«А ведь он такой же, как мы…» – мелькнула краткая и такая неуместная при данных обстоятельствах мысль. – «Мы могли бы быть братьями – но мы враги, и один из нас должен умереть…».
Мечи проскрежетали друг о друга, разошлись и снова столкнулись. Бой на равных: Хок изрядно потратился на несколько заклинаний подряд, а Хозяин выложился без остатка, блокируя боль от ожога и создавая себе меч. Эл взял бы энергию прямо от источника летателя – на то он и Хозяин! – но для этого ему надо положить ладони на сенсорные панели пульта управления. Между элом и пультом – орт, и дотянуться до терминала источника офицеру сейчас так же трудно, как попытаться в одиночку, без прикрытия, проникнуть за Рубеж. Хоку не легче – источник полнится Силой, однако она укутана в экран-защитное поле. Из подземного ручья в Катакомбах испить можно, но сначала надо чем-то продолбить камень, под которым струится поток живительной влаги. У эла ещё одно преимущество: время на его стороне. Хозяину надо продержаться хотя бы несколько лишних секунд, а там происходящее на борту летателя заметят с соседнего боевого аппарата – они же все связаны между собой системами непрерывного обмена взаимной информацией.
Преимущества иногда оборачиваются недостатками. Хоку оставалось только победить – думать о том, чтобы сберечь себя и дождаться подмоги, орт не мог. Отвлечься для плетения какого-то мало-мальски сложного решающего заклятия возможности тоже не было – Хозяин отбивался и нападал яростно и умело, не давая противнику сосредоточиться даже на сотую долю мгновения. И как тысячелетия назад, оставалось полагаться только на старую добрую сталь (пусть даже сотворённую волшебством), да на умение владеть этой сталью.
Не уступая ортам по своим физическим данным, элы чересчур уповали на могущество машин, забывая при этом, что самая совершенная машина – это всё-таки наделённое Разумом и чувствами живое существо, особенно если природные способности этого существа чрезвычайно развиты. Хозяин допустил всего одну ошибку – чуть не так пошла рука, – и Хок тут же поймал его на этом. На неуловимо краткий миг в окружавшем эла сплошном шелестящем занавесе веерной защиты образовалась узенькая брешь; клинок орта змеёй скользнул в прореху и дотянулся до красивого холёного лица офицера. Пробившее глаз остриё меча погрузилось в голову эла на ладонь, не больше, но этого хватило для разрушения мозга и для прерывания жизни потомка поколений Хозяев.
Время восстановило свой привычный бег. С того мгновения, когда Хок вошёл в тамбур и до того, как из пронзённого глаза офицера толчком выбросило красным , а меч выпал из его бессильно разжавшейся руки, прошло всего шесть реальных секунд.
Победа далась нелегко – орта шатало. Дышалось с трудом: пятый разряд, пусть даже погашенный, ударил его в грудь с силой каменного кулака. На обожжённой покрасневшей щеке проступали белёсые водянистые волдыри, и болела левая рука, которой он разрубил голову солдата-штампа во входном тамбуре. Надо полагать, обратная трансформация стали в живую плоть прошла не так гладко, как хотелось бы. А заниматься самоцелительством некогда: одержанная победа ещё далеко не окончательная.
Хок положил меч на пульт и бросил взгляд на свесившего голову второго пилота. Надо бы его умертвить, хотя…. Хотя лучше дотащить штампа до своих – эрудиты найдут пленному более полезное применение. Затем он освободился от комбинезона и шлема (пришедший в негодность лучемёт орт бросил ещё в десантном отсеке): неприятное ощущение подсказало, что микрочип бунтует , значит, может и укусить . Всё это заняло пару мгновений, не больше, но одно из этих мгновений вышло за пределы отпущенного Хоку лимита времени.
Как-то сразу сделалось горячо . Пилоты второго летателя заметили неладное и применили прощупывающее интенсивное сканирование. Хок знал, почему штампы тут же не открыли огонь по аппарату, на борту которого явно творится что-то подозрительное: причина лежала на палубе. Жизни элов были для созданного Хозяевами сообщества ценностью высшего порядка, и пока на втором летателе надеются, что офицер ещё жив, стрелять они не будут.
Узкий зелёный луч упёрся снаружи в сферу кабины и начал медленно вползать внутрь отравленной иглой. А вот это уже магия – её и увидеть-то можно только магическим зрением. Всё понятно: в боевом режиме защитное поле летателя непроницаемо для просмотра техническими средствами снаружи, но у элов на этот случай припасён канал индивидуальной связи. Игла ищет работающее сознание командира диска и тянется к нему. И игла потребует ответа, который может дать только тот, кто уже необратимо мёртв. Обмануть не удастся – это ведь не микрокомпьютеры дурачить. Во всяком случае, Хоку это не по силам: слишком высокий магический уровень. А когда на втором летателе всё поймут…
Пальцы орта торопливо прошлись по сенсорным панелям управления. Неживые голоса в его сознании забормотали что-то невнятное, требуя каких-то допусков, кодов, паролей …. Будут вам пароли: волна магии втекает в мёртвые устройства , изменяя направление тоненьких ручейков слабых токов, журчащих внутри пульта, и подчиняя их воле молодого воина-мага. Хок вбирал Силу, выплеснувшуюся в рубке с разрядами, и тут же питал ею творимые им заклятья. Щелчок – переменная структура энергоотсеков под контролем. Еле слышимый хруст – открыт доступ к источнику. Орта почти физически обожгло – к такому количеству Силы он ещё никогда не прикасался . Энергии много, очень много, пожалуй, даже чересчур много для рядового бойца. Так, защитное поле…
За панорамным куполом рубки полыхнуло.
Диск, паривший над Развалинами и тщетно взывавший к собрату, открыл огонь.
В бортовом залпе типового летателя может быть до четырёх эмиттеров, формируемых в энергоотсеках, и выбрасываемой ими мощности хватит, чтобы превратить квадратную милю руин в озеро расплавленного кирпича. Но сейчас поток ярящегося огня обтёк корпус захваченного Хоком аппарата, как прибой ракушку, и разбился, расплескался на багровые космы, выглаживая неровный склон холма.
Мощь защиты не всегда должна быть равна мощи нападения. Можно погасить атакующую энергию, противопоставив ей силовой эквивалент, но можно и отклонить падающий на тебя сокрушительный удар – этот принцип лежит в основе искусства фехтования. И броневые конструкции боевых машин Настоящих, по которым безвредно скользили бронебойные снаряды, также создавались с учётом хитрых углов наклона плит. Принимая залп врага, Хок перестроил защитное энергополе летателя, заострив его направленную к врагу сторону, – он всё-таки успел.
Дымящийся холм – вершину его попросту срезало – остался позади. Хок дал ход так стремительно, что его вжало в кресло, отключенный пилот-штамп сполз на палубу, а мёртвый эл перекатился к самому зеву трап-лифта, дважды кивнув при этом головой – словно соглашаясь с решением нового командира.
Диск нёсся у самой земли, лавируя между каменных останков. Солнце поднялось, и руины покраснели: венчики зверь-травы раскрылись, впитывая так необходимый им свет. Теперь Развалины напоминали громадную щербатую пасть, не дожевавшую кровавую трапезу своими обломанными зубами. Если бы Хок попытался управлять летателем обычным способом, он давно уже врезался бы в какой-нибудь из этих клыков – навыка пилотирования у него не было никакого. Но орт действовал так, как он привык, и так, как его учили: сознание Хока оперировало с энергией напрямую, минуя технических посредников . К счастью для него, летатели имели канал ментального контроля – магии Хозяева отнюдь не чурались. Орт только лишь обошёл те цепи, которые показались ему лишними и совсем не нужными. Простое колдовство – самое надёжное.
Четыре боевых аппарата, продолжавшие планомерный поиск, можно уже было не принимать в расчёт. Они получили извещение, но находились слишком далеко и перехватить дерзнувшего бросить им вызов никак не успевали. Но вот ближайший – этот шёл за Хоком как приклеенный и постепенно сокращал расстояние. Преследователь двигался выше самых высоких руин, по прямой, не петляя и не рискуя налететь на препятствие, и непрерывно бил из всех своих эмиттеров. Имея преимущество в скорости, он чуть отклонялся то вправо, то влево, словно маятник, чередуя задействованные огневые точки и перезаряжая орудия нестреляющего борта. Огненные смерчи перепахивали Развалины, кроша в мелкий щебень остатки бетонных строений и оставляя в истерзанной земле глубокие язвы-воронки, присыпанные дымящимся шлаком и подёрнутые плёнкой стекловидного расплава.
