нам предстоит путь через германские земли, рассказал кое-что о немецких порядках.
Вот только для Трулля в нашем случае присутствие шеффенов было бы совсем нежелательно. Не знаю, смог бы он набрать достаточно дворян, которые по его указке осудили бы на казнь двух рыцарей-крестоносцев, на основании таких хлипких «доказательств», как слова Вагнера. Сколько-то серьёзного допроса хватило бы, чтобы этот тип так увяз в своей лжи, что уже никакая изобретательность не помогла бы ему выбраться оттуда с честью. Ведь монастырь Клерво не дальний свет, и послать туда справиться о Симоне де Лонэ и правдивости его слов невелик труд. Это даже не касаясь личности самого, с позволения сказать, «истца». Что-то совсем не верится в то, что этот крысёныш и его дядюшка имели хорошую репутацию даже в родных местах. Знатным происхождением они похвастать явно не могут, судя по фамилии покойного дядюшки Шульца, его предки выбились из деревенских старост[3], да и потомок каретников Вагнер[4] вряд ли знатнее. Богатства тоже нет, иначе не занялись бы дядюшка с племянничком разбоем на большой дороге. Были бы у них средства на нормальную рыцарскую экипировку — поступили бы в дружину какого-нибудь графа или герцога, и могли бы грабить на вполне законных основаниях, учитывая, что войн, как внешних, так и междоусобных, сейчас хватает. И я уверен, что не после встречи со мной и Роландом Шульц и Вагнер впервые вступили на тропу криминала. Наверняка промышляли они грязными делишками и до того, как судьба свела их с нами. И если даже никто их не поймал и не доказал вину, то слухи должны были ходить.
Так что мнения среди шеффенов должны были как минимум разделиться, особенно когда стало бы известно о булле Папы. Но если бы Трулль и добился как-то обвинительного приговора, например, поделившись нашим имуществом (хотя, что тогда досталось бы ему самому, Вагнеру и монаху, если, конечно, тот в доле, а не работает «за идею»), утаить дурнопахнущие подробности от дворянской «общественности» окрестных земель, однозначно не удалось бы. Кто-то непременно проболтался бы. Как говорят (или скажут?) в этих местах: «что знают двое — то знает свинья», а с шеффенами в курсе этого дела было бы значительно больше двоих. А там и до Клерво дошло бы, графство Люксембург недалеко от Саара. А учитывая связи тамошнего аббата и главы Ордена цистерцианцев, быстро узнали бы и во Франции. И долго ли из Парижа отправить гонца в армию?
Гильом Молодой по-любому должен будет возмутиться казнью своего вассала, да ещё идущего с ним в поход, и нажаловаться своему столь же молодому сюзерену, выкатив конкретную предъяву графу фон Саарбрюккену за беспредел его людей, даже не соизволивших известить его, Гильома, об аресте его человека. Людовик, которому скорее всего ещё не приелись «Салат крестоносца» с соусом «клервез», и который вряд ли забыл изобретателя, пожалованного перстнем с королевской руки, видимо, поддержит возмущение своего вассала и обратится к своему царственному брату, кайзеру Конраду. Ну а Конрад начнёт задавать неприятные вопросы моему тёзке, графу Симону. А крайним в этой истории окажется ландфогт.
Нет, через какое-то время, понятно, всё устаканится. Не будем себе льстить, не такая уж я крупная фигура чтобы из-за меня случился конфликт между странами. Людовик и Гильом получат какие-то плюшки от Конрада и Симона. Конрад что-то поимеет с графа фон Саарбрюккена. И царственные особы, а также мой сюзерен, забудут про Симона де Лонэ, словно бы его и не было. Не повезло молодому шевалье, бывает… Мало ли таких гибнет от разных причин? На всё воля Божья.
А вот граф Симон вряд ли забудет виновника своих проблем, и будет достаточно жёстко иметь Труллю мозги вопросом: «А на хрена ты меня в это втравил?». Тут и королевского перстня для оправдания может не хватить. А это вполне может кончиться для накосячившего министериала понижением в должности. Скажем, изгнанием на конюшню, навоз из-под лошадей выгребать. Что для привыкшего к власти ландфогта хуже я не знаю чего. Ещё и придётся терпеть насмешки и издевательства бывших подчинённых, которые уж точно не откажутся пнуть того, перед кем вчера сгибались в дугу. Недаром Трулль не стал нас допрашивать сразу. Не иначе, прикидывал хрен к носу и искал оптимальное решение. Пока брат Енох, видимо, не сделал ему предложение, от которого ландфогт не смог отказаться. Да скорее всего и не хотел.
А предложил монах Труллю, судя по всему, заменить банальное повешенье по обвинению в разбое, на яркое во всех смыслах шоу с подсветкой под названием «Наказание прислужника Аццкого Сотоны за Чёрное колдунство, или Торжество Веры». Что бы с этого поимел Трулль? Да немало. Прежде всего, заткнул бы рты своим недоброжелателям из местных, особенно дворян. Одно дело — возмущаться судом не по понятиям и казнью рыцаря по сомнительному обвинению в разбое, и совсем другое — выражать недовольство осуждением и сожжением страшного колдуна, продавшего душу Врагу Рода Человеческого. За это сами недовольные могут поиметь серьёзные проблемы по церковной линии.
Кроме того, получил бы поддержку не только графского духовника, но и самого епископа Меца. А тот мало что особа влиятельная, так ещё и имеет церковную власть над Саарбрюккенским графством. Вряд ли граф захочет конфликтовать с епископом, во всяком случае без очень веских причин. Тот ведь вполне может Симона фон Саарбрюккена и от церкви отлучить, а это по нынешним временам крайне серьёзно. А то и на всё графство наложит интердикт[5]. И тогда у графа будут большие проблемы уже с собственными подданными. Ему это надо?
А чтобы лично заинтересовать Трулля, Енох вполне мог от имени епископа, обещать ландфогту повышение, то есть вожделенное дворянство. То-то Трулль с таким энтузиазмом поддерживал монаха! Не забываем, что епископ Меца по должности работает ещё и графом в тех местах, и имеет полное право пожаловать дворянским званием кого захочет. Правда, в эти времена к дворянскому гербу должна прилагаться землица, но с этим вряд ли будут проблемы. Наверняка в графстве Мец найдётся полуразрушенная башенка, к которой можно прирезать с полгектара с садом или виноградником, и вот вам вместо обычного министериала Трулля — дворянин фон Трулль! Или де Трулль, если на лотарингский манер. А это совсем другой статус и отношение в обществе, в том числе и среди благородных! Один из них! С собственным феодом! И не беда что хреновеньким. Ландфогт за время службы однозначно нажил деньжат, должность-то хлебная — одни судебные дела сколько должны приносить. Так что, если даже граф Симон даст бывшему министериалу коленом под зад, бедность тому явно не грозит. Да и епископ может взять доказавшего свою верность кадра на службу. Наверняка на землях его графства или епископства найдётся чем поуправлять опытному администратору. Или к родне пристроит. С такими шансами можно рисковать графским неудовольствием и даже потерей должности.
Так, с мотивами Трулля, похоже, разобрались, остаётся монах. Он-то чего так старается пристроить меня на костёр? Никаких счётов между нами быть не может, до доноса крысёныша Вагнера брат Енох и не подозревал о моём существовании. Как и я о его — до первого допроса. Хотя, что тут думать? Выслужиться хочет, подлец! Лавры Великого Инквизитора покоя не дают. Хоть и нет их ещё, ни инквизиторов, ни лавров. Графский духовник, оно вроде и неплохо, но в них можно всю жизнь просидеть. А монашек, похоже, хочет большего. Ведь на борьбе с врагами Бога и Церкви можно неплохо подняться. И даже до иерарха дорасти! Особенно если не слишком заморачиваться с доказательствами. Это с еретиками надо ещё доказывать высказывание вредных идей и прочее в том же духе, а для обвинения в колдовстве вполне сойдут и какие-то травки с мазями да медальон с подозрительной буквой, как в моём случае. Недаром Енох в них так вцепился, инквизитор-энтузиаст хренов! Правда, монашек сильно забегает впереди паровоза. Нет ещё инквизиции как таковой. Хотя сам термин уже известен, но обозначает просто следственные действия по делам подозреваемых в преступлениях против веры.
