Любопытным документом, подтверждающим эту ленинскую мысль, является ходатайство завкома завода «Арсенал» в президиум Петроградского губсовпрофа от 26 января 1921 г.

«Январь месяц истекает, — отмечалось в нем, — а продуктов для рабочих никаких не выдано. Беря во внимание их критическое положение в смысле продовольствия, просим принять энергичные меры для удовлетворения таковыми в срочном порядке. Требования со стороны рабочих уже неоднократно поступали, но удовлетворить их нет никакой возможности, несмотря на принятые с нашей стороны самые решительные шаги по этому вопросу. Может в дальнейшем получиться печальная картина, за что ответственность с себя снимаем». [132]

Здесь все выразительно: и стилистика текста, не оставляющая сомнения, что автором документа являлись рядовые рабочие, и тяготы положения трудящихся, и назревающее раздражение (завод стал в дальнейшем одним из центров так называемой волынки), и некоторая вялость и пассивность завкома — руководящего органа предприятия, — которая столь отчетливо сквозит в последней фразе.

Необычайные трудности суровой зимы 1920/21 г. не могли не оказать пагубного воздействия на настроение петроградских пролетариев. Среди части рабочих, в особенности среди трудмобилизованных, трудармейцев, женщин, появились признаки апатии, нервозности, падения дисциплины.

В Петроградский губсовпроф с января 1921 г. стали поступать сообщения о различных эксцессах на предприятиях. Так, например, 12 января в литейном цехе «Арсенала» «произошло волнение на почве экономической», рабочие выдвинули ряд требований к администрации, но «после полученного разъяснения от заводоуправляющего и завкома и обещания ходатайствовать об удовлетворении их требований» приступили к работе; 13 и 14 января аналогичные события произошли на том же предприятии в другом цехе. [133]20 января имел место коллективный отказ от работы на Поллюстровском заводе. [134]21 января женщины-работницы прачечной № 1 отказались отправиться по наряду на выгрузку дров. [135]

Закрытие ряда фабрик и заводов в феврале еще более накалило обстановку на некоторых петроградских предприятиях. В ту пору мелкобуржуазные настроения части пролетариата проявились в наиболее сильной степени. 8 февраля прекратила работу механическая мастерская Балтийского судостроительного завода, что вынудило остановить производство всего этого крупного предприятия, выполнявшего важнейшие государственные заказы. Даже в разгар топливного кризиса работы на этом заводе не прекращались. Заминка продолжалась два дня, и для ликвидации ее потребовалось личное вмешательство тогдашнего председателя петроградского союза металлистов И. И. Лепсе. [136]

В середине февраля рабочие ряда петроградских предприятий предъявили в Совет профсоюзов свои пожелания и претензии по экономическим и социальным проблемам. В архиве сохранились документы такого рода по заводам бывш. Дюмо, Балтийскому судостроительному, Кабельному и «Арсеналу». [137] Основное место в претензиях рабочих отведено вопросам насущного экономического порядка. Это формулировалось как в общей форме (требование рабочих Кабельного завода: «усиление удовлетворения всего населения продовольствием»), так и в узкоконкретной (например, рабочие завода бывш. Дюмо требовали предоставить им мыло и ордера на баню).

Однако ряд рабочих претензий касался вопросов социальных.

И здесь прежде всего следует отметить единодушное пожелание отменить или ограничить деятельность заградительных отрядов. Серьезные возражения вызывало также использование на заводах лиц, привлеченных в порядке трудовой повинности. Высказывались и пожелания о некотором ослаблении контроля за мелкой торговлей, в особенности для рабочих коллективов.

В свою очередь президиум союза металлистов постановил обратиться «ко всем рабочим через завкомы телефонограммой и печатанием в газетах о необходимости широко принять участие своими письмами в газетах и писать о всех злоупотреблениях отдельных лиц и учреждений и нуждах рабочих». Учитывая, что в недавнем прошлом письма трудящихся порой оставались без последствий, совет решил также

«принять меры, чтобы все письма рабочих, изобличающие те или иные преступления, печатались в газете «Маховик» (орган петроградских профсоюзов. — С. С.}, для чего на каждом заводе установить специальные ящики (куда рабочие будут опускать письма)….», для чего на каждом заводе установить специальные ящики (куда рабочие будут опускать письма)….» [138]

Говоря о положении в Петрограде зимой 1920/21 г., нельзя не отметить в этой связи слабость тогдашнего политического руководства города, возглавляемого Г. Зиновьевым. Зиновьев и его единомышленники оторвались от масс, утратили связь с рабочим классом, игнорировали мнение широкой партийной общественности. Зиновьевское руководство отличалось местничеством, саботировало директивы центральных органов Советского государства. Примером тому является попытка в 1920–1921 гг. построить электростанцию в Уткиной заводи; в условиях хозяйственной разрухи эта рекламная затея отняла много средств, которые могли бы быть использованы куда более эффективно. В своих фрондерских по отношению к центральным органам Советской власти выступлениях в печати Г. Зиновьев фактически противопоставлял Петроград центру. [139]

В тяжелые для Петрограда дни января и февраля 1921 г. Зиновьев большую часть времени отсутствовал в городе, его ставленник Зорин оказался не способным проводить политику партии в тех сложных условиях. Уже 21 февраля на заседании Петроградского губкома раздались предупреждающие голоса:

«Мы стоим перед моментом, когда могут быть демонстрации». [140]

Тогда же Зорин был снят с поста секретаря Петроградского комитета, но события уже в некоторой степени вышли из-под контроля петроградского руководства.

При этом следует подчеркнуть, что партийная организация Петрограда в целом и в особенности рядовые коммунисты, тесно спаянные с трудящимися массами, вполне понимали сложность создавшейся обстановки, видели нарастание трудностей и были готовы к их преодолению. Об этом свидетельствуют материалы 14-й губернской партийной конференции, состоявшейся в последних числах января. Конференция прошла активно, в обстановке деловой критики и самокритики, причем особое внимание делегатов привлекли топливные и продовольственные трудности и в особенности социальные последствия, с ними связанные. В резолюции конференции, принятой 31 января, говорилось в связи с приостановкой работы на некоторых предприятиях: «Закрытие происходит в момент, когда усилиями лучшей части петроградских рабочих и работниц был пущен ряд заводов, производительность поднялась и одушевление рабочих было большое». Коммунисты предвидели надвигающиеся трудности: «Конференция считает, что удар, нанесенный петроградской промышленности, может привести к самым тяжелым последствиям для Питера». При этом конференция заверяла ЦК РКП (б), что «организация напряжет все силы, чтобы облегчить кризис…». [141]

Ухудшение материального положения, помноженное на усталость, сделалось питательной средой для активизации разного рода антисоветских настроений. С начала 1921 г. отмечается некоторое возрастание активности уцелевших мелкобуржуазных партий. Сведений об их практической деятельности сохранилось крайне мало, но имеющиеся источники убедительно свидетельствуют, что осколки меньшевиков и эсеров пытались внести свою лепту в дело подрыва Советской власти. Вряд ли справедливо мнение тех исследователей, которые полагают, что демонстрации на улицах Петрограда в конце февраля были организованы исключительно меньшевиками и эсерами [142] — у них имелось слишком мало сил для этого, однако в целом подстрекательная роль бывших соглашателей несомненна.