– Товарищ дежурный, на объекте Большой Кисельный обнаружен оставленный без присмотра табельный пистолет Макарова, серийный номер…

И тут что-то в его мозгу щелкнуло. А может не в мозгу, а в какой-то иной части тела, только он наконец-то догадался хлопнуть себя по тому месту, где должен был болтаться его собственный пистолет. Страшная догадка поразила Д. и он вмиг раскрыл тайну несостоявшегося нападения неизвестного на охраняемый им объект. Хорошо, что дежурный по Высшей Школе КГБ оказался человеком с чувством юмора и не стал придавать последовавшему вслед за этим бодрым рапортом жалкому лепету серьезного значения.

Ну и вспоминая прочие нематематические развлечения на 4 факультете, нельзя не вспомнить наших преподавателей по физкультуре.

– Кросс 3 километра! Вырабатываем суровость!

Это были люди, удачно вписывающиеся в наше повседневное бытие тем, что позволяли сменить математическую среду на различные молодецкие забавы. От изобилия математики может быстро наступить переутомление, если это изобилие не прерывать чем-то, что математике абсолютно противоположно. И вот два раза в неделю такое прерывание наступало в виде занятий по физкультуре. Тут были самбо, легкая атлетика, плавание, лыжи, спортивное ориентирование, стрельба и, может быть, что-то еще. Много позже, уже после увольнения из КГБ, я очень часто вспоминал такой режим чередования умственного труда и физической разрядки: это, бесспорно, было очень полезно, помогало долгое время сохранять работоспособность и, как было принято говорить в то время, жизненный тонус. И, в общем, настроение у большинства слушателей 4 факультета было достаточно оптимистическое, и в такой обстановке учиться и постигать многие достаточно сложные математические премудрости, а также переваривать «тяготы и лишения военной службы» было даже интересней, чем в обычном ВУЗе.

Чрезмерное увлечение математикой чревато последствиями, как и в компьютере: если загрузить слишком много программ, то произойдет переполнение памяти и зависание. Мне приходилось слышать множество фантастических историй о том, как у излишне переусердствовавших студентов университета происходило зацикливание, какой-то сдвиг в психике. Так, например, один молодой человек задался целью выучить наизусть книгу Шабата «Комплексный анализ». Всем знакомым, кого встречал в читалке, он предлагал открыть эту книгу на случайной странице и проверить его. Потом его потянуло написать тезисы к новой Программе КПСС и лично отнести их в Кремль. «Где у вас тут принимают тезисы к новой Программе КПСС?» — спросил он на Красной Площади первого встречного милиционера-чекиста. Приняли по полной программе.

А как жили математики на 4 факультете, не было ли у них подобных сдвигов от большой нагрузки? На нашем курсе — не было, и в первую очередь благодаря тому коллективу, который сложился, притерся, спаялся и даже малость проспиртовался уже где-то через полгода после поступления на факультет.

Позже здесь, в Корее, пригласили меня однажды на семинар, который назывался «Microsoft solution partner». Надо заметить, что такие семинары весьма сильно отличаются от наших скучных симпозиумов и конференций. В холле – игровые автоматы, не хочешь слушать – иди замочи пару монстров или полюбуйся на пышногрудую каратистку, которая своими деревянными движениями напомнила мне наше Чудо. Обязательно накормят, напоят до отвала и преподнесут какой-то подарок с эмблемой Microsoft. На сей раз это был спортивный рюкзачок, забитый разными брошюрами, рекламой, фломастерами, CD-дисками. И вот, разбирая эти сокровища, я вдруг обнаружил среди них… колоду игральных карт, еще одну нашу традиционную фишку! Настоящие, новые карты с надписью на рубашке «Microsoft office 2003». Вот ведь с юмором ребята, 10 очков им в пулю! Сразу стало ясно, чем они занимаются в офисах Microsoft.

Примерно тем же, чем и на 4 факультете. Преферанс мы любили за его «математичность», за точный подсчет вариантов, за элементы теории вероятности (прикуп), за возможность покарать зарвавшихся, пренебрегающих точными расчетами в угоду эмоциям и азарту. Он стал для нас своеобразным наркотиком, без пульки не обходились скучные лекции по марксистско-ленинской философии и политэкономии, основам радиоэлектроники, а также летние походы и московские пьянки. На факультете образовывались стойкие преферансные группы, любимым местом сбора которых были уединенные комнаты спецбиблиотеки, где разрешалось работать с секретными документами и куда был ограничен доступ посторонним, в том числе и нашему Чуде. Чаще всего игра шла не на деньги – это слишком тривиально. гораздо интереснее было придумывать различные наказания проигравшим – пропрыгать на одной ноге (одном сапоге) от аудитории до Чудиного кабинета, издать громкие ослиные крики, отжаться от пола, поднять несколько раз пудовую гирю. Летом, в походе на байдарках, традиционным наказанием было натаскать дров и приготовить еду.

В те времена было много великих свершений типа БАМа (на Б начинается, на Ь кончается, в мужиках нуждается – Байкало-Амурская магистраль), и, чтобы тоже быть причастными к чему-то грандиозному, монументальному, мы решили писать пулю на 1000, чтобы окончить ее вместе с 4 факультетом и получить в конце обучения нечто вроде диплома специалиста по преферансу. Долгих два года наша преферансная компания шла к намеченной цели, по крупицам собирая эти фантастические 1000 очков в пуле. Один раз, на сборище в честь 23 февраля, Витек, получив на мизере заслуженный паровоз, совершил святотатство: воспользовавшись некоторым замешательством остальных преферансистов, вызванного бурным обсуждением подробностей подцепления паровоза, он, как партизан на допросе в гестапо, попытался скомкать пулю и проглотить ее. Но остальные гестаповцы были еще настолько трезвы, что быстро скрутили ему руки, раскрыли рот и вытащили из него драгоценнейшую бумагу. Разгладив и проутюжив сей документ, общество единодушно дополнило традиционные правила преферанса: за попытку сжирания пули – 100 очков в гору.

Однако пора вернуться к летописи 4 факультета и описанию каких-то других, положительных черт его аборигенов, а то все время домино да карты. А где же что-то возвышенное, духовное? Где, например, театр?

На Таганке. И на 4 факультете сразу же оценили его. Это был один из немногих очагов раскрепощенности и свободы, отдушина в тухлой атмосфере брежневских лет. Даже Чудо не могло не отметить: «По Таганке и еще кое по чем заскучали».

Чтобы современный молодой читатель смог по достоинству оценить Таганку тех лет, надо сначала окунуться во времена застоя, попытаться понять мысли и чувства тех, кто жил тогда в СССР.

Всем и вся безраздельно правит КПСС. Во главе партии – древние старцы, которым нужен уже только «покой, кефир и теплый сортир». Почти вся экономика, по традиции, работает только на выпуск танков и ракет, но в Сибири открыли много нефти и поток нефтедолларов позволяет еще поддерживать минимальный жизненный уровень народа. Но только в Москве! Километров 100 от Москвы – жуть с пистолетом! Практически ничего, кроме водки и хлеба, в сельских магазинах нет. «Длинная, зеленая и пахнет колбасой» — электричка из Москвы.

И во всех газетах, по радио и телевидению, по советской традиции одно и то же: коммунистическое пустозвонство, показуха, лозунги типа «сегодня работать лучше, чем вчера, завтра — лучше чем сегодня», откровенная ложь. Большинство людей уже не верит ни в какие идеалы, озабочены только тем, где, как и что достать, обменять, записаться в очередь, получить льготы, ухватить.