Лодку спустили на воду, два матроса сели на вёсла, Гилле на руль, я устроился на носу, и мы поплыли вниз по реке. Проплыв пару миль, я увидел на пологом правом берегу Роланда и Эриха. Они стояли на прибрежном песке и смотрели в сторону отдалённого холма, на котором находилось окружённое частоколом селение, оба на вид живые и здоровые. Несмотря на уверенность в том, что утонуть парни не могли, я почувствовал, как у меня с души буквально свалился камень. Мы разразились приветственными криками, замахали руками, и вскоре лодка ткнулась носом в берег. Взяв на борт моего друга и слугу, мы отправились в обратном направлении.
На обратном пути я рассказал об окончании боя, а Роланд и Эрих поведали о том, что с ними было после падения с корабля. Несмотря на опасения, упав в Рейн, они отлично держались на воде. Течение вынесло их на прибрежную отмель, по которой они выбрались на берег. Ещё до них туда выплыли уцелевшие пираты с подожжённого драккара. Но этих на берегу сразу вязали и раздевали до исподнего вооружённые дрекольем и сетями пейзане из того селения на холме, которым пираты, сохранившие из оружия максимум ножи, не могли оказать серьёзного сопротивления.
На мой удивлённый вопрос: «Зачем крестьянам пираты?» внимательно слушавший рассказ Гилле пояснил через Эриха (сам он французским владел через пень-колоду), что захваченные пираты представляют немалую материальную ценность. Крестьяне смогут их продать своему дворянину или купцам, а те перепродадут гораздо дороже, туда где требуется рабочая сила на трудных работах — с кайлом на шахтах и каменоломнях, или у галерного весла.
Эрих подтвердил, что в Германии это обычное дело. По словам Роланда и моего слуги, те пейзане и на них двоих посматривали с интересом, причём вполне денежным, когда они выбрались из реки. Но два доспешных воина, хорошо вооружённых (Роланд сохранил свой меч, а Эрих отцовский топор благодаря привязанным к рукояти и древку ремням, с петлёй, надетой на руку), хоть и без оставшихся на судне щитов, показались сельским жителям слишком грозными, чтобы с ними связываться. И их счастье, потому что в случае нападения на ребят, а тем более их захвата, одной деревней на Рейне стало бы меньше.
Н-да, рассуждаю как натуральный феодал Средневековья. Видимо, вживаюсь в среду. Самое интересное, я чувствую, что и правда сделал бы это. Торговцев «живым товаром» и его владельцев, а также, если можно так сказать, «добытчиков», я ещё в прежней жизни ненавидел. Будь моя воля, уничтожал бы их на месте без всякого моратория. Кстати, сейчас с этим проще, ведь ни о каких мораториях и отменах смертной казни, никто в мире и помышлять не будет ещё веков шесть, до царствования Елизаветы. А вот продажа бандюков на галеры или в шахты-каменоломни, у меня никакого душевного неприятия не вызвала. Наверное, потому что и в XXI веке почти во всех странах схваченных уркаганов заставляют работать, разве что без купли-продажи и на определённый срок.
Когда мы добрались до лесистого островка, то узнали, что Солёный Пёс и его команда уже отмыли своё судно и трофейное от крови, мозгов и дерьма, а также похоронили своих товарищей, включая и пару преставившихся тяжелораненых, на берегу реки, на пригорке, поставив над могилой деревянный крест с именами погибших. Причём имена вырезал сам Дитер, но почему-то скандинавскими рунами. Хм, прошлое нашего кормчего выглядит всё интереснее…
Пиратов схоронили проще, в промоине на островке, забросав песком, хворостом и камнями. Креста не удостоили, но молитву прочли. Как заметил Зальцигхунд: «На том свете я им зла не желаю».
Удивил штойерман, удивил. Зная простоту средневековых нравов, я ждал, что трупы пиратов просто бросят в Рейн, рыбок подкормить. Затем капитан извлёк из своей каюты бочонок мозельского вина (оказывается, его уже делают), и мы с уцелевшими членами экипажа помянули погибших.
После этого начался раздел собранной с пиратов добычи. Нам с Роландом, как благородным и внёсшим, по общему мнению, наибольший вклад в победу, предоставили право отобрать из трофеев по одному предмету. Я выбрал отличный композитный восточный лук. Любопытно, где покойный хозяин его взял? Не иначе ограбил какого-то восточного купца. Роланд предпочёл изящный кривой кинжал из дамасской стали, с серебряной насечкой и золотой арабской вязью на ножнах и рукояти, тоже неведомыми путями оказавшийся на Рейне. Чёрт его знает, что эта вязь значит, но смотрится красиво. Хотя, у меня об этом языке, точнее его носителях, очень негативные воспоминания.
Затем делили остальное. Мне и Роланду, а также кормчему полагалось по три доли. Близнецам как доспешным воинам, лучнику Гилле и второму, по имени Рольф — по две. Прочим матросам по одной, как и семьям убитых. Раненым выделили дополнительно по полдоли «от обчества» на поправку здоровья. Такой раздел вызвал у меня уважение. Верно писал Цвейг, в Средневековье много грязи и жестокости, но бездушным его никак не назовёшь!
Сначала разделили оружие и доспехи пиратов. Доставшееся нам с Роландом и близнецам никого из нас не заинтересовало, и после окончания дележа мы продали всё Зальцигхунду по сходной цене, в точности как после боя с бандой Репейника в Саарбрюккене, когда сбыли все наши трофеи трактирщику Клаусу.
Денег у пиратов оказалось немного, меньше полусотни пфеннингов серебром, бедные какие-то пираты попались, а может, просто решили не рисковать деньгами, отправляясь на дело. В итоге на нашу с Роландом долю выпала такая мелочь, что мы решили не заморачиваться и отдать деньги слугам, тем более что они вполне заслужили награду, особенно Ульрих. Ещё в драккаре нашлись три десятка рулонов хорошего сукна. Должно быть, пираты уже до нас кого-то грабанули. Немного посовещавшись с Роландом и близнецами, мы решили оставить часть нашей доли сукна на случай, если понадобится пошить одежду, а остальное тоже продали Солёному Псу.
Осталось решить вопрос с захваченным драккаром, который, по словам Дитера, по закону принадлежал в равных долях ему, как кормчему судна-победителя, и нам, как его «вольным компаньонам», причём он своим людям должен был выплатить «штурмгельд» за участие в захвате драккара, как и мы своим. Мы видели, какими глазами кормчий смотрел на трофейное судно, явно прикидывая его использование в торговых перевозках, скорее всего под командованием кого-то из своих сыновей, которых у него, по его словам, было пятеро. Нам с Роландом драккар был в общем-то не нужен, терять время на поиски покупателей тоже не хотелось, так что мы не раздумывая продали наши доли Зальцигхунду за весьма скромную, как я понял, цену. Когда я попросил три золотых безанта, Солёный Пёс согласился, не торгуясь, я поняло, что продешевил, однако включать заднюю передачу было бы не по-рыцарски.
После того как размежевание добычи было закончено, мы поинтересовались у кормчего дальнейшими планами. Он сказал, что для продолжения плаванья до Эсслингена у него осталось мало людей, особенно учитывая, что часть раненых пойдёт лечиться дома, так что он, если мы ничего не имеем против, намерен подняться до Майнца, сдать там властям пленных пиратов, потом заскочить в родной Висбаден, до которого от Майнца «всего ничего», и нанять недостающую часть экипажа в городе, где к нему «каждый пойдёт». У нас возражений не было, планы Дитера мы нашли разумными. Оставалось только надеяться, что до Висбадена мы больше не встретим пиратов. Вторую такую баталию, имеющимися силами нам не потянуть.
Несмотря на мои опасения, до Висбадена мы добрались благополучно. Никто на нас не напал, попутный ветер с Северного, или, как его называют в Германии, Немецкого моря исправно надувал парус «Ундины», и хольк бодро резал рейнские волны, двигаясь вверх по реке и таща на буксире трофейный драккар, для управления которым Дитер послал Гилле с парой матросов. Перед этим, немного подумав, я подарил Гилле отобранный в трофеях восточный лук. Ну а что? Я же не лучник, для меня он, по большому счёту, не особо и полезен. С Роландом та же история. Близнецов старина Курт, по их словам, научил обращаться с луком, но тоже постольку-поскольку, честно признавшись ещё в начале обучения, что не его это. Так что парни предпочитают арбалеты, с которыми у них получается гораздо лучше. А вот у Гилле наоборот, талант к луку, что показал недавний бой. А главное — парень реально спас мне жизнь, без его помощи пираты меня наверняка бы прикончили. Так что с луком я расстался без особых сожалений.
