Ингвар вздохнул.

— Я видел, как подлетает Ёрундур, — произнес он. — Было правильно…

— Кровь Русса! Не держи меня за идиота! — Гуннлаугур вскочил со стула.

Космические Волки оказались лицом к лицу, буквально на расстоянии ладони друг от друга. Лицо Волчьего Гвардейца пылало от ярости, в то время как Ингвар остался спокоен.

— Что в тебе изменилось, брат? — прорычал Гуннлаугур. — Ты принялся перечить мне на мостике. Ты не хотел атаковать тот корабль.

Когда он начал говорить и вспоминать о том сражении, все стало казаться менее понятным.

— У нас был шанс, всего один шанс уничтожить врага. Почему ты предложил им не пользоваться? Как ты вообще мог придумать такое?

Ингвар не стал отводить взгляд.

— Я не перечил тебе, — сказал он. — Нужно учитывать существующие альтернативы. Тактические приемы еще никто не отменял.

Ингвар говорил не на том языке, какого ожидал от него Гуннлаугур. Ни от кого из Небесных Воинов он не слышал подобных слов.

— Говори прямо, — пробормотал Волчий Гвардеец.

— Мы могли отступить. Наш корабль был быстрее. Поскольку враг увидел нас первым, у него было преимущество. При наличии пространства для маневра наша скорость могла бы сыграть большую роль в бою. Возможно, появилась бы альтернатива абордажной атаке.

— То есть ты считаешь, что я был неправ.

Ингвар покачал головой:

— Нет. Ты — веранги. Но мой долг — озвучить все возможные альтернативы.

Гуннлаугур нахмурился. И тон, и слова его боевого брата выбивали Волчьего Гвардейца из колеи.

Ингвар не пытался повысить голос, не нарывался на драку.

— Ты изменился, — повторил Гуннлаугур.

— Ты говоришь так, словно в этом есть что-то страшное.

Гуннлаугур отвел взгляд, сплюнул на пол и взъерошил руками свою спутанную гриву волос. Что-то похожее на тошноту заворочалось внутри.

— Я ничего не боюсь. — Он размял пальцы, как будто собирался схватиться за оружие. Драка была простым и прямолинейным способом решения проблем. И драться он умел. — Помнишь Бореаль Пять? Помнишь, как мы с тобой опустошили тот мир? Вот это была драка. Именно таким я запомнил тебя, когда ты ушел.

Одновременно со словами в памяти всплывали сцены из прошлого. Он снова увидел, как они вдвоем с Ингваром стоят в целом море неистовых, завывающих культистов крови. В ту ночь его молот работал без устали, выкашивая проклятых целыми рядами. Меч Ингвара никогда не двигался быстрее и никогда не убивал с такой смертоносной точностью. Они стояли спина к спине, зажатые в море людей, жаждущих смерти, а над головами полыхали огнем небеса. Это был лучший бой, какого только можно пожелать, — два боевых брата сражались, защищая жизни друг друга.

Гуннлаугур собирался умереть в тот день. Он бы не пожалел об этом. Смерть на Бореале стала бы достойным концом. Двух Небесных воинов, чьи руки были по локоть в крови убитых врагов, воспели бы в сагах, их священный долг был бы выполнен, а честь — незапятнана.

Когда Хьортур наконец пробился к ним, пылая яростью и рубя налево и направо, ведя за собой остальных, это принесло почти что разочарование.

— Я помню все наши битвы, брат, — ответил Ингвар. В первый раз за время разговора в его голосе мелькнуло что-то похожее на эмоцию.

— Тогда и действуй соответственно, — сказал Гуннлаугур, развернувшись к нему лицом. — Пусть твои действия выглядят так, как будто ты вернулся к своим и здесь твое место.

Серые глаза Ингвара оставались неподвижны.

— Я готов умереть за Ярнхамар, — твердо произнес он. — И всегда был готов. Ты это знаешь.

Ингвар сделал шаг в сторону Гуннлаугура. Его пальцы дергались, как будто космодесантник хотел сжать кулаки.

«А, ты разозлился! Хорошо».

— Но я так многому научился, — продолжил Ингвар. Его глаза странно блеснули, как будто он на что-то отвлекся. — Я думал, что им нечего мне дать, но я ошибался. Мы считаем, что нет никого храбрее, быстрее, сильнее нас. Мы смеемся над другими. Но это неправильно. Мы сами тупим свои клинки. Есть и другие пути кроме нашего. Некоторые — лучше.

Гуннлаугур слушал его, не веря своим ушам.

— Лучше? Вот, значит, как? Лучше, чем быть дикарем из ледяного мира, на котором ты родился?

— Ты меня не слушаешь! — огрызнулся Ингвар. Очередная вспышка гнева отразилась на его лице. — Твой разум закрыт и всегда был таким.

Гуннлаугур рывком сократил дистанцию, оскалив клыки и ощетинившись.

— Не смей читать мне нотации, — угрожающе предупредил он. Ингвар чувствовал горячее дыхание Волчьего Гвардейца на лице. — Я тебе не ровня, Гирфалькон, и не буду скандалить с тобой из-за подобных пустяков. Это моя стая. Ты смиришься с этим, или, клянусь кровью древних, я тебя сломаю.

Они стояли лицом к лицу, замерев в ожидании того, кто двинется первым. Гуннлаугур чувствовал, как кровь пульсирует в жилах, готовая бежать по разогретым мускулам. На лице Ингвара была написана ярость, желание броситься вперед, поддаться вспыхнувшей жажде убийства.

Сердца космодесантников, скрытые за броней из сросшихся ребер, отбивали ритм, удар за ударом.

А затем Ингвар медленно отступил, опустил глаза и разжал кулаки.

— Ты прав, — сказал он тихо. — Ты прав. Я признаю свою ошибку. Это больше не повторится.

Гуннлаугур видел, что его боевой брат уходит от конфронтации. На какой-то миг он отказывался верить своим глазам. Он уже был готов к драке, собирался взорваться вихрем движений. Теперь придется приложить усилия, чтобы успокоиться. Кровь по-прежнему пульсировала в жилах, густая и наполненная энергией.

«Я был готов унизить его. Был готов доказать свое право на командование».

Волчий Гвардеец с трудом заставил себя расслабиться.

«Смог бы я его победить?»

Было сложно подыскать подходящие слова. Еще несколько секунд они смотрели друг другу в глаза и молчали.

— Послушай, брат, — наконец заговорил Гуннлаугур, понизив голос, чтобы убрать из него угрожающие нотки. — Мы можем сражаться вместе, как раньше. Мне бы этого хотелось, но вернуть те времена невозможно. Мне нужно знать, что ты подчинишься приказу, что ты последуешь за мной.

Ингвар кивнул. Он внезапно начал казаться замкнутым и неуверенным в себе, как будто готов был сболтнуть что-то, не подумав, но удержался в последний момент.

— Ты — веранги, — повторил он. — Я никогда не собирался оспаривать это.

Неожиданно Гуннлаугур почувствовал, будто упускает что-то, словно он не до конца понял значение слов Ингвара.

Но уже было слишком поздно что-то менять. Он утвердил свой авторитет так же, как сделал бы Хьортур. Это было важно.

— Тогда мы разобрались, — сказал он, — и поняли друг друга.

— Верно.

Гуннлаугур глубоко вздохнул. Когда-то давно он бы протянул руку и хлопнул Ингвара по наплечнику, как боевого брата, которым тот когда-то был. Однако сейчас такой жест показался ему неуместным. Поэтому он сохранил дистанцию.

Воздух в комнате стал тяжелым, плотным и спертым. На виски давило, и ничто не смогло бы помочь справиться с этим — ни гнев, ни сожаление.

— Нам нужно работать совместно с Сестрами Битвы. — Гуннлаугур неловко сменил тему и перешел к обсуждению стратегических вопросов, надеясь, что это поможет избавиться от надоедливой неловкости в мыслях. — Они хорошо поработали над обороной, но их слишком мало. И они не понимают, что за враг к нам приближается.

Ингвар внимательно слушал, не говоря ни слова. Он казался сдержанным, но легкий оттенок вызова еще оставался в его поведении.

— Есть кое-что, что мы можем сделать. Способы нанести удар, — продолжал Гуннлаугур. — Но у канониссы свои приоритеты. Один из них — это собор. Пытаться его удержать будет безумием, но они не отступят. Я хочу, чтобы ты отправился туда и посмотрел, насколько он пригоден к обороне, оценил, будет ли резонной попытка его удержать.

Ингвар кивнул.

— Как прикажешь, — произнес он. — Но это еще не все, верно?

— Сестра-палатина. Это ее владения. Ты видел, как она разглядывала нас во время совещания, думая, что мы не заметим. Канонисса выбрала ее контактным лицом для связи с нами. Если они хотят наблюдать за нами, то и мы можем делать то же самое.