Как теперь. Он потянулся и взял Дару за руку, чтобы удостовериться, что это не сон.

Жена вернула ему пергамент.

— Прочти вслух, если ты не против.

— Конечно, — Крисп нашел, на каком месте остановился, и продолжил:

— «Да будет ваше правление долгим и славным. Благодарю, что вы назначили Мавра севастом… « — Крисп опять прервался.

— Если она знала все остальное, значит, и это могла предвидеть, — заметила Дара.

— Пожалуй. Я читаю дальше: «… назначили Мавра севастом. Я уверена, что он приложит все усилия на ваше благо. Об одной лишь милости прошу: коли возжелает мой сын пойти в бой против северных варваров, молю отказать ему решительно. Хотя сим может он завоевать себе славу и почет, опасаюсь я, что насладиться ими он уже не сможет. Прощайте же, и да благословит вас Фос». Крисп отложил пергамент. — Не знаю, захочет ли Мавр вести в бой войска, но если так, то отказать ему будет непросто. — Он нервно поцокал языком.

— Даже после этого? — Дара указала на предупреждающие строки письма. — Он ведь знает о способностях матери. Так неужели он будет рисковать, несмотря на предсказание?

— Я Мавра уже несколько лет знаю, — ответил Крисп. — Он поступает, как ему вздумается, несмотря ни на что. Даст бог благой и премудрый, это вопрос никогда и не встанет. Танилида не уверена, что случится именно так.

— Верно, — согласилась Дара.

Крисп знал — и Дара знала тоже, — что вопрос еще как может встать. Свергнув кубратского хагана, банда халогаев-наемников под водительством Арваша Черного Плаща стала нападать и на империю. Пограничные военачальники безуспешно пытались справиться с ними; вскоре кому-то придется загнать варваров на подобающее им место.

В столовую заглянул один из дворцовых евнухов.

— В чем дело, Тировизий? — спросил Крисп.

— У дверей вас ожидает настоятель Пирр, — ответил евнух, тяжело дыша — он был настолько же толст, насколько Барсим худ. — Он желает переговорить немедленно с вами, и ни с кем более. Он настаивает, что это исключительно важно.

— Да ну? — Крисп нахмурился. Узколобый фанатизм Пирра он полагал жестоким и удушающим, но глупцом аббат отнюдь не был. — Хорошо, приведи его. Я его выслушаю.

Тировизий поклонился так низко, как только позволило ему брюхо, и убежал, чтобы вскоре вернуться с Пирром. Настоятель склонился перед Дарой, потом пал перед Криспом ниц. Встать он даже не пытался.

— Простираюсь перед вашим величеством! — воскликнул он, лежа на животе. — На мне вина, и пусть моя голова ответит, коли на то будет ваша воля!

— Да какая вина? — резко осведомился Крисп. — Встаньте, святой отец, прошу вас, и говорите связно.

Пирр встал. Был он, несмотря на седину, ловок, как юноша, награда, подаренная тем же изнурением плоти, что иссушило его лик до сходства с мощами и заставило глаза гореть мрачным огнем.

— Как я сказал, вина лежит на мне, — произнес он. — В результате некоей ошибки — случайной или же намеренной, это предстоит выяснить, — число монахов в монастыре, посвященном святому Скирию, вчера вечером не было подсчитано верно. Сегодня утром мы пересчитали всю братию. Один из монахов самовольно покинул обитель.

— И кто этот отступник? — спросил Крисп в тошнотворной уверенности, что ответ ему и так известен. Бегство простого расстриги не заставило бы настоятеля мчаться с новостями во дворец.

Заметив выражение на его лице, Пирр сурово кивнул.

— Да, ваше величество, как вы и опасаетесь — Петроний бежал.

— Думаю, он мною будет не слишком доволен, — заметил Крисп, стараясь достойно встретить дурную весть.

Насколько он преуменьшил, до него дошло, лишь когда слова эти слетели с его губ. Петроний фактически правил империей больше десяти лет, пока его племянник Анфим веселился; именно Севастократор назначил Криспа вестиарием. Потом Анфим, испугавшись, что дяде придет в голову сесть на трон собственнолично (Крисп и Дара немало подогрели его страхи), заточил Петрония в монастырь… как думалось Криспу, до конца дней.

— Пока весь город не сводил с нас глаз, — мрачно произнесла Дара, — Петроний сумел скрыться незамеченным.

Крисп понимал, что она лишь повторяет брошенные Гнатием слова, но слова эти отозвались в его мыслях подозрительным эхом. А он-то удивлялся, почему Гнатий стал так уступчив. Теперь он понял.

— Патриарх к этому приложил руку, ведь так? Петроний — его двоюродный брат. А если кто и может без позволения аббата вытащить монаха из монастыря, так это Гнатий.

— Он самый, ваше величество, — подтвердил Пирр. Острый нос, горящие глаза и голый череп придавали настоятелю сходство с хищной птицей.

— Тировизий! — заорал Крисп. — Возьми взвод халогаев, — приказал он, когда толстопузый евнух явился на зов, — и немедля приведи Гнатия, чем бы он там ни был занят!

— Ваше величество? — переспросил было Тировизий, но, наткнувшись на яростный взгляд монарха, сглотнул и прошептал: Слушаюсь, ваше величество.

— Лонгин! — взревел Крисп, едва Тировизий скрылся. — Пойди к капитану Твари, — распорядился он, когда евнух примчался. — Пусть возьмет всех халогаев, кроме охраны вокруг дома, пусть берет все отряды, какие найдет, и начинает поиски. Может, Петроний еще не вышел из города.

— Петроний? — переспросил Лонгин.

— Да, он бежал, лед его побери! — нетерпеливо ответил Крисп.

Постельничий кинулся было прочь, но Крисп остановил его:

— Если Твари привлечет и наши войска, пусть в каждый поисковый отряд назначит больше халогаев, чем видессиан. В его людях я уверен.

— Как скажет ваше величество. — Лонгин низко поклонился и заторопился прочь.

— Барсим! — взвыл Крисп, стоило скрыться Лонгину.

Вестиарий явно поджидал за дверью — зашел он тут же.

— Приведите ко мне волшебника Трокунда, почитаемый господин.

— Сию минуту, ваше величество, — спокойно ответил Барсим. — Для допроса патриарха Гнатия, полагаю? — Заметив на лице Криспа удивление, евнух добавил:

— Вы беседовали на весьма повышенных тонах, ваше величество.

— Да, наверное, — признал Крисп. — Так что приведите ко мне Трокунда. Если к побегу Петрония приложил руку Гнатий… — он стукнул кулаком по столу, — то у нас еще до заката будет новый вселенский патриарх.

— Прошу прощения вашего величества, — возразил Пирр, — но не так быстро. Вы вольны лишить сана любого священника, но избирается патриарх синодом священнослужителей, которому император предлагает список из трех имен, коими выбор ограничивается.

— Вы же понимаете, что эта болтовня лишь отсрочит ваше собственное избрание, — ответил Крисп.

Пирр отвесил поклон.

— Ваше величество благосклонны ко мне. Однако все формальности должны быть соблюдены, чтобы избрание нового главы церкви стало законным.

— Если Гнатий помог Петронию бежать, — сказала Дара, — сместить его будет мало. Свидание с палачом в самый раз за его измену.

— Это потом решим, — ответил Крисп и с терпением крестьянина принялся ждать, кого приведут в императорские палаты первым — Гнатия или Трокунда. Пирр начал беспокойно шагать взад-вперед, и Крисп отправил его обратно в монастырь. А сам продолжал ждать.

— Как ты можешь быть так спокоен? — спросила нетерпеливо мерившая комнату шагами Дара.

— А что изменится, если я буду грызть ногти? — ответил Крисп.

Дара, не сбиваясь с шага, фыркнула.

К некоторому удивлению Криспа, взятый Тировизием отряд доставил Гнатия прежде, чем Барсим вернулся с Трокундом.

— В чем дело, ваше величество? — оскорбленно вопросил патриарх, когда постельничий привел его пред светлые очи самодержца. — Я бы назвал крайним унижением то, что меня, будто низкородного вора, волокли по улицам без малейшего уважения не только к моему сану, но и к моему достоинству, которого заслуживает даже преступник!

— Гнатий, где Петроний? — стальным голосом осведомился Крисп.

— В монастыре святого Скирия, конечно. — Брови патриарха поднялись. — Вы хотите сказать, что его там нет? Если так, я понятия не имею, где он.