— Насколько высоко? — Ольгейр повторил вопрос.

Громоздкий тяжелый болтер замедлял его движения, и он отстал от остальных.

Гуннлаугур не дал ему послабления. Стая продолжала взбираться вверх, уровень за уровнем. Их преследовали жуткие звуки: стоны и скрипы перегруженного металла, шепчущие голоса на самом пороге слышимости. Воздух становился все более грязным, и фильтры шлемов работали с трудом. Бледно-зеленый туман струился им навстречу из выпускных труб в форме звериных пастей, выступавших из стен шахты.

Гуннлаугур первым добрался до вершины. Толстые перекрученные металлические тросы свисали с крыши шахты. Они раскачивались и звенели в поднимающихся со дна зловонных потоках воздуха. Когда-то на них из глубин поднимались кабины лифтов. Теперь же они свободно болтались и напоминали громадные силки.

У самой вершины был узкий мостик, нависавший над бездной, который подходил вплотную к тяжелым воротам, установленным между двумя оплывшими колоннами из искаженного и растрескавшегося камня. Гуннлаугур ухватился за край мостика и, подтянувшись, забрался на него. Он ухватил рукоять громового молота обеими руками, размахнулся и нанес мощный удар по линии стыка створок.

Двери с грохотом рухнули внутрь во вспышке бело-голубых молний. Гуннлаугур бросился в проем, и остальные члены стаи последовали за ним, как только добрались до мостика и перемахнули через него.

По ту сторону дверей находилась громадного размера комната. Потолок был сводчатым, с арками, похожими на ребра, отделанным полированной бронзой с остеклением из полупрозрачного хрусталя. За ним лежала пустота космоса, едва различимая сквозь испачканные обзорные окна. Колонны из испещренного прожилками мрамора поднимались вверх из луж жирной пузырящейся субстанции. Длинные струи прозрачной жидкости стекали с поеденных ржавчиной портальных мостиков, окружавших командный трон. В помещении было удушающе жарко, а воздух гудел от жужжания мириад трупных мух.

На имперском фрегате мостик такого размера смог бы вместить более двух сотен членов экипажа. На этом же корабле только один офицер оставался на своем посту. Больше ни для кого и ни для чего не нашлось бы места.

Возможно, когда-то это существо сидело на командном троне как обычный человек. Его ноги стояли на полу, а руки лежали на подлокотниках. Он мог стать жертвой быстрых мутаций, которые вырвались на волю, подобно мякоти из перезрелого фрукта, и заполнили собой все пространство вокруг. А может, он сидел здесь много веков, медленно разрастаясь и поглощая все вокруг себя, выдавливая любую другую жизнь из своих покоев, пока не остался в одиночестве, покрытый язвами и ранами, запертый со всех сторон стенами межзвездной темницы.

Независимо от того, как это произошло, тварь была колоссальной. Ноги чудовища давно исчезли, скрытые разрастающейся тушей, большая часть которой сейчас, дрожа, как желе, распласталась на полу. Сеть чернильного цвета сосудов пульсировала под колышущейся кожей, прокачивая вязкую кровь по этому гигантскому организму. Волны жира затапливали грязные блоки когитаторов, окружали их, обволакивали, свисали между ними. Нити сухожилий протянулись от тучных боков монстра прямо к центрам управления системами. Хрупкая система этих усиков вибрировала во время судорожных вздохов твари.

Существо не занимало этот мостик. Оно и было мостиком.

И оно смердело. Несло гноящимся жиром, вареной рыбой, гнилыми фруктами, запертым и от этого только усилившимся разложением. Когда оно двигалось, волны омерзительного смрада расходились от громадного тела. Между складками жира блестела какая-то жидкость. Слизь гладкой пленкой покрывала участки туго натянутой кожи и пузырилась вокруг струпьев на месте прорвавшихся гнойников.

Вершину этой горы жира венчала казавшаяся крохотной голова, рудиментарный остаток человека. На ней не было глаз и волос, только раздутые ноздри и длинный, похожий на хлыст язык. Тварь завопила на них, и капли желтой слюны брызнули прямо на каскад дрожащих подбородков. Крохотные ручки, бесполезные и хилые, молотили по бокам.

Бальдр уставился на это чудище.

— Впечатляющее мерзкое зрелище, — пробормотал он.

Ингвар стоял у него за плечом. Энергетическое поле Даусвьера шипело и мерцало, на поверхности доспеха плясали электрические отблески.

— Тогда избавим мир от него, брат, — сказал он, поднимая клинок. То же самое сделали и его братья по стае. — И отправим еще одну заблудшую душу обратно в Хель.

— Выброс энергии, повелитель!

Голос кэрла прозвенел в тишине командной рубки. Ёрундур через обзорный экран наблюдал, как носовой лэнс-излучатель эсминца набирает энергию, сверкая, как шаровая молния в темноте космоса.

«Ундрайдер» гнал так быстро, как только позволяли разбитые двигатели, но враг уже успел сократить большую часть разделявшего их расстояния. Носовые лазерные батареи противника мерцали, выпуская залпы огня, слишком неточные для нанесения повреждений, но все более плотные.

Скоро он пристреляется. После этого их короткая игра будет окончена.

— Есть какой-нибудь сигнал от стаи? — спросил он.

— Ничего, — ответил Бьяргборн.

Капитан говорил сдавленным голосом. Сказывалось перенапряжение от погони.

— Тогда у нас нет больше времени, — произнес Ёрундур. — Отдавай приказ.

Ёрундур не до конца верил в тот план, что придумали технопровидцы, которые работали внизу, на орудийных палубах. Они каким-то образом ухитрились соорудить некое подобие рабочей орудийной сети.

Он понятия не имел, как им это удалось. Ёрундур слышал, как Бьяргборн по комм-связи обсуждал что-то насчет перенаправления механизма питания лэнс-излучателя на выгоревшие катушки лазпушек под варп-ядром, но для космодесантника это не значило ровным счетом ничего. Что бы они ни делали, это было сложно и опасно. Он слышал вопли техножреца, когда одна из попыток закончилась неудачей, в результате которой полностью выгорел целый модуль генераторов и взорвались светильники на всех палубах корабля.

Тем не менее теперь они смогли заставить это работать. У них был только один выстрел — одинокий залп, идущий по спирали с кормы корабля в призрачной надежде попасть в отсек носового лэнс-излучателя эсминца. Если бы получилось вывести оружие из строя, то у них был бы шанс прожить немного дольше. Совсем крохотный, но все же шанс.

Ёрундур ждал так долго, как только можно, прежде чем отдать приказ стрелять. Если бы у них это получилось, то была еще бесконечно малая вероятность сделать чуть больше, чем просто обезвредить оружие. Лэнс-излучатель аккумулировал огромное количество нестабильной энергии, и прямое попадание могло вызвать перегрузку и спровоцировать цепь взрывов во внутренних системах корабля, которые уничтожили бы судно целиком.

Это спасло бы «Ундрайдер», но тогда погибнут шестеро из семерых членов Ярнхамара. Это было сложное решение, и оба варианта таили в себе немалую опасность.

— Прикажите всем членам экипажа, кто не задействован в стрельбе, подготовиться к эвакуации в спасательных капсулах, — произнес Ёрундур, не отводя взгляда от мерцающего гололита. — Если план не удастся, то пускай пошевеливаются.

— Как прикажете, повелитель, — ответил Бьяргборн.

Его пальцы замелькали над контрольными панелями трона, и приказ отправился вниз по цепи командования.

Один из немногих уцелевших сервиторов, подсоединенный к ближайшему терминалу, повернул мертвенно-бледное обвисшее лицо к командирам корабля.

— Орудие готово, повелитель, — произнес он лишенным эмоций речитативом.

Взгляд Ёрундура так и остался прикован к гололиту.

— Огонь, — скомандовал он.

С нижних палуб раздались потрескивание и гул, расходясь эхом из глубин корабля, как будто что-то огромное столкнулось с фрегатом и теперь пробивало себе путь через корабль, палуба за палубой.

Командную рубку тряхнуло, и с потолка свалилось каменное изваяние Русса. При ударе об пол оно разлетелось шквалом осколков и чуть не убило кэрлов, работавших поблизости. На панелях управления зажглись красные огни, исполняя зловещую литанию о перегруженных реле и сгоревших транслокаторах.