Трое Волков напали на него почти одновременно, вступая в битву подобно урагану, неистовствуя и сверкая клинками. Четыре воина сошлись в бою под небом, затянутым тучами и озаряемым молниями. Один из сражающихся был огромным и источал тысячелетнюю скверну, трое других — живыми и быстрыми, как отблески солнца на снегу. Они смешались в кружащемся и грохочущем хаосе жутких ударов, каждого из которых было достаточно, чтобы сломать кости, разбить броню и разорвать плоть.

Гуннлаугур слегка опережал своих товарищей, рассекая воздух могучими взмахами молота. За ним шел Ольгейр, крепко сжимавший короткий клинок обеими ручищами. Ёрундур замыкал строй, добавляя свой топор к этой живой стене разящей стали.

Торслакс бросился вперед, лицом к лицу встречая эту скоординированную атаку. Руки чумного десантника вылетели вперед, как поршни могучей боевой машины, отражая летящий в него яростный поток ударов и отвечая сокрушительными взмахами тесаков.

Несмотря на то что Волки превосходили его числом и застали врасплох, невероятные размеры и вес оказывались значительным превосходством чумного десантника. Его силы, как и у всех ему подобных, были практически неисчерпаемы. Монстр выдержал целый град обрушившихся на него ударов, каждый из которых мог бы прикончить более слабого бойца. Скулбротсйор врезался в кожистые пластины брони, гнул искаженный керамит, но не мог его расколоть. Волчьи клинки вонзались глубоко в плоть врага, но он не истекал кровью от этих ударов. Торслакс был избит, потрепан и отброшен назад, однако его противникам так и не удалось ранить чумного воина.

Поглотив импульс первой атаки, Гвардеец Смерти начал отвоевывать позиции. Тесаки замелькали еще яростнее, не только блокируя удары, но и давая сдачи. Он возвышался над нападающими Волками и использовал теперь преимущество своего роста и длины рук. Ёрундур первым вышел из строя: в правом наплечнике старого воина зияла широкая щель.

— Фара тиль Хель, свикари![3] — заревел Гуннлаугур, ринувшись вперед.

Скулбротсйор описывал ужасающие дуги вокруг своего хозяина. Казалось, что за пылающим навершием остается след горящего воздуха. Массивное тело Волчьего Гвардейца превратилось в размытый, стремительно движущийся силуэт. Он с силой размахивался молотом и резко сокращал дистанцию. В каждом движении чувствовалась жажда убийства. Вдвоем с Ольгейром они продолжали атаку, идеально синхронизируя движения.

Торслакс не произнес ни слова. Он стойко держался в сердце бушующей бури, изо всех сил стараясь не поддаться напору. Гуннлаугур смог нанести удар по хребту Гвардейца Смерти, когда тот повернулся спиной, заставив громадное чудовище взреветь от обжигающей боли. Наконец Ольгейру представилась возможность вонзить клинок глубоко в бедро твари. Из раны брызнула струя черной маслянистой крови. Ёрундур поднялся на ноги и заковылял в бой, держа топор наготове.

Однако, несмотря на все их навыки и силу, Вальтир был прав: Торслакс оказался слишком силен для стаи. Его тело разрушилось и изменилось под неспешным действием сил, царящих в Оке Ужаса. Теперь броня чумного десантника срослась с плотью, и все его существо было пронизано неразбавленным ядом Отца Чумы. Сердца чудовища отбивали медленный рокочущий ритм уже не одну тысячу лет, а в крови кипела бесконечная сила мутаций. Никакое оружие, сделанное смертными, независимо от навыка, с которым им владели, не могло пробить омерзительную защиту, хранившую Торслакса, связывавшую воедино его гнилые мускулы и заставлявшую работать изъеденные болезнью органы.

Он был воплощением чумы, до отказа вобравшим в себя все ее яды, и научился наслаждаться этим состоянием. Неотвратимый, как смерть, и необоримый, как энтропия, разрушающая все.

Чумной десантник воплощал собой отчаяние и бесконечную усталость. Он был квинтэссенцией смертности в своем гниющем и рассыпающемся несовершенстве.

Торслакс сделал выпад, отбросив Ольгейра от себя. Могучий воин пропахал спиной борозду в усыпавших поле боя обломках. Затем тесаки крутнулись и во второй раз опустились на Ёрундура. Старый Пес рухнул на колени, хватаясь за развороченное плечо.

Еще какое-то время Гуннлаугур сражался с чумным воином один на один, молот против тесака. Они нещадно атаковали друг друга, крошили доспехи и оставляли зазубрины на оружии. Волчий Гвардеец дрался со всей своей могучей решимостью, выработанной десятилетиями тренировок, не давая врагу пощады, используя одновременно силу и скорость для нападения на противника. Когда Скулбротсйор попадал в цель, резкий треск от разряжающегося энергетического поля звучал как удар небесной молнии. Удары тесаков Торслакса отмечались глухим грохотом, таким же, какой звучал в кузнице Арьяка. Воины были похожи на гневных богов, сошедшихся в яростном поединке на окутанной пламенем границе вселенной.

Пока они рубили и кромсали друг друга, не замечая ничего вокруг себя, городские руины за их спинами начали постепенно наполняться зелеными огоньками. Мутанты, хромая, выходили из мглы. Их противогазы вздувались и оседали, прокачивая наполненный миазмами воздух. Они держались поодаль, скрываясь среди скалобетонных обломков, не желая полностью покидать укрытия. Однако с каждой секундой все больше зараженных собиралось в тенях. Авангард вражеского воинства догнал своего знаменосца.

Ольгейр с трудом поднялся на колени, не переставая сыпать проклятиями. Ёрундур встал еще медленнее. Доспехи старого воина заливала кровь. Волки, хромая, вновь начали сближаться с врагом, но движения обоих уже были неловкими.

Ни тот ни другой не смог остановить удар, отправивший Гуннлаугура на землю. Торслакс крутнулся с невероятной для его габаритов скоростью, попав Космическому Волку в горло тупой стороной истекающего кровью тесака. Гуннлаугур оказался лишен равновесия и среагировал слишком медленно. Волчий Гвардеец отлетел от раздутого мутанта, весь в кровавых брызгах, с неловко вывернутыми конечностями. Торслакс грузно двигался следом, пересекая выжженную землю, словно мстительный титан.

— А теперь все закончится, — пробулькал он.

Стая вложила в сражение с врагом все силы, но этого оказалось недостаточно. Торслакс был легко ранен, а трое Волков без сил лежали на земле и истекали кровью. Воин Мортариона подошел к Гуннлаугуру, чтобы добить космодесантника. Гортанный голос чумной твари свистел от напряжения.

Он поднял свои тесаки над головой, но тут звуки, доносившиеся из его покрытого наростами зева, стихли. Впереди, под стенами осажденного внутреннего города, среди общего разорения, двигалось что-то смутно различимое, освещая землю под собой болезненными отблесками колдовского света. Этот новый огонь ярко горел в ночи, но его пламя было мертвенным, холодным и не несло в себе живого тепла.

Торслакс наблюдал с неожиданным интересом, как одинокая фигура перешла мост и направилась к космодесантникам. Темный силуэт выделялся на фоне мерцающего и светящегося фона.

Торслакс выглядел ошеломленным. Затем, когда странный воин подошел ближе, чумной десантник расслабился, и глухой, влажный смех сорвался с его растрескавшихся губ. Пришелец, объятый грязным ореолом трепещущего зеленого пламени, сбавил скорость, настороженно пробираясь через руины и кратеры.

— Здравствуй, брат, — произнес Торслакс, приветственно кланяясь. — Похоже, наши ряды снова пополнились.

Гуннлаугур развернулся, его зрение было по-прежнему затуманено от удара, свалившего его с ног. Ольгейр и Ёрундур сделали то же самое.

Перед ними, тяжело дыша и булькая, стоял Бальдр. Нити слюны, болтаясь, тянулись с покрытого язвами подбородка. Челюсть отвисла, невидящий взгляд смотрел куда-то в темноту. Зрачки исчезли, и глаза космодесантника наполнял бледный серебристый свет. Клубящиеся потоки энергии скрывали черты его лица, но злокачественные образования вокруг глаз и рта были различимы. Серебристое пламя вырывалось из уголков его рта, как если бы он был до краев наполнен ослепительной силой варпа. Вокруг сжатых кулаков извивались и трещали разгорающиеся клубы колдовского огня.